Михаил Климов - Другая дверь Страница 6

Наверное, в жизни всё-таки в подобной ситуации и при решении похожей проблемы важнее частота феномена, чем простое его наличие.

Конечно, внимательное чтение дало и некоторые отрицательные сведения об этой стране. Мне, например, не пришлось по вкусу, что в Веллингтоне каждый месяц происходят несильные, но землетрясения.

Да и кому это понравится?

Только, кто сказал, что мы непременно должны жить в столице? Надо просто выбрать крупный город, находящийся не в столь сейсмически опасной зоне. Решать мы собирались на месте, и, исходя из прочитанного, колебались между Оклендом и Крайстчерчем.

Хуже оказалось другое: в одной из книг попалась фраза – «потребление пшеничного хлеба на душу населения такое-то (а никакого другого жители Новой Зеландии не едят)». Вот тут я по-настоящему расстроился, потому что очень люблю именно ржаной хлеб.

Но с другой стороны – надо же чем-то жертвовать? Идеальных ситуаций не существует, а если бы существовали и были достижимы, мы бы давно выродились и вымерли. Должно же быть и на этой сверкающей картине хотя бы одно тёмное пятно…

Потому что во всём остальном, если судить по книгам, Новая Зеландия представала, как страна, в которой всем, скажем так, не хорошо, а лучше всех в сегодняшнем мире. Первое на белом свете всеобщее избирательное право, включая женщин и аборигенов, первое в мире обязательное начальное образование, а также пенсионное обеспечение поголовно для всех жителей, четыре университета и двести газет и журналов.

Ну, последнее меня несколько напрягло, зачем населению чуть меньше миллиона столько газет? «Уж лучше на погост, – чем в гнойный лазарет чесателей корост, читателей газет!»

– Но зато погода прекрасная, – утешал я себя – на Северном острове среднегодовая температура плюс восемнадцать, да ещё и вечный бриз, который не даёт жаре душить вас.

В общем, все книги, которые я прочел, представляли Новую Зеландию как настоящий земной рай, поэтому, сходя на берег, я имел отвратительное настроение и самые дурные предчувствия».

Слава дочитал до этого места, поднял голову, чтобы обдумать прочитанное и размять затёкшую шею и увидел прямо напротив себя «ботана», «студента», в общем, того самого персонажа, который за последние часы уже дважды встречался ему. Персонаж сидел неподалёку, пил молоко (молочный коктейль?) и посматривал на него.

8

Это уже становилось интересным…

Слава родился, вырос и жил в стране, в которой, чтобы выжить, особенно с профессией, запрещённой в течение большого куска его жизни, нужно было постоянно сканировать окружающее на предмет опасности. А когда опасность от ментов миновала и объявили всеобщую свободу, жизненно необходимым сканирование осталось, только теперь смотреть надо было не ментов, а бандитов. Потом бандиты почти все исчезли, которые ушли в депутаты, которые легли на кладбища, которые подались в менты или под ментов, но старая привычка была всё ещё в большом спросе – только теперь бдеть приходилось и тех, и других, да и не всегда получалось их различать. В общем, довольно большой, во всяком случае по протяжённости, опыт в деле сканирования окружающего пространства у Прохорова был.

И по этому опыту встретить незнакомого человека три раза подряд в течение пары часов ничего хорошего не сулило. Ну, кроме тупых вариантов замкнутого пространства – театр, вагон поезда, кабак, в который не пообедать заскочил, а сидишь отмечаешь чей-то день рождения.

Ни того, ни другого в наличии не имелось – кабаки (первый и третий случай) были разные, а перекрёсток можно считать замкнутым пространством разве что в какой-нибудь компьютерной игре, да и то очень древней.

По законам Славиной жизни, если ты несколько раз встретил человека вот так, неординарно, значит, человек этот с девяностопятипроцентной вероятностью имеет к тебе что-то. И хорошо, если дело. Скорей всего, тебя пасут, а вот кто и зачем – догадайся, мол, сама…

Прохоров ещё раз взглянул на «студента». Тот, почти не скрываясь, опять посмотрел на нашего героя, потом перевёл взгляд на стоявший на столе нетбук, опять уставился на Славу.

Что за притча?

Опасности от человека не исходило, не тот тип, да и кто и зачем мог Прохорова сегодня преследовать или искать? Никаких хвостов за ним не числилось, дела с Горохом он разрулил, человека для описания библиотеки нашел, грёбаный «бизнесмен» сам подтвердил, что никаких претензий к Славе не имеет.

