Галина Щербакова - Дом с витражом Страница 6

– Пусть он покажет, что у него под свитером. – Оля уже не сомневалась, что сошла с ума. Именно так это происходит – ум тебе не подчиняется и ты творишь незнамо что…

– А что у него под свитером? – вдруг вскочил с места Максим. Дальше он повел себя не как человек, а как выдрессированное для одного какого-то дела животное. В два шага Максим оказался рядом с Игорем, как-то по-собачьи присел перед ним и мгновенно рукой, как лапой, нырнул под пушистый небесный свитер.

– Не надо! – закричали они обе – Вера и Оля. И Оля отметила: «Вот еще одно доказательство моего сумасшествия – я себе противоречу».

Пачка денег, много раз перетянутая черными резиночками, шмякнулась на пол.

– А! – закричал не своим голосом Максим. – Я всегда, всегда знал, что самые большие подонки те, которые образцово-показательные! Спер, гад, спер! Успел. Когда ж это ты, а? Ну когда, скажи, когда, паинька?

С Максимом творилось что-то невообразимое. Казалось, что в комнате сразу десять Максимов, орущих, прыгающих, размахивающих руками. Оля подумала: «Сейчас будет драка и кто-то кого-то убьет. И это будет правильно. Должна пролиться кровь… Это тот самый случай».

А деньги лежали себе. В сущности, маленькая, какая-то даже жалкая спеленутая пачка. Вера взяла и пнула ее ногой.

– Ты что? – зашипел на нее Максим. – Ты что! – И схватил деньги.

– Положи, – приказала ему Вера. – Положи на место.

– А где им место? – ерничал Максим. – У твоего братца под свитером? Где? Где ты их, сука, нашел? Доложись родственникам, ворюга! – И он тряс пачкой перед Игоревым носом. Оля старалась на Игоря не смотреть. Она боялась, посмотрит – и он, к примеру, рассыплется на части от ее взгляда или там истает, должно же с ним что-то теперь произойти? Конечно, все уже произошло, теперь будут последствия, и Оля подумала: «Это как похороны. Сначала человек умирает – это главное. А похороны – последствие».

И тут Игорь засмеялся. Так он смеялся, когда по телевизору выступал Хазанов, так он смеялся, когда читал Ильфа и Петрова, так он смеялся, когда Оля рассказывала ему про физкультурника. «Ну, сыночек, – говорил тот, – напрягись, чтоб в животике свело».

Раз Игорь смеется – значит, ничего не произошло. Значит, он нарочно взял деньги, чтоб в самую последнюю минуту сказать им всем: «Эх вы! Искатели!»

– Ты так пошутил? – как-то тускло спросила Вера. – Чтоб посмотреть, как я буду носом всюду тыкать? Да? Ты хотел меня такой всем показать?

– Нет! Нет! Он просто посмеялся, – закричала Оля. – Он же мне сказал – Эркюль Пуаро!

– Да вы что, сбрендили? – снова заорал Максим. – Вы что его, подлеца, выгораживаете?

Игорь же стоял закинув голову и продолжал смеяться, и такой он был красивый в этом свитере, сил нет…

– Кретины, – сказал он вдруг. – Кретины и все.

– Почему? – тихо спросила Оля. – Игорь, пожалуйста, ну скажи, почему?

Он даже не повернулся к ней.

И тут хлопнула дверь и на пороге встала продавщица Зойка.

– Ну что тут у вас? – поинтересовалась она. – Слышу орут…

Зоя видела, что Максим держит пачку, и удовлетворенно кивнула.

– А то придумали, милицию вести. Ежели я продавщица, так мне надо руки вязать?

– Вы знаете, – принялась объяснять Оля, – случилось недоразумение. Игорь взял, чтоб посмеяться над нами… Вот! – Она подошла к Игорю и лбом ткнулась ему в свитер. – Так же все просто и ясно. Игорь, я дура, дура!

– Ваши дела, – сказала Зойка. – Хай будет так. Я только спросить хотела, насчет этой хаты с кем договариваться? На моем же дворе стоит.

– Вы ее покупаете? – живо спросил Максим, выступая вперед.

– А чего она стоит? – ответила Зойка и ногой показала на провалившуюся в полу доску. – Она ж вся на ладан дышит… Ее спалить дешевле…

– Ну уж нет! Пусть стоит родная! – Оля видела, как положил Максим в карман деньги, как по-хозяйски он вдруг расположился, просто глава семьи, который берет на себя решение всех вопросов. – Пусть домик стоит. Мы в гости сюда приезжать будем. Картошку посадим…

Беспомощно, жалко заплакала Вера. Она плакала, уткнувшись лицом в вязаную накидку на подушках. Оля же думала о том, что время внутри нее как-то очень убыстрило свой бег. Она умчалась куда-то далеко-далеко, и ей даже плохо видно издалека, что это с ними со всеми делается. Но невозможно вернуться, потому что пружина спущена, и она удаляется, удаляется, удаляется… В общем, ей даже все равно, что с ними происходит. Они ей уже никто.

