Андрей Константинов - Не гламур. Страсти по Маргарите Страница 6

После очередного внепланового заезда к матери я, как правило, звоню отцу: «Пап, у тебя когда зарплата?» Он начинает хихикать: «Что, Эмма опять все подчистила? Ладно, приезжай: нам с Оскаром много не надо».

Оскар – это самая умная в мире немецкая овчарка.

Вот и сегодня утром я заезжала к отцу за тысячей рублей (от которой у меня – увы! – уже почти ничего не осталось). Отсюда и выгляжу я сегодня по полной форме – то есть в форме с погонами.

Я прошла четким шагом на Люсину кухню, чтобы сунуть пирожные в холодильник, по пути отметив, что у таких женщин, как Пчелкина, и кухни – соответствующие: с веселенькими занавесками, с фиалками в горшках на подоконнике. Села на табуретку, закурила и швырнула на стол журнал:

– Ты только будь спокойна…

Люся уставилась на обложку и застыла. Я внимательно следила за выражением ее лица. И без того румяные щеки подруги порозовели еще больше, глаза округлились. Она так долго не отрывала глаз от обложки, что я уже начала злиться.

– Ну, как? – я затянулась сигаретой и вдруг поймала себя на мысли, что очень боюсь того момента, когда Люся, наконец, поднимет на меня глаза. Она все-таки их подняла:

– Р-и-та. А ты… зачем это сделала? Из-за денег? Мать твою! Прямо приклеилась к обложке!

– Да ты журнал-то открой! Там, где постеры. Только спокойно…

Люся в недоумении раскрыла журнал. На первом постере, как я помнила, была она – в полный рост. Я отошла к форточке, став к Люсе спиной. Пусть насладится зрелищем.

Прошла минута, другая… Огонь сигареты дошел до фильтра и неприятно обжег пальцы.

За спиной раздавались странные звуки. Вздыхает? Истерично всхлипывает?

Я осторожно обернулась.

Люся правой рукой – уже, наверное, по двадцатому разу – перелистывала страницы постера с нашей обнаженкой, а левой доставала последнее пирожное (я так и не донесла коробку до холодильника). Пальцы, рот, щеки – все было в шоколадных крошках и креме. Причем последний кусок заварного теста она просто заталкивала в рот пальцами.

Меня передернуло:

– Ты что делаешь? Тебя же сейчас вырвет…

Наконец Люсечка подняла на меня свои фиалковые глаза (такой цвет – оттого что на свои цветы каждый день смотрит?):

– Извини, Рита, когда мне плохо, мне нужно много сладкого.

– Тебе плохо? О, Господи, зачем ты столько съела? Тебе очень плохо?

– А тебе – хорошо? – тихо спросила Люся и, наконец, заплакала.

– Хватит! – рявкнула я через полчаса, обессиленная вразумлениями и уговорами. – В конце концов я тоже в этом журнале, причем на обложке. Костя твой перебесится, а если бросит – туда ему и дорога. А вот как с работой будем разбираться? Мне теперь хоть в управлении не появляйся. У Кати, это я точно знаю, уже сегодня будут проблемы в школе.

– А девчонки знают? – всхлипнула Люся.

– Откуда? Что они – порножурналы покупают?

– Так нужно же срочно предупредить! – наконец пришла в себя Пчелкина. – Может, все вместе что-нибудь придумаем?

– Хоть бы версия какая – откуда эта гадость? – вздохнула я.

– Ясно откуда – с кастинга.

– Но кто посмел?

Мы, не сговариваясь, схватили записные книжки и сели обзванивать девчонок по мобильникам.

– Вау! У Люси – день рождения? – зачирикала Ника.

– Одеваться в любое или как на Пасху? – уточнила Маша.

За Люсю я уже не переживала: та свое отплакала. Как поведет себя оставшаяся пятерка?

Заплакала единственная – маленькая Оля:

– Что я маме скажу? Как объясню?

Роза долго и хмуро рассматривала фотографии, потом тяжко вздохнула, вытащила из сумочки фляжку, сделала глоток:

– Да-а. Казанские братки меня за это по головке не погладят…

– «Казанские»? Это которые «тамбовские»? – уточнила Маша.

– При чем тут «тамбовские»? Я братьев имела в виду – родственников. Город такой есть – Казань. Откуда я родом.

– Ой, девочки, – всплеснула руками Маша. – А у нас в деревне случай был – одна в подоле принесла…

– И что такого? – насторожилась Оля.

– Так от нее вся деревня отвернулась. Но это, – вздохнула Маша, кивнув на журнал, – по-моему, еще хуже…

– Дай глотнуть, – решительно протянула руку к Розиной фляге Катя. – Боже, какая гадость! Что это?

– Текила. Кактусовая водка. Лично мне помогает, – Роза сделала еще глоток.

– От чего? – удивилась Катя.

– От всего.