Единственно, кого сегодня мог заинтересовать наш герой, так это каких-то бандюков, откуда-то прознавших про немалую сумму наличными, которая образовалась у него после продажи Володиного имущества. Потомки, получив огромный куш официального наследства и страшно боясь наличных, не взяли у него ничего, так что денег оказалось весьма немало.

Но ведь большая часть их лежат дома, в Москве, в надёжном месте. Слава взял с собой только пятьдесят тысяч, которые уже в большой степени истратил. Да и вёл себя аккуратно – нигде и никогда больше ста евро или долларов не светил – откуда кому-то знать, что у этого русского есть деньги?

Гайки с пятикаратником у него на пальце нет, ездит он на обычном такси, а не на двадцатиметровом лимузине, в купании девочек в ванной с шампанским замечен не был – зачем он кому-то?

Да и кто может быть таким идиотом, чтобы посчитать его, Славу, законченным идиотом и послать по его следу вот этого идиота? Мало того, что он всё время светится перед пасомым, так ещё и просто ничего не видит, что было хорошо заметно там, на перекрестке, с картой. Вот и сейчас «студент», несмотря на сильные очки, близоруко щурился, глядя на свой комп.

Что там у него интересного?

Надо бы взглянуть, потому что это могло бы всё объяснить.

Только как?

Самый простой вариант – отправиться в туалет, тем более что и время подоспело. На выходе из нужного помещения человек оказывался точно за спиной «студента», а уж тут увидеть монитор, если, конечно, он из предосторожности не закроет то, что там открыто, пара пустяков.

Можно попробовать оглянуться и по дороге туда, но это хуже, потому что придумать повод для такой оглядки довольно трудно, а вероятность попасться при подобном повороте и выдать себя в том, что наблюдатель «раскушен», крайне велика. Скорей всего, этот болван будет провожать нашего героя взглядом, чтобы увидеть, куда он собственно направляется, и такой поворот засечёт, даже если почти ничего не видит. Нет, смотреть будем только по выходе…

Прохоров встал, прикинул, что телефон и ридер лучше взять с собой, чтобы не попятили, но тащить их в руках глупо. Поэтому он потянул к себе куртку, из которой немедленно что-то выпало.

«Мата Хари ты хренова, Джеймс Бонд из Бердичева… – обругал себя Слава, наклоняясь под стол в поисках упавшего предмета. – Чем ты лучше этого «студента», который, чтобы уследить за тобою, должен всё время держаться за твой рукав? А ты даже тихо встать не можешь, чтобы просто сходить в туалет и просто посмотреть на обратном пути, что там разглядывает, с чем тебя сравнивает этот несчастный…»

«Может, он считает, что я на кого-то похож, – подумал затем Прохоров, возвращая во внутренний карман книгу Америго Веспуччи, которая благополучно забытая там так и лежала с утра. – Может быть, этот придурок думает, что я – Тосиро Мифуне и сейчас подойдет за автографом?»

Подобная странная идея пришла в голову нашему герою не просто так: его бывшая жена Варвара несколько раз говорила о сходстве Славы с этим великим японским актером. Если честно, на её мнение нашему герою было давно и глубоко наплевать, сам он ни секунды так не считал, но когда происходит нечто экстраординарное и совсем непонятое, мозг цепляется за любую, даже самую кривую идею.

Прохоров взял куртку, распихал всё по карманам. Глупо, конечно, одеваться, чтобы сходить в туалет, но ничего по этому поводу в голову не приходило. Он постоял минуту, задумавшись, потом перекинул куртку через руку – пусть все думают, что у него там что-то в сортире нужное, но для показа всем нежелательное. Может, у Славы геморрой, и он идёт вставить свечку?

Затем наш герой оглядел стол, надо было что-то оставить, чтобы официантка не подумала, что он сбежал, не заплатив и не вызвала полицию. Кожаный очешник его в этом смысле вполне удовлетворил, и он пошагал в сторону туалета.

«Студент» заволновался, но потом, взглянув на стол Славы и заметив на нем какой-то предмет, успокоился, а вот самому нашему герою пришлось вернуться почти от самых дверей нужного ему заведения.

Потому что в очешнике на столе он оставил и его содержимое, а именно очки, без которых он чётко не видел ничего ни на каком расстоянии. В наследство от той же бывшей жены, ему достались какие-то сложные окуляры, которые стоили уйму денег, но помогали не очень. Как ни просил Прохоров в тот раз Варвару оставить его в покое и не покупать ничего сложного и дорогого, она настояла на своём.