Андрей Войновский - Врачеватель-2. Трагедия абсурда. Олигархическая сказка Страница 6

– Конечно, Людмила Георгиевна, как прикажете.

Эпизод седьмой

«Люблю грозу в начале мая. Не позднее»

Мы сидели с вдовой олигарха на ее любимой лавочке под двумя соснами и продолжали пить водку, закусывая маринованными опятами прямо из банки, без всякой брезгливости пользуясь одной вилкой на двоих. Было тепло, и сумерки не торопились укрыть собой прогревшуюся от солнца землю. На дворе благоухало царствование длинного дня, упорно не желавшего уступать свои права и без того короткой ночи.

– Миша погиб именно в тот день, когда поступили в продажу первые экземпляры твоей чертовой книжки. Это точно. Ручаюсь. Я потом ведь специально наводила справки.

– Ого! Вот это да! Ну хорошо, а как погиб твой муж?

– Да на охоте в волчью яму угодил. Правда, с уже поставленным ему диагнозом – шизофрения.

– То есть как? Он что, лечился, что ли?

– Естественно, нет. Подумай сам, ну кто бы осмелился при его-то положении официально поставить ему такой диагноз? Это я так сказала, образно. Коллеги его решили, что он сошел с ума и становится опасным со своими идеями. Кстати, тогда еще непонятно откуда возникшими. Твои же странные сочинения они читать-то в то время не могли. Не знали. Ну и, как следствие, в эту яму Мишка провалился, как ты понимаешь, не случайно. Слава богу, что развестись мы так и не успели. И вот теперь я, стало быть, вдова. Удивляюсь, Грибничок, как еще тобой всерьез не занялись после твоих опусов. Идейки-то твои для некоторых из сильных мира сего весьма крамольными могут показаться.

«Господи! – В который уж раз за сегодняшний вечер мое ранимое и крайне податливое на испуг сердце уходило в пятки. – Да знали бы они все, что если кто к этой истории меньше всех причастен, так это я! Я!» – кричало и рвалось наружу мое до почечных колик и заячьей паники перепуганное сознание.

– А все ведь началось с этого проклятого совета директоров, – невозмутимо продолжала излагать свои откровения вдовушка. – Он их всех собрал и говорит им…

«Олигарх»

Сцена: Совет директоров крупной нефтяной компании «ОйлФеско».

Действующие лица:

а) глава компании Михаил Михайлович Неказистый, он же председательствующий;

б) такой же член совета директоров, впоследствии задавший один-единственный вопрос председательствующему;

в) остальные члены, они предельно статичны и только слушают, изображая различную мимику на своих невыспавшихся лицах.

Неказистый. Ну, вот что, господа любезные, с глубоким удовлетворением сообщаю вам, что дальше так жить нельзя, и поэтому отныне начинаем жить по-новому. В противном случае окончательно потеряем и лицо, и страну. Заявляю это вам со всей ответственностью потому, что мне тут недавно попалась в руки кассета с записью одной очень умной передачи, которую, оказывается, регулярно показывают по телевидению. Называется… ну, в общем, чего-то там… момент какой-то. Не знал, к сожалению. К сожалению потому, что смотрел с огромным интересом. Не отрываясь от экрана. Так вот, там, в частности, говорилось, что в Штатах пятьдесят четыре процента квалифицированных рабочих, в Германии – сорок шесть, а у нас и пяти не наберется! Вся наша «оборонка» держится исключительно на одних старичках. Я бы сказал, еле держится. Пока еще держится. Помрут – и некому будет работать вообще. И вот тогда – прощай безопасность любимой Родины!.. Я вот сейчас гляжу на вас, на ваши равнодушные лица и не понимаю, как к такой проблеме, господа любезные, можно оставаться безучастными.

Член под литерой «б». А что ты конректно предлагаешь, Миша?

Неказистый. А вот это уже, Сенечка, теплее. Я предлагаю: захватить Тушино, поднять аэропланы и бомбить Кремль.

(Повисает мхатовская пауза. Кто-то из членов – не то от испуга, не то от удивления – окончательно проснулся.)

Неказистый. Ха-ха-ха-ха!.. Что, братцы-кролики, в штаны наклали? Ладно, не дергайтесь. Это шутка юмора такая. Цитатка, так сказать, из кинофильма. «О друзьях-товарищах» назывался. Классика, между прочим… Ну а если говорить серьезно, то я предлагаю конкретно реанимировать, возродить, скажем так, из пепла всю систему профтехобразования. Произвести серьезные финансовые вливания, воссоздать техническую базу, заинтересовать молодежь перспективой и достойными стипендиями, чтобы она не кололась, не клей нюхала по подвалам, а шла в профтехучилище… А кстати сказать, некоторые из нас, долбократов, родом-то именно оттуда. И ничего. выжили, как видите. Ну что нам, эти доллары, в конце концов, солить их, что ли? Что вам, лорды, особняков в Европе не хватит? Вилл на островах? Уже куда ни сунься – везде мы! Ну давайте хоть немножко поимеем совесть! Надо же когда-то ведь подумать и о собственной стране. вы мозгами-то пошевелите: без нее, отдельно, да еще с нашими, скажем так, национальными особенностями мы и подавно никому на хрен не нужны. С деньгами или без них, но ведь все равно же умудримся обязательно нагадить. Все равно ведь рано или поздно начнем разбавлять бензин ослиной мочой. Ну что, не так? Ментальность потому, мать ее ети! А вот те капиталы, господа любезные, что внукам своим тупым и безголовым оставите… Ну вы их тем самым заведомо обрекаете на полную утрату какой-либо связи со своими корнями. Им Россия как родина будет уже не нужна. И вот тогда Россия закончится.

Либо, господа любезные, снова эти мудатские революции, а значит, кровь, террор и полное мракобесие, потому что снова начнем искать виноватых.

(Совет директоров безмолвствует, настороженно глядя на Михал Михалыча.)

– …ну, в общем, что он им тогда наговорил, то и начал, дурак, осуществлять. В Москве, Питере, в Челябинске даже… А эти, твари хитрые, делали вид, что всячески поддерживают его во всем. Он им поверил, расслабился, ну и, как результат, несчастный случай. А кто докажет обратное? Ладно, дело прошлое. Хотя, может, и не совсем. Только меня сейчас другое беспокоит… давай-ка еще по рюмашке. – Людмила Георгиевна наполнила содержимым обе рюмки и, прищурив правый глаз, загадочно улыбнулась: – Нет, что ни говори, дорогой мой Грибничок, это очень хорошо, что ты приехал. Просто здорово.

«Да уж не знаю. Смотря для кого», – подумалось мне в тот момент, когда занюхивал «родимую» замаринованным опенком.

– А вот теперь послушай, что я хотела тебе рассказать… – вдова положила мне руку на плечо, буквально впившись в меня своим острым, как наконечник хевсурского кинжала, пронзительным взглядом.

«Боже, помоги мне! Неужели это только начало?» – Мое и без того затравленное сознание застыло в антарктическом оцепенении.

– Это уже продолжается месяц, изо дня в день, – не унималась моя собеседница. – А точнее сказать – каждую ночь. Ко мне во сне приходит Миша… Ну, мой покойный муж. Всегда очень радостный и очень счастливый. Он каждый раз говорит мне примерно одну и ту же фразу, что живет теперь в параллельном мире, который как бы находится в непосредственной близости от нас. Он называет его миром наших мыслей, грехов, чаяний, миром наших страстей. Но главное то, что Мишка постоянно зовет меня посетить этот мир, понимаешь? Указывает мне точное место, где можно в него попасть, в мир этот. Причем оставаясь здесь, на Земле, и абсолютно материальным. Ну, все равно что ущипни ты меня, а я почувствую.

– Да, это действительно звучит весьма и весьма интригующе, – пытался я изобразить заинтересованность на своей физиономии, не переставая при этом судорожно соображать, как бы мне безболезненно спрыгнуть с этой сумасшедшей. Во всяком случае, интим не предлагать. Это я уже знал доподлинно. Да и хвала Всевышнему! Только бы слинять.

– А ты, Грибничок, гляжу, решил, что я рехнулась, да? Повторяю: психиатр вместе с психологом мне не требуются, – в секунду отрезвила меня вдовушка. – Ну, хорошо, давай конкретно. Да, ты мне нужен. Очень. Если согласишься, я заплачу тебе двести… нет, триста тысяч долларов. Или евро. Как пожелаешь. Ну, как, идет?

– Господи! Конечно! Да это для меня космические деньги! – Рвавшийся наружу до неприличия нескрываемый восторг чуть было не задушил меня, заставив перейти на отвратительный фальцет. – Но я ума не приложу, чем я могу быть здесь вам полезен? Да и что вообще от меня требуется-то?

– Пойти туда вместе со мной, – с несгибаемой твердостью в голосе ответила мне Людмила Георгиевна. – Ведь ты написал эту книгу. Ты, и никто другой. А значит, знаешь что-то такое, чего не знаю я. Только дурачком прикидываешься. Но это-то как раз и хорошо. Я люблю умных.

Я, как Голохвастов, насильственно поставленный на колени перед образами, готов был с горечью констатировать: «Боже мой! Во влип!» А с другой-то стороны, за такие деньги ну почему бы мне куда-то там не сходить или не съездить с этой мелкопомешанной вдовой олигарха, если это, конечно, не вершина пика Коммунизма, не бассейн реки Амазонки со злобными пираньями и кишащий гадами или не центральная часть пустыни Сахара?