Олеандр Олеандров - Сборник: 200 рассказов Олеандрова Страница 59

Очень горячее…

– … Когда-то я читал про все это – подумал Саша. – Это смола…

И потерял сознание.

Потом оно снова вернулось к нему.

И все повторилось снова.

Снова и снова.

Ни дня, ни ночи. Только короткий сон. Что бы на секунду забыться.

Сколько времени прошло? Он не знал. Там нету времени.

Но однажды Саша заметил что перестал ощущать боль с той остротой как это было в первые дни.

Начал замечать то чего раньше не замечал.

Например что стены ада были из какого-то чёрного камня покрытого мхом.

Иногда они пропускали звук. Но иногда -становились совершенно непроницаемыми.

Справа – был коридор.

Когда существо забивало гвозди в Сашины руки, он видел что по коридору кто-то двигается. Кажется, там тащили других людей.

Таких же несчастных как и он.

Куда их тащили? Он не знал. Но их крики доносились откуда-то снизу. Иногда сбоку.

Стены ада иногда пропускали их крики. Это были жуткие вопли сливающиеся в одно целое. Их нельзя было различить по словам.

Как будто тысячи людей отчаянно звали на помощь.

Но помочь им здесь – никто не мог.

Только тёмные камни слушали их. То приглушая то пуская эхом по коридорам. Как будто играя ними.

А потом камни становились ещё темнее, как будто плакали вместе с криками людей.

И тут Саша подумал странную вещь – что лучше, мучить других людей или быть самому – жертвой мучений?

И тогда боль вдруг прекратилась.

Что-то изменилось вокруг него.

Он не мог понять что именно но мохнатое существо перестало вколачивать гвозди ему в ладони, а почему-то стало рассматривать его.

– Чего хочешь? – Подумал Саша.

– Ты не хочешь быть мучителем? – Услышал он ответ.

И внезапно он почувствовал что руки его стали свободными.

– Тогда ты будешь им! – Прозвучал голос над головой.

И тогда Саша впервые понял – нельзя думать от том чего не хочешь.

Ибо эти твари исполнят это.

Это правило ада.

И тогда мохнатый изменил всё… ад раскрылся для Сашки – в другом обличье.

Теперь он, Саша, тащил людей по коридору вместе с мохнатыми.

Люди падали откуда-то сверху. Напуганные и парализованные страхом смерти.

– Ад начинается – весело говорил мохнатый другим мохнатым.

И они начинали хватать людей.

Одни – сразу отрывали им руки. Другие – забивали гвозди. Третьи – кидали в горящую смолу…

– Не хочу – плакал Саша.

Но его воля была парализована.

Гвоздь – в правую руку. Потом – в левую.

Потом в ноги.

Потом в локоть… Это особенно было больно.

Люди всегда особенно страшно кричали когда гвоздь забивали в локоть.

Потом – забытье для Саши.

Это единственная радость в аду.

Когда все исчезает на какое-то мгновение.

Спать.

Хоть минутку. Хоть секунду.

И снова радостный крик мохнатого:

– Начинается!

И опять падают к ним люди.

И опять – гвоздь в ладонь. Гвозди в ноги.

И в локоть… локоть… локоть…

Крик который перерастает в животное рычание.

И потом кидок в смолу.

Сон.

Спокойный. Когда снится мама. Или приснится солнце.

Хоть на мгновение. Хоть на секунду.

И снова крик мохнатого:

– Начинается!

Проклятые твари. Как он ненавидел их. И это своё существование.

– Я человек – силился кричать он. Но не мог.

А руки как автомат – все забивали и забивали гвозди. В кричащее напуганное извивающееся тело.

В руки. В ноги. В локоть.

И однажды, Саша заставил себя не спать. В тот, короткий перерыв.

Он думал.

– Так ты, сволочь мохнатая, выполняешь то чего я боюсь делать?

Так вот, я не хочу отомстить длинному и его приятелю.

Которые меня угробили.

Выбросили из окна поезда.

Я не хочу причинять им боль И страдания.

Я прощаю их!

И тут мохнатый остановился. Не кричал. Не тянул никого вниз.

Он никогда не останавливался. А теперь вдруг остановился. И смотрел на Сашу.

Что-то похожее на любопытство появилось в его красных глазах.

Как будто он думал про что-то разглядывая Сашу.

– Что? В первый раз видишь, что ли? – Пробормотал Саша.

И вдруг все изменилось.

Над головой снова сияло солнце.

Ветер. Настоящий ветер обдувал лицо и волосы.

А по рукам не струилась ничья кровь.

Саша подумал что он спит. И видит сладкий сон.

– Начинается! – Вдруг раздался в голове Саши голос мохнатого. И Саша понял – это не сон. Отсчёт пошёл.

