Кун-Суук Шин - Пожалуйста, позаботься о маме Страница 6

В жизни почти не бывает неожиданностей, если все как следует продумать. Даже то, что кому-то может показаться необычным, если поразмыслить, может стать вполне предсказуемым. Неожиданные события, происходящие с вами, зачастую свидетельствуют лишь о вашей беспечности. Твои поездки в Библиотеку Брайля и все, что там в дальнейшем происходило, ты вполне могла предсказать заранее, если бы на самом деле хоть немного уделила этому внимание. Но весной, летом и осенью ты, как всегда, была по уши в работе. Даже в тот день, когда отправилась в Библиотеку Брайля, ты почти не думала о людях, которых встретишь там, тебя беспокоило лишь то, что ты не успеешь приехать к 10 часам. Ты едва не опоздала на самолет, вылетавший в Поханг в 8 утра, выйдя из аэропорта, поймала такси, доехала до Библиотеки Брайля и вошла в приемную. Директор и его помощник-доброволец уже ждали тебя. Директор вежливо приветствовал тебя, поблагодарив за то, что ты согласилась приехать, протянул тебе руку, и ты, пытаясь скрыть волнение, пожала ее. У него оказалась очень мягкая ладонь. До начала презентации директор говорил о твоей книге. Ты улыбалась и кивала этому слепому человеку, прочитавшему твою книгу, хотя он не мог видеть твоих улыбок и кивков. В тот день они отмечали свой особенный праздник, день Брайля. Когда ты вошла в зал, там уже собралось четыреста человек, многие осторожно входили в сопровождении помощников-добровольцев. Там собрались мужчины и женщины всех возрастов, но среди них не было детей. Церемония началась, и люди один за другим поднимались на трибуну и произносили краткие речи. Наконец, ты вышла получить экземпляр книги, переведенной на язык слепых. Из одной твоей книги в результате получилось целых четыре тома. Тебе зааплодировали, когда ты вернулась на свое место с книгами в руках. Церемония продолжалась. Когда читателям, выступавшим с поздравлениями, были выданы почетные значки, ты раскрыла один из томов. И в это мгновение у тебя все поплыло перед глазами. Бесконечное число точек на белой бумаге. У тебя возникло ощущение, будто ты провалилась в черную дыру. Словно, поднимаясь по лестнице, задумалась, не заметила ступеньку и вдруг споткнулась и стремительно полетела вниз. Шрифт Брайля испещрял белую бумагу, каждая буква в виде крошечной дырочки, как от укола иглой, эти буквы выстраивались в слова, которых ты не могла понять. Позднее ты рассказала маме, что пролистнула первые три страницы и захлопнула книгу. Мама слушала очень внимательно, и ты продолжала рассказ.

В конце церемонии тебя пригласили сказать несколько слов о своей книге. Когда ты поднялась на кафедру и обвела взглядом присутствующих, тебя вдруг сковало невероятное напряжение. Ты не могла сосредоточиться, стоя перед залом, где собралось четыреста незрячих людей.

— И что же ты сделала? — спросила мама.

Ты поведала ей о том странном ощущении, будто 50 минут, отведенные на твое выступление, никогда не закончатся. Ты из тех людей, кому необходимо при разговоре смотреть в глаза собеседника. Порой ты можешь рассказать всю историю, а иногда — всего лишь ее часть, в зависимости от того ощущения, которое испытываешь, глядя в глаза собеседника. Некоторые глаза способны вытянуть из тебя то, чем ты никогда ни с кем не делилась. И вот, оказавшись перед четырьмя сотнями незрячих людей, ты растерялась, не представляя, на кого смотреть и как начать свою речь. Глаза полуприкрыты, у других прятались за стеклами темных очков; а иные глаза словно «видели» тебя насквозь со всем твоим волнением и неуверенностью. И хотя все они были нацелены на тебя, ты не могла и слова вымолвить под этими невидящими взглядами. В голове лихорадочно металась одна мысль: как говорить о книге под взглядами людей, которые тебя не видят? В этой ситуации было бы неуместно говорить на отвлеченные темы, например, рассказывать смешные случаи из твоей жизни. Если уж на то пошло, скорее им следовало рассказать тебе о своей жизни. Не в силах выйти из ступора, ты выпалила в микрофон первое, что пришло в голову:

— О чем же мне вам рассказать? — И аудитория разразилась смехом. Интересно, они смеялись, потому что считали, что ты можешь рассказать все, что захочешь? Или чтобы поддержать тебя?

Мужчина под сорок ответил тебе:

— А разве вы не о своей книге пришли рассказать? — Его невидящие глаза были направлены в твою сторону.

