Анна Мосьпанов - Круглые кубики Страница 6

Я, конечно, страдала. К счастью, нас таких было как минимум две. Подруга по двору, беленькая, солнечная Юлька Бужакина, как-то пожаловалась:

– Девчонки в классе называют меня плоскодонкой. Что-то надо делать! Надо менять внешность.

– Что?! – испугалась я, плохо представляя, как именно поступают в таких ситуациях.

– Яблоки! Яблоки точно подойдут. Можно, конечно, и груши, но у них форма… неестественная. Пошли на рынок. У меня монетки есть – мать на мороженое давала, так я собрала.

Не очень понимая, каким образом груши неправильной формы могут изменить отношение одноклассников, я с покорностью поплелась за Юлькой на рынок. Ей виднее.

– А эти у вас почем, скажите, пожалуйста? Мама просила нас купить килограмм яблочек, – интеллигентно начинала торг Юлька. – Сколько-сколько?! Да вы с ума сошли! У себя там небось с земли их поднимаете, а здесь продаете втридорога.

И, жеманно поджав губы, она удалялась к следующему прилавку. Юлька обладала редким для двенадцатилетней свойством – она умела все правильно делать. Правильно торговаться, правильно спорить, правильно указывать людям на их недостатки. Этим ценным качеством она была обязана мамаше – преподавателю труда в педучилище.

Мать Юльки всю жизнь проработала со школьницами пятнадцати-шестнадцати лет, будущими учительницами начальных классов. Попробуй-ка научи детей, как им потом учить других детей. Здесь нужна строгость и генеральная линия, мягкость и женская мудрость. Попробуй-ка научи пятнадцатилетних, как не зарыться до конца жизни в тетрадках, не раствориться в бабских злых слезах в обшарпанной учительской, не возненавидеть этих разномастных, горластых, не желающих ничего усваивать детей вместе с их нелепыми, ничем не интересующимися, замотанными родителями.

Юлькина мать воспринимала свою работу как некую миссию, порученную ей не то РОНО, не то кем-то более значимым, не находящимся в непосредственном подчинении у светских властных структур. Со своими подопечными она возилась больше, чем с собственной дочерью. Все свободное время, все выходные – с ними. То в поход, то в музей. Муж давно сбежал – она и не заметила толком, а Юлька… Юлька росла как рослось, четко уяснив от мамы, что верно и что нет, и сама, своими собственными силами решала большие и маленькие проблемы по мере поступления. Сегодня на повестке дня были яблоки правильной формы.

Наконец Юлька выбрала нужные ей плоды. Маленькие, гладенькие и совершенно зеленые. Стоили они действительно по-божески.

– Юль, как их есть-то? Кислятина же редкая. – Пока Юлька расплачивалась, я надкусила плод, предварительно обтерев его подолом ситцевой юбки.

– Дура ты, Мика. Дура и есть. А еще Ми-Ка-Эла! – Юлька презрительно раскидала мое имя по слогам, демонстрируя полное несоответствие оболочки и внутреннего содержания. – На фиг их лопать? Они вообще не для еды. Вот, смотри, если так вот просто под низ, – Юлька оттопырила футболку и заложила куда-то в недра незрелое яблоко, – то, понятное дело, видно – что-то не то. А вот если в лифчик…

Футболка у Юльки была заправлена в тренировочные штаны, и яблоко, не стесненное никакими преградами, мгновенно скатилось к поясу, к резинке.

До меня наконец дошло. Какая Юлька все-таки практичная! Все знает! Не то что я, тетеря. Даже не догадалась, зачем маленькие яблочки. Зрелые-незрелые, разве ж в этом дело? Тетеря и есть. Кислятина…

– … В майках или там в форме этой дебильной школьной, наверное, плохо – очень будет выпирать, а вот если в лифчик и под свитер, то самое то. Такой потолще возьмем, да и попробуем дома. И зимой после каникул так в школу заявимся, – продолжала развивать мысль Юлька. – У матери на антресолях есть такой свитер, я видела. С косами. Она отцу вязала, да что-то там с петлями не рассчитала, и свитер маленький совсем получился. Мне в самый раз. Попробуем сейчас дома, как смотрится.

Мы уже отошли далеко от основных торговых рядов и брели по рыночным закоулкам по направлению к выходу, периодически огибая тухнущие капустные листы, ошметки ягод и горы еще какого-то непонятного дурнопахнущего мусора. Народу вокруг не было, и Юлька продолжала экспериментировать с яблоками, брала их по очереди из авоськи, висящей у меня на руке. Достанет яблоко, посмотрит на свет и – под футболку. Спинку назад отогнет, пытаясь удержать скользкий прохладный плод, рукой снизу придержит – ну как, похоже? Типа грудь! – и вытащит снизу, со стороны резинки.