– Интересное кино, – хмыкнула Зоя. – Где ж тут для картошки место? Земля вся моя. Дед ваш у меня на дворе жил за спасибо… Я ж не Гитлер какой, чтоб старика гнать. В нем-то жизни было чуть… Вот и жалела… Вы ж его не брали… Так что хату эту по-хорошему отдавайте…

Оля вышла на улицу. Оказывается, уже было темно. Тучи бежали низкие, клочкастые. Им навстречу летела луна, и они проскакивали друг мимо друга, даже не успев поздороваться, и мчались, мчались в разные стороны.

Было тихо-тихо, только из носика старенького рукомойника время от времени звонко падала капля. Оля села на единственную приступочку, что вела во времянку. Она не знала, что села точно так же и на то же самое место, где любила сидеть ее бабушка. Что на этой приступочке ждалась она, Оля, а до нее Игорь и Вера. Что бабушка тысячу раз смотрела, как проскакивают друг мимо друга патлатые облака и луна, и у нее сжималось сердце от стремительности жизни. Вот уже и внуки у нее, а набылась ли она девушкой?

«А может, это грех – задавать такие вопросы? – думала бабушка. – Еще накличешь беду. Не надо Бога гневить, – говорила бабушка на этой приступочке. – Все у меня как у людей. И жениха с войны дождалась. И детей родила. И дом большой строим. Можно, конечно, и поменьше, но у Сени мечта. А мечту лучше осуществить. Для радости. Будут съезжаться дети и внуки, и не будет им тесно». Она мечтала, как испечет на самом длинном противне пирог с капустой и яичками, а края срежет. Чтоб никому не было обидно и всем досталась серединка… А можно сделать пирог и с яблоками. Внуки капусту могут не любить. Маленькие, глупые… Тогда пирог с яблоками… И тоже края срезать… Вообще, когда дом будет совсем готов, надо, чтоб дети приезжали часто… Хорошо бы завести такой порядок… На Веру, Надежду, Любовь – непременно. Все-таки это она хорошо придумала с именами. Сама – Любовь. Дочь – Надежда. И внучка – Вера. А когда родился сын, тоже хорошо придумалось. Владимир. Надежда и Владимир. Как у Ленина с Крупской. Когда же родился сынок у Володи, назвали Игорьком тоже неспроста. Думали и о будущем. Будет еще дочь – Ольга. Чтоб не абы как, а складненько, со смыслом.

Все эти мысли – откуда Оле знать про это? – тут, на приступочке, настигали бабушку. А может, было наоборот… Мысли просто жили в этом месте, а бабушка к ним приходила, пока не умерла, а сейчас к ним пришла Оля. И удивилась им.

Одна мысль была совсем несуразная. «Хорошо бы умереть, чтоб не переживать то, что будет потом». Откуда Оле знать, что это была бабушкина мысль? Что пришла она к бабушке, когда уехали дети и стали редко писать и жизнь превратилась в какое-то унизительное ожидание коротких формальных строчек, а другого ничего не было. И она вдруг однажды поняла, что вот дети в Москве учатся, у нее на усадьбе дом строится, а вроде и нет смысла жить… И так ей стало на этой приступочке страшно, что пришлось сделать раствор и хорошо процементировать погреб, чтоб потом рухнуть от бессилия на постель и не думать. Мысль о ненужности жизни привязалась. Очень хотелось, чтоб кто-нибудь ее опроверг. Она даже закинула на этот счет удочку.

– А что, Сеня, – сказала она, – вот дети, считай, на ногах, мы вроде уже и без надобности? Ну скажи, зачем я?

Сеня, как всегда, или с проектом дома возится, или уже непосредственно его осуществляет в деле.

– Ты это про что? – не понимал он. – Как это зачем? Детям мы еще долго будем нужны…

Но она знала – не нужны. На словах и для денег, конечно, да, а по сути… Взять, к примеру, Надю… Вся она такая нервная, неспокойная. Приедет на каникулы и все что-то читает, читает…

– Доченька, посиди со мной, поговори…

– Ну что тебе, мама, что? О чем говорить? – Все в этом вопросе: и что не о чем говорить, и чтоб не приставала, и что надоела… Еще хуже бывало, когда Надя делала над собой усилие и разговаривала.

– Смотри, доченька, я повительку в землю ткнула без расчета, а она как занялась… Затянула все окошко… Хорошая какая повителька… А помидорная рассада – никуда! Ничего на ней не завяжется, вот увидишь… Сплошное будылье… А…

– Ой, мама! Хватит про растения… Ты как начнешь одно и то же… Просто удивительно! Хоть бы ты чем поинтересовалась… Почитай вот роман… «Семья Буссардель». Я тебе советую.

– Доченька, обязательно прочту… Ты же знаешь, я люблю читать…

– Вот и читай. А то у меня ощущение, что ты совсем не развиваешься… Папа по сравнению с тобой много больше успевает…

– Он же мужчина, доченька, ему положено…