Отохико Кага - Приговор Страница 6

— Ха-ха-ха, неужели уже пора? Пора отправляться? Ха-ха-ха!

Он будет веселиться как школьник, предвкушающий загородную прогулку. Да, пожалуй, в духе Андо скорее последнее.

Главный воспитатель хорошо поставленным голосом начнёт торопливо вводить его в курс дела. Сообщит, что телеграмму родителям послали. Что мать придёт, а отец пока не дал никакого ответа. Ну да ладно, вместо него я сам позабочусь о твоём угощении, во всяком случае, до приезда матушки. Говори, не стесняйся, чего бы тебе хотелось на ужин? Сладостей? Ладно, ладно, я пошлю за ними начальника отдела снабжения.

На следующий день, в десять часов утра, с белой повязкой на глазах, придерживаемый с двух сторон конвойными, Андо поднимется на эшафот. И когда привязанное к верёвке холодное металлическое кольцо коснётся его шеи, он упадёт. Упадёт, ничего не понимая, как когда-то упала убитая им девочка…

Между тем шлёпанье резиновых сандалий стихло. Наверное, они уже поднимаются по лестнице. Разбухшее время внезапно сжалось, и Такэо вздохнул. Его наконец отпустило, будто скальпель вырезал из тела тревогу, порождённую предутренним сном. Однако какая-то тяжесть — словно неуничтоженные раковые клетки — осталась и, комком сжавшись в груди, ожидала своего часа.

Да, сегодня ему повезло. Но уже завтра на месте Андо может оказаться именно он. По здешним правилам в воскресенье этого не бывает. Но только по здешним, вообще-то казнь может быть назначена на любой день, кроме больших праздников, первого и второго января и тридцать первого декабря. То есть за ним могут прийти когда угодно. «Так или иначе, хотя бы не сегодня…» — подумал Такэо.

Как только стихли шаги, вокруг зашевелились. Похоже, не только Такэо, а и все остальные прислушивались к ним, затаив дыхание. Он глубоко вздохнул. Тело будто разом обмякло, сидеть стало невмоготу, и он привалился к своему столику из матраса. Томик «Место человека в природе» упал на пол и в отчаянии захлопнулся. Такэо был как выжатый лимон, голова превратилась в пустой сосуд, абсолютно лишённый мыслей. Обессиленный, он спрятал голову под матрас, и тут же в ушах, словно призыв из иного мира, зазвучал далёкий крик: «На спортплощадку-у-у-у!». Физкультурный час. Пошатываясь, он поднялся и сильно ударился плечом о стену. Боль неожиданно взбодрила его. Три шага от стены к стене, ещё три шага, ещё три шага… Затем он переоделся в синий тренировочный костюм, взял в руки спортивные тапочки и стал ждать, когда откроют камеру.

Выпущенных из камер заключённых выстроили в коридоре. Затем колонной — надзиратель впереди и надзиратель сзади — повели на спортивную площадку. Заключённые одеты кто во что горазд, в тренировочном костюме один Такэо. Другие в пиджаках или джемперах, а кое-кто и в синих тюремных робах.

В колонне семь человек — половина всех имеющихся в наличии осуждённых. До спортивной площадки, расположенной позади тюремного корпуса, бегом меньше пяти минут. Однако заключённым, редко покидающим тесные камеры, кажется, что они идут туда очень долго — по лестнице, коридорам, крытой галерее. Маленькая спортивная площадка, имеющая странную веерообразную форму, обнесена высокой бетонной стеной. И тем не менее, попав сюда, всегда испытываешь чувство свободы — кажется, здесь так просторно, да и небо над головой.

Такэо сразу же пригласил Андо поиграть в мяч, и они вышли на середину. Остальные, сгрудившись на освещённом солнцем клочке земли, не двигались с места.

Такэо, уверенный, что Андо увели, был поражён, увидев его среди выведенных в коридор заключённых. Однако ему нередко случалось обманываться подобным образом, поэтому, поняв свою ошибку, он только усмехнулся. Он попытался вычислить, кого же увели на самом деле, но так и не понял. Скорее всего, кого-то из соседей Андо, собственно, он и пригласил его поиграть в мяч, чтобы узнать, кого именно.

Мяч был просто брезентовым мешком, набитым ватой, даже самым сильным ударом нельзя было заставить его лететь туда, куда нужно. Тем не менее, подхваченный ветром, он пролетел над головой Андо и укатился в глубокую синевато-чёрную тень у стены. Андо, не двигаясь с места, только проводил его взглядом, как будто был не участником игры, а всего лишь зрителем.

— Эй, сходи за мячом! — крикнул ему Такэо.

Андо, не вынимая рук из карманов, медленно двинулся к мячу, подобрал его и лениво кинул. Мяч упал, не долетев до Такэо нескольких метров. Такэо быстро схватил его и резко бросил, метясь в голову Андо, но промазал, мяч попал в руку.

— Ты что, больно же! — Андо потёр руку.

— Да неужели? Ну ты и неженка! — И Такэо стал кидать мяч, стараясь попасть Андо в плечи и грудь.

Андо не убегал и не пытался ответить, только смеялся. В конце концов Такэо сдался и стал отряхивать руки.

Солнце висело совсем ещё низко, от стены падала густая тень. По сомнительной чистоты синему небу тянулись похожие на грязный осадок облака. Одно из них — большое и сизое — надвигалось на солнце. Такэо, щурясь, взглянул на стоящего против света Андо.

— Знаешь, я тут давеча подумал, что пришли за тобой.

Андо расхохотался. Наверное, принял слова Такэо за шутку.

— А что, было бы здорово! Ты не представляешь, как мне здесь всё обрыдло. Только и жду, чтобы за мной откуда-нибудь да пришли.

— Приходил начальник воспитательной службы, — перебил его Такэо.

— Да ну? — Оборвав смех, Андо захлопал своими круглыми глазёнками. Малыш малышом, но что значит приход начальника воспитательной службы, понимал даже он.

— Точно. Шаги были явно его. Он приходил к кому-то рядом с тобой.

— Когда?

— Только что. Минут пятнадцать назад.

— А я и не заметил!

— Они пришли втроём: он, начальник зоны и ещё один. Кого-то увели. Думал — тебя, а получается — кого-то другого. Может, Сунаду?

— Но ведь… — Андо показал глазами на греющегося на солнышке Сунаду.

— Ну, тогда не знаю кого, — занервничал Такэо, — но кого-то увели, это точно. Хотелось бы знать, кого именно.

— Ты говоришь, недавно? Но ведь все вроде здесь.

— Да, похоже на то. Но я в самом деле слышал шаги.

— Странно, — скривил губы Андо. На его лице появилось озабоченное выражение.

— Ещё бы не странно, — согласился Такэо. — Но может, мне всё это просто примерещилось спросонья? Меня всю ночь мучили кошмары, глаз не мог сомкнуть. Да, не иначе примерещилось!

— А может, я просто прохлопал ушами. Давай я спрошу у Сунады. Он всё за версту видит и слышит.

— Да ну его, — Такэо похлопал Андо по плечу. — Здорово, что тебя пронесло. А я думал о тебе…

— О чём? Что мне кранты? — засмеялся Андо, правой рукой сдавив себе горло. — А по мне, так чем раньше, тем лучше.

— Нет, не об этом, — ответил Такэо. — О твоей жизни. Обо всём, что ты мне рассказывал: о доме на Канде, о твоей матери, о лагере в Гумме и о прочем… Короче, о том, как ты жил.

— Ну и как я жил?

— В том-то и вопрос.

Они переглянулись и на миг задумались, словно перебирая в памяти события из жизни уже умершего человека. Но Андо тут же отвёл глаза, и взгляд его бездумно заскользил вокруг, перескакивая с одного предмета на другой: с греющихся на солнцепёке товарищей на небо, с неба на виднеющиеся вдали городские небоскрёбы… Думать он не очень-то и умел.

— Послушай, — снова дружески заговорил с ним Такэо, — не помню когда, но ты мне говорил, что в новом рождении хочешь стать красным тюльпаном.

— Красным тюльпаном? Кто?

— Ты! — Такэо был вне себя от возмущения. — Неужели не помнишь?

— Да не мог я такого сказать! — Андо снова скривил рот, потом неожиданно расхохотался. Совсем как человек, который долго терпел щекотку, но наконец не выдержал.

— Что это с тобой сегодня, Кусумото? Ты сам на себя не похож. Наверное, и в самом деле ещё не совсем проснулся.

— Да? — Такэо печально взглянул на смеющегося юношу. — Что ж, может, ты прав. И всё же, кем бы ты хотел стать в следующем рождении?

— Уж во всяком случае не человеком, — живо ответил Андо, радуясь, как ребёнок, которого попросили отгадать загадку.

— Смотри-ка! — Такэо улыбнулся. — Так кем же тогда?

— А никем. В гробу я всё это видел!

— Ну вот, приехали!

— Куда приехали?

— Я имею в виду, что дальше этой идеи ты продвинуться не способен.

— Ну, идеи не для меня. Нет у меня никаких идей!

— А вот и есть! — сдвинув брови, сказал Такэо.

— Ха-ха! Да пошёл ты! Что это с тобой сегодня, в самом деле?

Андо расхохотался. Смеялось всё его белокожее, с большими глазами лицо. Обычный городской парень, таких, как он, в кожаных куртках и вельветовых брюках сколько угодно. Единственное, что отличает этого от других, — клеймо убийцы, приговорённого к смертной казни. Это клеймо и прекрасное юное тело не подходили друг к другу, вступали в непримиримое противоречие. Наверняка кто-то и о нём так думает. У Такэо возникло жгучее желание схватить что-нибудь твёрдое и шарахнуть о землю, чтоб разлетелось на куски, и он пнул ногой асфальт. Но его нога тут же была отброшена синевато-чёрной сухой преградой.