Анна Козлова - Люди с чистой совестью Страница 6

— Эй, Даш, пойди сюда! — позвал Валера.

— Я волосы завиваю! — донеслось из ванной. — Чего там?

— Про тебя пишут, — сказал Валера.

Прочитав компромат, Даша мрачно закурила.

— А я всегда тебе говорила, что раскопают! — запричитала она. — У кого есть фотки, где ты в немецкой форме? Ой, блядь! Надо папе звонить.

— Ничего не надо, — вяло отмахнулся Валера.

— А если до руководства дойдет? — она нервно бегала по комнате, роняя пепел на ковер.

Одна половина головы была в кудряшках, другая — прямая, что делало Дашу похожей на героя японского мультфильма.

— Меня другое беспокоит, — сказал Валера, — кто написал?

— Урод ебаный написал! — крикнула Даша. — Что я лесбиянка! Да он столько раз хуй свой не дрочил, сколько я ебалась!

— Ну, не надо, — Валера поморщился, — мне неприятно это слушать. — Что же делать? — спросил он, помолчав.

— Найти и убить, — быстро решила Даша.

— Это детский сад.

— Избить хотя бы, — сбавила она обороты, — чтобы больше неповадно было.

Позвонил Рыбенко, интересующийся читал ли Валера, что про него написали.

— Да все мы фашики, че скрывать-то, — говорил Рыбенко, — кто написал, вот вопрос. У тебя нет идей?

— Нет, — сказал Валера.

— Ну, выяснить-то элементарно, есть такая штука, знаешь, в рассылке ip-адрес, у меня есть один паренек, он может посмотреть…

Через час, проведенный в бессмысленных спорах с Дашей по поводу компромата и того, кто во всем виноват, приехал Рыбенко с гомосексуально укутанным в шарфик компьютерщиком и бутылкой водки.

— Посмотрим, да? — мяукнул молодой человек и присел к компу.

Рыбенко хозяйским жестом сунул Даше водку и бросил:

— Порежь там чего-нибудь, сготовь.

Так и не удосужившаяся закончить прическу Даша оторопело уставилась на Рыбенко.

— Ну, чего встала, — прикрикнул тот, — пожрать людям принеси, ни хрена ведь не делаешь!

— Ах ты, сука! — сказала Даша, но водку взяла и удалилась на кухню.

Гомосек в уютном шарфике быстро тарабанил по клавишам и улыбался чему-то своему. Рыбенко давал Валере поразительно тупые советы, как объясняться с руководством.

— Это все херня, старик, — говорил Рыбенко, — если идешь в это дело, будь, как говорится, готов. Ну, чего там, сходишь к Рукаву, родственничек за тебя словечко замолвит, главное стой на том, что все — клевета, башку не брил, «Хайль, Гитлер!» не кричал, оба деда твоих героически погибли на фронте.

— Они и вправду погибли… — протянул Валера.

— Не знаете такого Пусятина? — подал голос компьютерный гомик.

— Чего? — вскинулся Рыбенко. — Кто такой?

— С его адреса была рассылка, — пояснил паренек, — больше ничего не скажу. Кстати, не хотите, драйверок вам новый вкачаю?

— Э, дорогой, в другой раз, не время, — Рыбенко принялся бодро подталкивать компьютерщика к дверям, — видишь, горе у нас, Пусятин огорчил, на-ка, любезный, за труды, и до встречи.

Компьютерщик принял пятисотку и обиженно ушел, очевидно, рассчитывал выпить водки.

Даша споро принесла сыр, хлеб и колбасу, и сразу сели пить.

— Кто такой, бля? — вслух размышлял Рыбенко. — Просто за бабки, что ли наняли? Тогда сведения откуда?

— Как бы его найти… — мечтательно прошептала Даша.

— Найдем обязательно! — рявкнул Рыбенко.

— И что с ним делать? — Валера выпил водки и расслабленно закусил колбаской.

— Отмудохать, че еще-то? — удивился Рыбенко.

Даша одобрительно улыбнулась.

То ли пьяный, то ли ободренный Дашиной улыбкой Рыбенко минут двадцать описывал, как в Ростове его пырнули арбузным ножом, а потом он истекал кровью в коридоре больницы. Даша скучно смотрела на тарелку с сыром и слегка оживилась, только когда Рыбенко начал снимать штаны, чтобы показать шрам.

Водка закончилась. Рыбенко решительно заявил, что пойдет и купит еще, а для дамы шампанского. Даша, выкурившая к тому времени не меньше пачки сигарет, сказала, что водку можно заказать по Интернету.

— Это уже какое-то подончество, — сказал Валера.

Потом они с Рыбенко ходили в «Седьмой континент» за бухлом. Рыбенко по дороге читал стихи, а в очереди к кассе исполнял гимн Советского Союза. Какие-то подкрученные хачики кричали ему: «Заткнысь!» — а из очереди к другой кассе кто-то, наоборот, кричал: «На бис!».

— Что сказал, сука! — орал Рыбенко хачикам. — Давай, ударь меня, падла! Давай, подходи!

Несколько раз к Валере подходил с угрюмыми увещеваниями охранник.

Когда вернулись домой, Даша сидела на диване почему-то в вечернем платье с декольте, из компьютера доносились ритмы «Лили Марлен».

— Мадам, — поклонился Рыбенко с двумя целлофановыми пакетами в руках, — прошу на вальс.

Хохотнув, Даша встала с дивана. Рыбенко бросил пакеты и принялся, пьяно спотыкаясь, кружить ее по комнате.

— Валерьян! — ревел он, перебивая «Лили Марлен». — Квартирка — высший класс! На марш бедности не ходи, народ не поймет!

Валера с неумной улыбкой кивал. Когда вальс закончился, он включил «Красные звезды».

«Пусть будет чума по всей земле! Пусть будет чума по всей земле-е! — неслось из динамиков. — Пусть будет чума по все-ей земле!».

Рыбенко вдруг отчетливо пукнул.

Даша отстранилась, несколько секунд по инерции протанцевала, а потом дала Рыбенко пощечину.

— Виноват, мадам, — Рыбенко схватился за щеку, — пьян-с.

— Скотина! — крикнула Даша.

Отвернувшись от него, она пошлепала в своем вечернем туалете к дивану, но Рыбенко успел наступить ей на подол, и Даша с грохотом упала. Изобразив мельницу, Рыбенко тут же упал на нее. Даша барахталась, злобно матерясь, Рыбенко хохотал, пока она, извернувшись, не укусила его за нос.

— Бля!.. — охнул Рыбенко и схватился за нос.

Даша с достоинством поднялась с пола, уселась на диван, разложив вокруг себя юбку, и сказала:

— Валерочка, открой шампанское. Только я боюсь.

Валера обмотал горлышко выпростанной из штанов рубашкой и бесшумно вскрыл бутылку. Налил Даше, а, поразмышляв, и себе.

Рыбенко, кажется, забыв о том, что только что произошло, с багровыми вмятинами зубов на переносице, присел к столу.

— Будешь? — поинтересовался Валера, вздымая вверх бутылку.

— Налей, — согласился Рыбенко.

Некоторое время молча пили.

— Как шампунь? — первым не сдержался Рыбенко.

— Нормально, — сказал Валера.

— Ананасики забыл? — зло поинтересовалась Даша непонятно у кого.

— Капризная у тебя баба, — вынес вердикт Рыбенко.

— Матрос Рыбенко! — мечтательно произнес Валера.

Даша истерично рассмеялась.

Рыбенко слегка обиделся и доел всю колбасу.

— Ну, чего, мальчики? — вдруг возбужденно заговорила Даша. — Чего бухать? Давайте по ноздре?

— А че, есть? — резко оживился Рыбенко.

— Сдаем по сотке и ждем час, — объявила Даша с видом крутого дилера.

— Да не вопрос! — Рыбенко выхватил из кармана тугую «котлету» и, частично размотав, достал купюру.

— Все это, конечно, запредельно, — вздохнул Валера.

В некой, трудно определяемой теперь точке лета Даша с Иркой повадились ходить в гнусное китайское общежитие на Студенческой улице, где на первом этаже открыто торговали пиратскими дисками и почему-то мехом. Через пару недель заведовавший этой нелегальной торговлей китаец, по имени Бо Юм Бэй, которого Валера, к счастью, никогда не видел, проникся к девочкам столь полным доверием, что продал чек кокса.

Обнюхавшиеся Даша и Ирка сидели на тахте в его комнате, где от одной стены к другой была перетянута веревка с мокрыми трусами, и слушали историю нелегкой жизни китайца в России. Бо Юм Бэй был законченным наркоманом, что, впрочем, не мешало ему жить в достатке (по меркам общежития) и даже пользоваться успехом у девушек. Свою карьеру он начал в далекие девяностые, облапошив каких-то советских идиотов, пожелавших заниматься каратэ. Бо Юм Бэй договорился с дворником, который предоставил ему на короткое время свой подвал, где они вместе развесили плакаты Брюса Ли и бумажки с иероглифами, отпечатанные на цветном ксероксе.

Якобы подвал стал школой-студией каратэ.

Первым делом Бо Юм Бэй собрал у потенциальных учеников деньги на форму, после чего навсегда исчез из подвала.

Чем он занимался дальше, Валера не помнил, но вряд ли творил разумное-доброе-вечное.

В любом случае, теперь вороватый китаец жил в общежитии на Студенческой, торговал низкокачественным песцом и кокаином.

Через двадцать минут завалилась Ирка. Китаец пугливо стоял на лестнице.

— Чего он встал? — грубо спросил Рыбенко.

— Он стесняется, — буркнула Ирка.

— Скажи, чтоб зашел, что я с ним в подъезде расплачиваться буду? — потребовал Валера.

Наконец, Бо Юм Бэя втащили в квартиру и усадили на диван, рядом с Дашей. Он улыбался, не показывая зубов, и явно косил под идиота. Потом он разложил свои принадлежности и гостеприимными жестами предложил продегустировать продукт. Даша принесла из кухни обрезанную для таких нужд ножницами соломинку и протянула ее Рыбенко.