Вячеслав Миронов - День курсанта Страница 59

Зато снова нашли спрятанные вшивники, продукты, кипятильники. Все это полетело в общую кучу посередине взлетки.

Земцов достал нож и беспощадно кромсал вещи. Распускал на полосы. Быстро и аккуратно. Но зло. Было видно, как желваки у него катаются под кожей. Он злился, но не показывал этого.

Обидно командиру, что его роту подозревают в воровстве. А также ему обидно, что из всего батальона, только сорок вторая рота такая «залетная»!

Все это читалось у него на лице. Казалось, он говорил «Порву всех на хрен!». И рвал нашу теплую, но неуставную одежду.

У Боцмана его знаменитая тельняшка попал под нож ротному. Он с удивлением сначала смотрел на шитую-перешитую тельняшку. Потом улыбнулся Луневу, погрозил пальцем. И с особым наслаждением порезал на такие кусочки, что уже невозможно было восстановить. Просто пошинковал. Потом бросил в общую кучу тряпочек и переворошил ее.

— Эх! — только огорченно и зло сказал Боцман. — Я ему этого никогда не прощу!

Шмон закончился. Ничего из пропавшего не нашли. «Гости» удалились не солоно хлебавши.

Земцов:

— Товарищи курсанты! Надеюсь, что сгущенку и сахар, а также все, что перечислил начпрод, не вы украли. Не думаю, что вы способны на это. Слопать булочки и арахис — допускаю. А все остальное — пусть между собой разбираются, кто и сколько чего вынес.

А еще есть такой дурной лозунг в Сибирском военном округе «пятьсот сибирских километров». Это означает, что каждый воин должен пробежать за зиму 500 километров на лыжах!

Не знаю, как в частях учитывали этот пробег, а у нас в училище кафедра физо очень даже следила за этим. Строго. И если к весне у какого курсанта не было намотано этих проклятых километров, то в свободное время вечером, в выходные, преподаватели этой кафедры ставили на лыжи. И отслеживали, чтобы курсант пробежал много километров. А иначе… Иначе летний отпуск был под угрозой срыва. А кому хочется проводить отпуск в казарме?

В училище много шутили про кафедру физо. «Физический износ организма», «Физическое изнасилование организма». «Здоровому спорт — не нужен, а больному — смертельно опасен», «Если бы спорт был полезен, то все Политбюро висело бы на перекладине», — но это говорили шепотом. Шутка политическая, значит, опасная.

Только снег упал, лежит, сволочь, не тает. Все! На лыжи!

Каждое воскресенье все училище, от первого курса до выпускного — на лыжи!

И только потом — отдыхать, кто в увольнение, кто в самоход. Учет строгий!

Лыжи, что стояли в казарме, раздали. Выдали крепления, крутите.

Куда, чего крутить?

Ладно, кто из районов необъятного СССР, где есть снег, знает, что и как делать. А кто из Украины или Средней Азии снег-то они видели только по телевизору, на картинках. Ну, здесь впервые, воочию.

Лыжи армейские, как и многое в армии — огромные, надежные, тяжеленные. Не те, что в школе или дома были. Чтобы кататься на скорость, получать удовольствие от самого процесса или ставить рекорды. Здесь вам не тут! Палки тоже, хоть и алюминиевые, но прочные, массивные. Их можно использовать для устройства бивуаков, палатку соорудить. Раненых вывозить. И много чего еще. Если постараться, то можно и как оружие использовать. В умелых руках и хуй — балалайка, что же говорить про лыжные палки!

Вот и первое воскресенье, все училище и мы идем за Южный, там кафедра физо с их спортсменами нарезали нам лыжню.

Шапки можно одеть по-лыжному. Это когда клапана завязываешь сзади, а уши прикрыты.

Всему училищу бежать десять километров, нам, первому курсу, в первый раз — скидка, всего пять километров!

И поехали! Оттолкнулись! Это так кажется, что поехали! Толкаешь, а лыжи стоят на месте!

Это вам не дома в свое удовольствие кататься!

Шинель, сапоги, лыжи.

Хуже всего мужикам из Средней Азии.

— Шайтан! Билядь! — пыхтит Икром.

— Я и так плохо бегаю, а тут эти деревяшки привязали! Зачем? — Бадалов тоже двигается вперед с матами — Давайте я лучше пешком, рядом с лыжней сбегаю! Эчке! Маймун! Джиляб! — по-узбекски, но уже понятно нам, во весь голос кроет Умид всю Сибирь и эти «500 километров».

Даже для спортсменов, типа Басарыгина, который занимался до училища лыжными гонками, эти пять километров с непривычки дали знать о себе.

Они, конечно, показали лучшее время в батальоне, но сложно.

— Ну, как, Олег?

На финише, когда дошли, спросили у Басарыгина.