Неожиданно за спиной раздался гортанный, лающий кашель, переходящий в хохот, и незнакомая, воронья речь. Слова непонятные, общаются между собой. Снова хохот. Потом другой голос, помягче и по-русски – уже нам.

– Дэвочка, ай, неправильный какой! Бэри арбуз, дэвочка, пошли со мной! Зачем яблоко кладешь, яблоко маленький, мужчина маленький не любит. Арбуз засунешь – все мужики твои будут. Замуж пойдешь за мэня, а, дэвочка? Такой худенький, красивый. Пойдешь? Не бойся, иди к нам. И ты иди, второй дэвочка! Ай, козочки какие длинноногие!

В повороте я успела разглядеть сверкнувшие золотые зубы, что-то блестящее на запястье и черную, кудлатую голову. Даже две. А может, три. Головы располагались чуть выше ящиков с какими-то ягодами. Оттуда, из-за ящиков, уже несся устрашающий взрослый хохот.

Хохот был с запахом. И мы, плоскогрудые девчонки, почувствовали этот мускусный и очень мужской запах. Он распространялся с огромной скоростью, липко заполнял пространство между нами и ими. Смешивался с мелкой, крупинчатой пылью, перебивал даже миазмы гниющих овощных отходов. Этот мужской запах совершенно определенного, еще незнакомого, но интуитивно пугающего свойства парализовывал и одновременно заставлял бежать. Не сговариваясь, мы с Юлькой рванули к выходу, к улице, к спасительному шуму, к людям. Яблоки я выронила где-то по дороге.

Отдышались мы уже в нашем дворе. Разумеется, никто и не думал за нами гнаться. Боясь смотреть друг другу в глаза, скомканно попрощались и разбрелись по домам. Экспериментов с увеличением груди мы больше не повторяли.

Глава 5

Ехал Грека через реку

К чему я про Греку вспомнила? Вот ведь голова дырявая. Вроде бы крутилось что-то такое… Про внешность же говорили… Внешность свою я унаследовала от бабушки. Бабушка… Моя бабушка. Чтобы вы представляли себе, что это был за человек, приведу один пример.

Бабушка в молодости была исключительно красивой женщиной. Относительно высокая, полная, статная, с копной роскошных кудрей и высокой грудью. Будучи женой военного врача и промотавшись с дедом почти двадцать лет по далеким сибирским гарнизонам, она после его демобилизации вовсю наслаждалась оседлой жизнью и теми привилегиями, которые давала его новая должность – главный врач очень крупной многопрофильной больницы одного закрытого «космического» города. В число привилегий входило ежегодное посещение лучших военных санаториев на Кавказских Минеральных Водах. В тот год дед по каким-то причинам поехать не смог, и бабуля приняла решение отдыхать одна.

Гулять так гулять! Набрала ворох лучших платьев и отправилась «на курорт». Стоит ли говорить, что одинокая красивая женщина в военном санатории – взрывоопаснее гранаты. Успехом бабушка пользовалась оглушительным. Будучи дамой очень строгих правил, ничего лишнего бабуля себе не позволяла, но ухаживания и восторги на свой счет охотно принимала. И вот положил на нее глаз некий… настоящий полковник. Вдовец, герой войны, с должностью и регалиями. Каждый вечер мужчина трогательно поджидал бабушку перед ее комнатой, они вместе спускались к ужину, а потом вели долгие неспешные разговоры на веранде.

В тот вечер бабушка маялась головной болью, полковника отослала ужинать, сообщив, что придет попозже, а сама прилегла. Полежала минут десять и поняла, что голод не тетка. Надо идти. Женщина до кончиков ногтей, она никак не могла себе позволить спуститься к ужину в халате. Сняла халат, примерила нарядную кофточку, потом другую, сменила украшения, достала модные туфельки с каблучком, подкрасила глаза и пошла вниз.

Когда она вошла в ресторан, в помещении стало тихо и все взгляды сфокусировались на ней. Бабушка отнесла это на счет своего неотразимого внешнего вида и с высоко поднятой головой проплыла к столику, за которым ее и ожидал бравый полковник. Наслаждаясь произведенным эффектом, обворожительно улыбнулась окружающим и уже готова была присесть на предусмотрительно отодвинутый поклонником стул, как кавалер нагнулся к ней и сказал жарким шепотом: «Милая, не подумайте, пожалуйста, что я против, но вы забыли юбку!»

Бабушка посмотрела вниз и впала в ступор. Сначала она увидела туфельки, потом – длинные стройные ножки и… комбинацию. Ничтоже сумняшеся, в абсолютной тишине бабушка покинула столовую, сопровождаемая верным ухажером, все время старавшимся прикрыть ее «с тылу». В зале стояла гробовая тишина. С тех пор бабушка никогда не ездила на курорт одна и всегда минут десять придирчиво осматривала себя перед зеркалом, прежде чем выйти на улицу, даже если дело касалось выноса помойного ведра.