Сосредоточившись на них, ты принялась говорить о том, что заставило тебя написать эту книгу, о своих переживаниях и эмоциях во время ее создания и о надеждах, которые ты возлагала на нее, когда она вышла в свет. Ты была поражена. Из всех людей, которых тебе доводилось встречать раньше, эти слушатели оказались самыми внимательными. Их тела и движения демонстрировали полную сосредоточенность на тебе. Один человек кивал, другой, заслушавшись, машинально выставил ногу, а кто-то наклонился вперед, привалившись к спине сидящего впереди человека. И хотя ты не могла понять ни слова на их языке, они прочитали твою книгу, задавали вопросы и обменивались мнениями. Ты рассказала маме, что они выказали невероятно позитивное отношение к книге, гораздо более позитивное, чем все, с кем тебе довелось встречаться. Мама, внимательно слушавшая тебя, вдруг произнесла:

— Даже они прочитали твою книгу.

На мгновение повисла неловкая пауза. Мама спросила, что было дальше, и ты продолжила свой рассказ.

Когда ты умолкла, человек из зала поднял руку и спросил, можно ли задать вопрос. Ты ответила, что готова выслушать его.

— Мама, этот слепой человек сказал, что его хобби — путешествия. — Стоя там, за кафедрой, ты потрясенно замерла. Куда мог путешествовать слепой человек? Он сказал, что когда-то ему прочитали твою книгу, в которой события происходили в Перу. Главный герой романа отправился на Мачу-Пикчу, и там есть сцена, в которой поезд катится по рельсам в обратном направлении. Мужчина сказал, что после этого он захотел сам проехать на этом поезде в Перу. Ему хотелось узнать, путешествовала ли ты в этом поезде. Эта книга написана более десяти лет назад. И вот ты, у которой настолько плохая память, что частенько, открывая холодильник, ты забываешь, зачем ты это делаешь, чувствуя на своем лице ледяное дыхание морозилки, пока, наконец, не сдаешься и не захлопываешь дверцу, начала рассказывать о Перу, где побывала, прежде чем написать ту книгу. Лима, Куско, Пуп Земли; железнодорожная станция Сан-Педро, где на рассвете ты села в поезд, идущий к Мачу-Пикчу. Ты рассказала о поезде, который начинал двигаться вперед и тут же катился назад, прежде чем, наконец, отправиться к Мачу-Пикчу. Ты призналась маме:

— Названия мест и гор, которые я, казалось, забыла, вдруг с особой ясностью возникли в моей памяти.

Чувствуя дружелюбие, невидимым образом озарявшее глаза, никогда не видевшие свет, глаза, которые, казалось, понимали и принимали каждый твой изъян, каждую ошибку, ты сказала нечто, чего никогда раньше не говорила о той книге. Мама спросила:

— И что именно?

— Я сказала, что если бы мне пришлось написать ее снова, то едва ли я смогла бы так ее написать.

— Неужели это такое важное признание? — удивилась она.

— Да, потому что я отрицала то, что уже существует, мама! — пояснила ты.

Мама пристально посмотрела на тебя в темноте и произнесла:

— И почему ты молчала? Ты должна быть свободной и говорить то, что чувствуешь. — И с этими словами она ласково погладила тебя по спине. Когда ты была ребенком, она частенько умывала твое лицо своими большими мягкими ладонями. — Ты рассказываешь такие замечательные истории, — добавила она.

— Я?

Мама кивнула.

— Да, мне очень понравилось.

Ей понравилась твоя история? Ты была тронута. Ты знала, что все рассказанное тобой не так уж и замечательно, но все дело в том, что посещение Библиотеки Брайля полностью изменило твой взгляд на многие вещи, и потому ты говорила с ней сейчас совершенно по-другому. Переехав в город, ты стала разговаривать с мамой так, будто за что-то на нее сердилась. Обычно ты говорила с ней резко, и часто в твоих словах звучал упрек: «Что ты об этом знаешь, мама?», «Зачем ты поступаешь так?», «К чему тебе это знать?». Ты уяснила, что мама больше не может бранить тебя, и, если она спрашивала: «Зачем ты туда едешь?», ты огрызалась в ответ: «Потому что так надо». Даже когда тебе приходилось лететь на самолете, потому что твою книгу опубликовали в другой стране или тебе надо было отправиться за границу для участия в семинаре, на ее вопрос: «Зачем ты едешь туда?» — ты сдержанно отвечала: «Потому что у меня важные дела». Мама просила тебя перестать летать самолетами. Она говорила:

— Если произойдет катастрофа, двести людей погибнут в одно мгновение.

— Но мне это необходимо для работы, — возражала ты.

Если мама спрашивала:

— Зачем так много работать?

Ты мрачно отвечала: