Гектор Тобар - 33. В плену темноты Страница 6

Чуть позже из трещины начала сочиться вода, и в нее снова вставили зеркала для проверки, но и на этот раз они остались целыми. Так продолжалось несколько месяцев. Галлегильос собственноручно проверял зеркала каждый раз, когда ему случалось проезжать мимо. В своем журнале он делал и другие тревожные записи, в частности о возможном обвале породы и о смещении стены туннеля на отметке 540. Он даже заставил управляющего прочесть его наблюдения и поставить под ними подпись, а чуть позже настолько осмелел, что подошел к управляющему и спросил:

– А как мы можем быть уверены, что вы не меняете тайком зеркала, когда никто не видит?

– Да кто ты такой? – огрызнулся в ответ управляющий. – Трус?

Сегодня, во время утреннего объезда, на отметке 60 Пинилья встретил команду Йонни Барриоса, которая занимается укреплением туннелей. Ребята рассказали ему, что из недр горы раздаются странные звуки, которых обычно не бывает на такой глубине. Пинилья успокоил их, сказав, что гора просто «усаживается» («el cerro se està acomodando»). А сейчас уже на отметке 150 он слышит от рабочих те же слова. И действительно: раскаты грохочут во всех уголках шахты и распространяют среди рабочих по всем коридорам и туннелям беспокойство, а вместе с ним – и чувство протеста. Работа в шахте – по определению опасное занятие, и шахтеры, несколько десятков лет проведшие под землей, гордятся, что осознанно идут на риск. У тех, кто работает в смене А, уже сложилась своего рода привычка жаловаться женам и подругам на условия работы, уклончиво называя их «сложными». Но когда женщины начинают с беспокойством расспрашивать о подробностях, все они как один отмахиваются, мол, все это пустяки.

Несколько месяцев назад, когда Луис Урсуа пришел на шахту «Сан-Хосе», он тоже рассказал супруге о здешних «непростых» условиях работы. И разумеется, он знал о недавних несчастных случаях. Сегодня утром вся его команда пожаловалась ему на грохот, доносящийся из глубины. Некоторые даже потребовали, чтобы он отдал распоряжение всем подняться наверх, но Урсуа приказал не спешить и оставаться на рабочих местах. В свои пятьдесят четыре года начальник смены А, несмотря на свой диплом горного инженера-геодезиста, не стыдился признавать тот факт, что на него легко оказывают влияние люди, стоящие выше его по служебной лестнице. Да, он мог бы подойти к своему шефу Пинилье и настоять, чтобы всю его команду немедленно эвакуировали наверх. И вообще, некоторые шахтеры из его смены уже успели сделать вывод о том, что начальник – слабак, раз не может этого сделать. Но с другой стороны, правда и то, что никто из работяг не стал особо возмущаться. Никто не бросал заявлений, что, мол, отказывается работать и намерен немедленно покинуть шахту, хотя именно так поступали на «Сан-Хосе» в подобных случаях раньше.

Марио Гомес, самый пожилой во всей смене А, в свое время потерял два пальца на левой руке в результате несчастного случая. Он живое подтверждение того, что под землей может случиться всякое, и в совершенно неожиданный момент. Около полудня Гомес повстречался на Пандусе со своим коллегой, Раулем Вильегасом, который тоже был за рулем своего грузовика. Рауль рассказал еще об одном признаке надвигающейся беды: на отметке 190 видели «дым». Узнав об этом, Гомес решил, что, пожалуй, следует соблюдать осторожность, но в целом бояться нечего. Чуть позже он сам проехал возле того места, откуда шел «дым», но, по его мнению, это была всего лишь пыль, что совершенно нормально для шахты.

Тем не менее жалобы на необычный грохот и гул продолжали поступать, и ближе к обеду самый главный начальник на шахте Карлос Пинилья, если верить его подчиненным, стал вести себя несколько странно. Урсуа вместе со своим первым помощником, бригадиром Флоренсио Авалосом, видел его за рулем пикапа на отметке 400. Пинилья остановился и осветил своим большим фонарем стену Пандуса. По словам увидевшего его в тот момент шахтера, фонарь был необычайно большого размера, гораздо больше, чем тот, с которым главный управляющий обычно совершал обход, и от самого вида этого фонаря шахтерам стало слегка не по себе. Позже Пинилью видели в одном из боковых коридоров, ведущих в сторону от Пандуса. Все с тем же фонарем он внимательно осматривал теряющиеся в темной глуби стены Ямы, словно пытаясь почувствовать движение внутри горы. У входа в боковые коридоры на отметке 400 он как будто к чему-то прислушался и зачем-то протер стоящие рядом бело-синие щиты с надписью «Проезд запрещен» и «Объезд». Такое поведение показалось Урсуа очень странным. Зачем шефу понадобилось протирать дорожные знаки? Когда Флоренсио Авалос чуть позже подошел к Пинилье, главный управляющий сказал бригадиру, что у него спустило колесо и нужно как можно быстрее поставить запаску. При этом Пинилья заметно нервничал, и, как только был закручен последний болт, шеф тут же сорвался с места и уехал прочь.