У него есть только один день. Снова быть среди живых

Он оглянулся – он стоял на перроне железнодорожной станции. Именно той откуда он сел в проклятый поезд.

Возле него по перрону ходили люди. Никто не обращал на него никакого внимания.

И тут Саша заметил что он необычно одет. Подойдя к окну он посмотрел на своё отражение и оторопел.

Перед стеклом окна стаял мальчик, лет 10-ти.

– Скотина. Что ты со мной сделал!

– Один день – прозвучал ответ.

Саша знал где искать длинного. Не знал откуда у него эта информация. Но знал наверняка.

Улица Подварская, подъезд 4 дома номер 5.

Добрался туда быстро. В троллейбусе денег с ребёнка не взяли.

Саша мысленно ухмыльнулся:

– А ведь неплохо быть ребёнком!.

Длинного он увидел когда тот заходил в двери лифта.

– Обождите пожалуйста дяденька! – Сказал Саша. И зашёл вслед за длинным.

А потом,.все было так как он привык. Как он делал уже сотни раз. Или тысячи. Или миллионы.

Там в аду нету времени. И никто не считает.

В руках у Саши вдруг очутился привычный молоток и огромные гвозди.

Удар, и первый гвоздь – с хрустом вошёл в правую ладонь длинного.

– А – А – А!!!! – Завизжал длинный.

Второй гвоздь в ногу. Что бы не дёргался ногами. Потом в левую руку.

Длинный как сумасшедший визжал на весь дом.

А его глаза – на гране безумия с животным ужасом смотрели на маленького мальчика который безжалостно вбивал огромные ржавые гвозди в его тело.

– За что?… Зачем?…Кто ты?

И тогда глубокий гортанный хрип вырвался из Сашиной глотки.

Он пытался сказать длинному но не мог. И только руки привычно вбивали гвозди.

Удар… удар… удар…

Пока последний гвоздь не вошёл в глотку длинного…

Длинный повис на гвоздях и начал хрипеть.

– Время – раздался голос мохнатого.

Его низкого приятеля, Саша нашёл дома.

Саша очутился в его ванной комнате в тот момент когда тот зашёл напиться воды после похмелья.

Увидев Сашу в своей ванной комнате, он оторопел а потом вдруг все понял:

– Не хочу!! – Закричал он каким-то тонким голосом.

Жалобным как у ребёнка.

И тут появился мохнатый.

Он начал тащить длинного куда-то в пол, в появившуюся щель возле унитаза.

Низкий выпучил глаза, как будто его протаскивали через ушко иголки.

Лицо стало красное. Он уже не кричал.

И вдруг его глаза лопнули.

Какая-то жидкость брызнула на мохнатого и стоящего возле него Сашу.

И тут Саша как будто очнулся, пришёл в себя…

Он выскочил из квартиры и помчался вниз по лестнице.

Голова лихорадочно работала:

– Там. Сейчас мохнатый вбивает гвозди. Первый – в руку. Потом – в ногу.

Это займёт двадцать секунд.

Потом в живот, грудь, пах, плечи. Это ещё несколько минут.

Саша перебежал улицу. Оглянулся – над крышами домов виднелся купол церкви.

– Так говоришь, я не исповедовался?

Пробежал сотню метров он очутился перед входом и расталкивая людей на входе влетел внутрь.

Монотонный голос священника что-то читал перед несколькими десятками людей.

Кажется проходила церемония бракосочетания.

Истошный крик Сашки прозвучал как выстрел среди тишины:

– Исповедуй меня, отче!

Все обернулись к нему.

И тогда Саша бросился к отче.

Тот сделал два шага назад:

– Успокойся, мальчик. Где твоя мама? – Сказал он спокойным голосом.

– Спаси меня!!! – Завизжал Саша страшным голосом.

Люди отпрянули от него как от сумасшедшего

Да выведите его отсюда! – Вдруг громко приказала какая-то женщина стоящая рядом.

Несколько крепких мужиков схватили Сашку и начали волокти его к выходу.

Он упирался как мог но один крепко схватил его за руку а другой за шею.

Вдруг голова Сашки выскользнула из его рук.

В руке у мужика остались Сашины волосы вырванные с куском кожи…

Сашка оттолкнул его и мотая голым черепом стал вырываться из рук другого.

Что-то мыча он оставив половину своей руки у другого мужика и снова кинулся к священнику.

– Я же мёртвый! Посмотри на меня! – Кричал он ему.

Толпа начала разбегаться. Женщины падали без чувств, мужики крестились и прятались по углам.

У Сашки отваливались руки… ноги… а он все полз к священнику…- Исповедуй меня отче! Прошу тебя!

Священник стол как вкопанный и смотрел на Сашу.

Который уже не говорил а просто хрипел всё ослабевающим голосом – Спаси же меня отче!