Анхела Бесерра - Музыка любви Страница 59

Но она, Тита Сарда, влюбилась, и как влюбилась! Ее преследовал страх, что Массимо ди Люка не поймет деликатности положения, устанет ждать и прятаться. Одна мысль о расставании с ним сводила Титу с ума. Подарки и обещания светлого будущего сыпались из нее как из рога изобилия. И тем не менее терпение любовника иссякало. Она теряла контроль над ситуацией.

Массимо начал названивать ей домой. Если она не подходила к мобильному, он передавал через прислугу записки с орфографическими ошибками. Если в какой-то день свидание отменялось, ревнивый итальянец выходил из себя и весьма бурно демонстрировал тот самый темперамент, которым в свое время околдовал Титу.

Приходилось подслащивать пилюлю. Она твердо обещала, что, как только будет оформлен развод, они поселятся вместе и откроют самый роскошный фитнес-центр в Барселоне. Архитектурными достоинствами он сравнится со знаменитым музеем Гуггенхайма в Бильбао, ведь его проектировать будет сам Фрэнк Гери. Клиенты при желании смогут там хоть жить. Все будет к их услугам: апартаменты, врачи, психологи, визажисты, массаж и иглоукалывание, новейшие технологии в области красоты и здоровья...

Тита очутилась между молотом и наковальней. Двуликий молот олицетворяли отец и Андреу, наковальню — жаркое ложе и надежное убежище — Массимо.

Среди своих тревог она напрочь позабыла о сыне. Ей было совершенно все равно, куда его девать, когда наступит час действовать. Главное — не потерять Массимо и ублажать отца, по крайней мере до тех пор, пока безопасность его драгоценных денежек не будет гарантирована. Две цели, с одновременным достижением коих ее мечта воплотится во всей красе. Как бы там ни было, она уже вышла на тропу войны и готова на что угодно ради устранения препятствий.

На следующее утро после отцовского предупреждения она первым делом помчалась к Массимо, чтобы уговорить его быстренько слетать в Лос-Анджелес. Пусть свяжется с Фрэнком Гери, побывает у архитектора в его доме на бульваре Санта-Моника и изложит проект фитнес-центра. Таким образом, несколько дней он будет слишком занят, чтобы предаваться размышлениям. Массимо охотно согласился. Билет в бизнес-классе, люкс в знаменитом отеле «Беверли-Хиллс» на бульваре Сансет... Будущее начинало принимать заманчивые формы, напоминающие неподражаемые очертания музея в Бильбао.

Тита из кожи вон лезла, стремясь доказать отцу, что в ее семье царит тишь да гладь. В честь очередной годовщины свадьбы она закатила прием на добрую сотню персон: гости наслаждались белыми трюфелями, чуть не купались в шампанском и наперебой лицемерно расхваливали ее «образцовый брак».

Две недели кряду она изображала пай-девочку, применяя всевозможные женские ухищрения, чтобы Андреу почувствовал себя царем и богом. Соблазнительная как никогда, чертовски нежная, откровенно чувственная, она однажды ночью исхитрилась-таки добиться выполнения супружеского долга, предварительно как следует выпив с мужем. Едва завершился половой акт и выветрился хмель, они отвернулись друг от друга в угрюмом молчании, охваченные взаимным отвращением.

Внезапное преображение Титы, каскад светских мероприятий и предстоящее слияние Divinis Fragrancesс крупной фирмой, их недавним конкурентом, не оставляли Андреу времени всласть помечтать об Авроре. После чудесного свидания в Борне он так и не смог увидеться с ней еще раз. Сколько он ни звонил, сколько ни забрасывал сообщениями автоответчик, она не отвечала.

Андреу ее использовал, разумеется, а как же иначе?

Она-то, романтичная дура, ждала, что он позвонит на следующий же день. Все эти бесконечные выходные чего-то ждала... впустую. Стыд, пугающие мысли о возможном инцесте и чудовищное ощущение, что по ее милости в их семье поселился призрак беды, привели Аврору на грань нервного срыва.

Только в ее наивную голову могло прийти, что этот человек чего-то стоит, когда до путешествия в Канны он так наглядно доказал свою подлость. Но ловушка уже захлопнулась. Она любила его... против собственной воли. Мгновения, пережитые вместе, были незабываемы. Для нее одной?..

Она решилась прослушать последнее сообщение. Голос Андреу затопил сознание: «Аврора, пожалуйста, ответь! Я так хочу тебя увидеть, просто с ума схожу, нам надо объясниться. У меня тут сейчас трудные дни. — И после долгого молчания: — Как же я по тебе соскучился! Ты себе не представляешь».

Она не выдержала и позвонила ему.