Было около часа дня, когда Карлос Пинилья уже на подъезде к выходу встретил Франклина Лобоса, высокого лысоватого мужчину, который в прошлом был известным футболистом, а сейчас пользуется славой местной знаменитости. Однако на шахте его знают скорее как знатного ворчуна и брюзгу. Лобос работает водителем грузовика и отвозит людей в шахту и обратно, и сейчас он как раз собирался забрать людей на обеденный перерыв.

– Франклин, у меня к вам два дела, – обратился к нему Пинилья. – Для начала я хотел бы объявить вам благодарность за то, что содержите Убежище в полном порядке. – Надо сказать, что в Убежище есть два металлических ящика, забитых едой, которой, по идее, должно хватить всей смене на два дня. У Лобоса, водителя грузовика для транспортировки людей, хранятся ключи от этих шкафов, и он обязан следить за порядком в Убежище. – А во-вторых, – продолжил Пинилья, – я попрошу вас как можно скорее связаться с начальником отдела снабжения и подготовить еще одну коробку с продовольствием. В Убежище нужно доставить больше еды, одеял и медикаментов. Ну вы сами знаете, что там нужно.

По поведению Карлоса Пинильи было заметно, что он как можно скорее хочет убраться из шахты. Кроме того, он отдал распоряжения на случай возможной аварии, но тут же обмолвился, что делает это не потому, что боится обвала, а скорее опасается государственной инспекции, которая может закрыть шахту, если та не будет соответствовать требованиям безопасности. А что до того большого фонаря, с которым Пинилья осматривал стены, то это, можно сказать, необходимость, ведь местами Яма достигает двухсот метров в глубину и для нормального осмотра нужен очень мощный источник света. А распоряжение насчет дополнительного провианта в Убежище вообще продиктовано тем, что шахтеры то и дело воруют из шкафов продукты (Лобос только недавно повесил на них замки). И если инспектор обнаружит нехватку продовольствия и лекарств, то может закрыть предприятие.

В 2007 году чилийские власти издали указ о закрытии шахты «Сан-Хосе» после того, как в результате подземного взрыва погиб геолог Мануэль Вильягран. Владельцы пообещали принять целый ряд мер по усилению безопасности, и власти разрешили возобновить работу. (Шахтеры устроили нечто вроде святилища с поминальными свечами там, где погиб Вильягран и где до сих пор под грудой обломков стоит машина, за рулем которой был геолог.) В отличие от других шахт в окрестностях Копьяпо, «Сан-Хосе» не является собственностью крупного иностранного конгломерата. Ее владельцы – сыновья покойного Хорхе Кемени, который бежал из коммунистической Венгрии и обосновался в этой части Чили в 1957 году. К сожалению, сыновья Кемени, Марсело и Эмерико, не унаследовали от отца страсть и умение управлять горнодобывающим предприятием. Кончилось тем, что Эмерико передал свою долю и все свои полномочия двоюродному брату по имени Алехандро Бон. И Кемени и Бон с трудом пытаются сохранить рентабельность компании «Сан-Эстебан», при этом стараясь удовлетворять требования чилийского законодательства. Им, например, пришлось установить лестницы в вентиляционных шахтах, которые могут служить дополнительными аварийными выходами из Пандуса, а также приобрести новые вентиляторы для улучшения циркуляции воздуха и снижения температуры на нижних уровнях, где порой стоит пятидесятиградусная жара.

В качестве своеобразного признания своих предыдущих просчетов в системе безопасности владельцы даже заключили контракт с компанией E-Mining, которая должна была осуществлять управление работой на шахте. Руководство E-Mining порекомендовало приобрести систему сейсмического контроля для отслеживания потенциально опасных смещений в структуре горы, но к этому совету никто не прислушался. Как вариант, в E-Mining предложили купить геофоны – это еще одна разновидность сейсмоакустических датчиков, – но уже через месяц приборы вышли из строя, потому что грузовики своими колесами постоянно наезжали на оптоволоконные кабели. Со временем руководство «Сан-Эстебан» начало задерживать платежи компании-подрядчику, и кончилось все тем, что E-Mining разорвали контракт и отозвали своих сотрудников с шахты. Вместо них владельцы компании «Сан-Эстебан» наняли бывшего работника шахты «Сан-Хосе» Карлоса Пинилью. И вообще, у «Сан-Эстебан» недостаточно средств ни для покупки сейсмографов, ни для поддержания геофонов в рабочем состоянии. Они даже отказались от установки лестниц во всех вентиляционных шахтах, нарушив тем самым государственное предписание. В принципе, владельцев можно понять: невозможно одновременно выполнять все эти требования и сохранять рентабельность предприятия хоть на каком-то среднем уровне. Кроме всего прочего, «Сан-Эстебан» уже должны два миллиона долларов ENAMI, государственной компании, занимающейся переработкой руды для мелких и средних шахт. Как и шахтеры, которые осознают всю опасность работы на «Сан-Хосе», но все же продолжают там работать, владельцы шахты тоже идут на риск и не закрывают производство. Пытаясь держать на плаву компанию, удовлетворять свои финансовые амбиции и исполнять обязательства перед партнерами, Кемени и Бон не находят ничего другого, как ставить на кон жизни простых рабочих.