— Да, его в баню! Не лыжи, а два деревяшки пудовые! Надо будет написать тренеру, чтобы он сначала ставил спортсменов на эти армейские лыжи. А потом — на спортивные. Тогда будут такие мировые рекорды! А то придумывают всякие утяжелители на тренировках! Их бы в армию! Да, на эти лыжи потом! Неправильно все это!

Вадик Полянин тоже, тяжело повиснув на палках.

— А у вас, таежников, что, не так что ли?

— У нас лыжи — легкие, чтобы по тайге ходить. Снизу мехом подбиты. В горку идешь, они не катятся назад. А, эти! — Вадик сплюнул. — Стоишь на месте, буксуешь! Надо цепи ставить, как на грузовики, что древесину из лесу вывозят! Я в детстве делал из старых бочек лыжи. Они изогнутые. С горок только и шпаришь. Вот такие здесь нужны!

Потом вернулись в казарму. Кто в увольнение, кто отдыхать.

И вот незаметно подкрался декабрь. Морозы наступили такие, что местные не помнят. Ночью выдавливало до −50!

Одна радость — снег не шел! По утрам тоже не зарядка, а прогулка. Не положено в армии ни солдату, ни курсанту по Уставу шарф или кашне, а шее холодно. Берешь свое вафельное полотенце на шею, вместо шарфа. Так и теплее, и гланды целы. Но это только на прогулке как утренней, так и вечерней. И в самоход особо никто и не рвался. Холодно.

Самая главная проблема в армии — скука. Казалось бы, вечером сиди, смотри программу «Время». Но становится скучно. В наряде тоже скучно.

Начали вспоминать, что же делать в такой мороз. И начали устраивать турниры в роте по домино и шашкам. Сначала сделали турнирную таблицу. Соревнования во взводах. Потом взводные победители выходят на ротный финал, и там уже каждый взвод болел за своего чемпиона! Болельщики чуть морды не били другу в порыве спортивного азарта!

А еще, пугая сорок первую роту, горланили песни «Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла», «Четвертые сутки пылают станицы! От крови набухла донская земля!». И все такое из полузапрещенного репертуара. У соседей снизу стыла кровь в жилах от такого воя. Они сами не осмеливались на такое. Как мыши под веником сидели и почти не дышали.

А мы все это делали не с команды сверху, а сами. Сами себя организовывали.

Конечно же, использовать мороз можно и по-другому.

— Если взять одеколон и по лому, или металлическому уголку лить под углом в миску, то получим спирт. Вся парфюмерная фигня примерзнет к металлу, а у тебя — чистый спирт.

— Проверим?

— Давай!

Схватил флакон одеколона, на улицу, за казарму, так чтобы никто не видел. На улице стоит покрытый инеем лом с приваренным топором на конце, чтобы долбить крыльцо ото льда.

Иней рукавицей содрали, льем одеколон. Действительно, многое остается на ломе. Только вот все равно, то, что добежало до плошки пахло одеколоном.

— По второму разу запускаем на лом?

— Да, тут того одеколона — кот наплакал. Была бы канистра. Так лей хоть по пять раз, пока вся гадость не останется!

Поп смотрел в задумчивости на складированные трубы за казармой для предстоящего ремонта.

Я знал этот задумчивый взгляд Женьки.

— Чего надумал?

— Мне рассказывали, что чугун на морозе таком — хрупкий. И хорошо рубится топором.

— Как топором? Как дрова, что ли?

— Примерно так. — Женя кивнул — Только топор надо нагреть. Попробуем?

— Давай!

В ротном хозяйстве было несколько топоров. Положили в сушилку на батарею. Спустя полчаса решили, что горячее уже он не станет, побежали на улицу. Вот и не очень толстая и широкая чугунная фановая труба.

Женька размахнулся и рубанул там, где расширяется на конце труба.

Кряк! Сказала труба, и от нее отвалилось ровное кольцо. Как будто ножом отрезанное.

— Здорово! — сказал я — Дай-ка, я!

Хрум! Снова сказала труба. Я отрубил небольшое ровное кольцо.

Мороз уже пробирался под шинель.

— Пошли в казарму!

Мы подхватили отрубленные кольца, топор и побежали в казарму. Топор — на батарею. Пусть греется!

В казарме рассмотрели отрубленные чугунные кольца. Показали сослуживцам. Рассказали что и как.

Скучно вечером в казарме. Население решило самостоятельно проверить этот опыт.

Топор нагрелся, и уже несколько курсантов рванули с топором наперевес на улицу. Через несколько минут притащили с десяток колец. Похоже, что одна труба уже закончилась.

На следующий день весть уже облетела батальон. И по вечерам было слышно, как курсанты рубят чугунные трубы. Просто так. Для чистоты эксперимента!