Андреу как раз проводил собрание акционеров, но, едва раздался звонок, он вскочил и с мобильным в руке выскочил в коридор, задыхаясь от волнения.

— Почему ты от меня прячешься? За что мучаешь?

— Я не прячусь. Это ты пропал. Для тебя тот вечер ничего не значит, да? Объявляешься через неделю и еще говоришь, что я тебя мучаю!

— Аврора, нам нужно увидеться, поговорить. Я все брошу, это дурацкое собрание... прямо сейчас!

— Не могу.

— А попозже, вечером?

В трубке — женское дыхание и холодная тишина.

— Нет.

Аврора нажала на красную кнопочку своей «нокии», полагая разговор оконченным. Через пять секунд телефон зазвонил, и на дисплее высветилось имя Андреу. Она немного подождала, хотела было разъединить, но тут мелодия затихла.

«Так будет лучше», — думала она, бросая телефон в сумку. «Хуже!!!» — вопило измученное сердце.

Прогулка привела ее на бульвар Колом. Ей хотелось спрятаться от мира в укромном уголке, подальше от посторонних глаз. Квартира матери все еще хранила ее запах. Как в детстве, когда приходила из школы расстроенная, Аврора забралась в спальню, чтобы побыть с мамой, спросить ее, что делать.

Она уже собиралась броситься на одинокую постель, когда снова зазвонил мобильный. На сей раз это был инспектор Ульяда. Решил узнать, как у нее дела, — они ведь не виделись уже больше месяца. На самом-то деле он вел подсчет и точно знал, что не общался с ней ровно сорок восемь дней, но сделал вид, что это не более чем обыкновенный дружеский звонок.

Вечер за фортепиано? Нет, спасибо. Она больше никогда не сможет вот так запросто ступить в квартиру старого Дольгута, чьи стены были свидетелями ее недолгого счастья. Аврора отделалась от инспектора обещанием как-нибудь встретиться за чашечкой кофе. Попозже. Сейчас у нее нелегкий период, требующий слишком много времени и сил. Ульяда не стал настаивать... пока что.

Рассеянно глядя в потолок, Аврора вдруг заметила крошечный люк, из которого мама иной раз на ее глазах вынимала деньги. Кажется, им давно уже не пользовались, за несколькими слоями штукатурки очертания люка были едва различимы. Аврора вскочила с кровати и побежала на кухню за стремянкой. Гвоздь в потолке, тоже не раз побеленный, служил ручкой. Она потянула за него, но дощечка импровизированной дверцы не поддавалась. Аврора дернула изо всех сил и чуть не полетела с лесенки, зато дверца открылась. Она просунула руку в отверстие и принялась шарить вокруг. Ничего. Поднялась на ступеньку выше, так что рука ушла в дыру по локоть и область поиска расширилась. В глубине она нащупала что-то похожее на коробочку и с усилием подтащила предмет к дверце. Прямо ей в глаза посыпались песок и пыль, вынудив зажмуриться. Помигав и изрядно прослезившись, Аврора частично обрела вновь способность видеть, добыла коробочку и спустилась с ней на пол.

Внутри оказался чулок, набитый песетами старого образца, тетрадка с домашней бухгалтерией и коричневый конверт. Две тысячи песет или около того в мелких купюрах — видимо забытая заначка из семейного бюджета. Тетрадка в клеточку: суммы и остатки, долги и наличные — ничего интересного. А конверт?

Конверт не был запечатан. Заглянув в него, Аврора извлекла на свет маленькую фотокарточку, потрескавшуюся и старую, очень старую, но вполне сохранную.

Та же самая фотография, которую она почти год назад не смогла увидеть целиком, потому что из-за плохого состояния негатива проявилась только обувь запечатленной пары. И вот теперь они перед ней во весь рост, с головы до ног. Двое подростков. Ее мать, юная и прекрасная, и... Жоан Дольгут? Аврора не верила своим глазам. Этот мальчик со светлыми вьющимися волосами — не кто иной, как... кто? Уж не с ума ли она сходит?

Борха.

Юноша, стоящий рядом с матерью, как две капли поды походил на ее ученика, к которому она успела так сильно привязаться. Что все это значит?

Увеличительное стекло! Аврора бросилась к отцовскому письменному столу и нашла лупу, как обычно, на видном месте. Рукавом своей белой рубашки она тщательно вытерла запыленное стекло и склонилась над снимком, внимательно изучая лицо мальчика.

Один к одному. Разница только в одежде. Она легко представила Борху в этом старинном костюме.

В голове закрутились гипотезы, уравнения, простые и такие сложные подсчеты до трех... Если на снимке — Жоан Дольгут и Борха на него похож, значит, отец Борхи — Андреу, вот и вся арифметика. Ее разум протестовал. Не может быть!