– Знаете, девчонки, – сказала Ника, еще раз пролистав свой экземпляр (каждой как раз досталось по журналу) – а я думаю: все это – классно! Такая реклама! Люди деньги предлагают, чтобы на обложку или на постер попасть, а тут – за бесплатно. Лично я думаю, – сладко потянулась она, – меня теперь замучают приглашениями в дорогие ночные клубы.

– Тебя сначала из этого выгонят, – желчно заметила Роза. – Не каждому директору понравится, что его танцовщица в таком виде в порножурнале печатается. За клиентов ведь, наверное, борьба идет…

– Ты думаешь, выгонят? – расстроилась Ника.

– Нас всех выгонят, – отрезала я. – Поганой метлой.

– А меня и выгонять не надо. Я сама не смогу в свой класс войти, – печально подвела черту Катя Розова.

– А что делать будешь? – спросила Оля.

– Не знаю… Может, в какой-нибудь частный детсад устроиться? Если до него, конечно, слухи не дойдут: ведь у меня потребуют характеристику с предыдущего места работы.

– Да… – протянула Роза. – Рите легче всего. Может в какое-нибудь сыскное бюро устроиться. Или собственное создать.

– Ага – «мисс Марпл и К». Знаешь, у нас в стране частный сыск не очень-то приветствуется. Можно и на статью напороться…

– Ну, я, наверное, так бухгалтером и останусь. Только места предыдущего очень жаль – мне такого больше не найти, – вздохнула Люся.

– А мне что – опять в деревню возвращаться? – скривилась Маша. – Хвосты коровам вязать, навоз ботами месить? Господи, да легче руки на себя наложить, – хлюпнула она носом.

– Ой, мамочки! – снова заплакала Оля. – Что же я маме-то скажу?..

– Ладно, девчонки, мы собрались не для того, чтобы слюни распускать, – решила я как-то направить разговор в конструктивное русло. – Как могла появиться в журнале эта гадость? У кого какие версии?

– Ну, – протянула Люся, – мы же победили в кастинге? Победили. Нас на фотосессию приглашали? Приглашали. Снимали? Снимали. Вот отсюда и фотографии.

– Но ведь мы снимались только для Вортко! Лично мне в редакции еще накануне сказали, что все будет чинно-благородно, что даже в «Явке с повинной», кроме редактора, никто снимков не увидит! – зло сказала Роза.

– Зато теперь – в «Дамском поклоннике», в полный рост, – вздохнула Катя.

– А может, это – монтаж? – с надеждой спросила Оленька Клюева.

– Ты что – с дуба рухнула? – взвилась Маша. – Я все-таки фотолаборантом в «Цветном мире» работаю, я бы монтаж сразу распознала. К тому же… на фото – я. Как садилась голой задницей в кресло, как забрасывала ноги на подлокотник – так все и пропечатано…

– Если бы это был монтаж, девчонки, я бы сейчас не выслушивала все эти ваши стоны, – кажется, я входила в раж. – Я бы уже с утра стояла перед этим гадом со снятым с предохранителя «Макаровым»: «За дискредитацию офицера… Молись, сука!»

– Ой, Ри-та… – поежилась Оля.

– Как бы здорово было, если бы это был монтаж! – продолжала я. – Ну, поржали бы мои мужики на работе – наконец-то, дескать, рассмотрели «комиссарское тело», ну, объяснительную бы написала, зато честь была бы спасена. А так, милые, как ни крути – лохи мы, самые настоящие лохи! Сами лоханулись, сами кашу заварили, самим и расхлебывать…

– А ведь Маргоша права, – решительно поднялась с места Ника. – Убить этого пидараса мало.

– Кого? – уточнила я.

– Как – кого? Про кого ты только что говорила.

– А про кого я говорила?

– Ну, про этого… – Ника театрально вытянула вперед правую руку: – «Молись, сука!»

– Но я никого конкретного не имела в виду. Я не знаю – кто этот гаденыш…

– Здрась-те… – Ника обвела всех взглядом. – И вы, что ли, не догадываетесь?

– Нет.

– Не-а…

– Да вы что, все в оргазме, что ли? Совсем от сексуального удовольствия ополоумели! Это же фотограф! Валентин. У него же у единственного наша пленка со съемки. Вот он, видно, и решил подзаработать – сдал фотки в конкурирующую фирму: в порножурналах, говорят, гонорары-то высокие…

– А почему он – пидарас? – в раздумье уточнила Роза.

– Розамунда, ну ты прикинь: я перед ним и в такой позе, и в разэтакой – а у него ни один мускул не дрогнул. Один раз, правда, уточнил: «А вы готовы, Вероника, в таком виде предстать перед миллионной аудиторией?» – «Конечно, – говорю, – главное, чтоб на роль Маргариты выбрали. Ведь там, на балу Сатаны, даже младшие ведьмы – голые». Ну, думаю, после этого телефончик попросит. Ни фига!

– А может, он – женат… – предположила я.

– Тем более – пидарас. Быть женатым и не реагировать на чужое женское тело?