Андрей Дитцель - Кентавр vs. Сатир Страница 6

В Машиных глазах выступили слёзы, и Элле вдруг стало её жалко. И саму себя стало жалко или, может быть, стыдно сделалось за себя, за неё, перед ней — разобраться в этом не получалось.

Ты мой застенчивый герой,порой порывистый и шумный,соблазн в глазах твоих бездумных.Запретной манишь ты игрой.Кто ты, куда ведет твой путьи сколько жертв несёт с собою…Пристало порно ли герою?В глазах качается лишь муть.

Стихи, между нами говоря, очень плохие. И очень хорошо для ноосферы земли, что поэтесса Даша больше стихов не пишет.

Рябинин, который заправляет Геоклубом, конечно, не такой харизматический лидер, как директор студцентра НГУ Матусян. Рябинин никогда не играл в КВН, не был гостем на вечеринках у Элтона Джона или, скажем, Марка Алмонда, не драл студенток или студентов в душевой общежития и никогда не попадал в скандальные колонки местной прессы. Рябинин — воплощение ценностей традиционных: любви к своему краю и семье: жене и двум маленьким сыновьям. Иногда Рябинин отпускает бороду и вообще становится похож на батюшку. Впрочем, не слишком харизматический, но всё-таки довольно пробивной человек, знающий молодёжных лидеров здесь и за бугром.

Ничего удивительного, что Алика и Рябинина связывают приятельские, если не дружеские отношения.

Серёжа, смазливый мальчик, с некоторых пор сопровождающий Алика вместо Эллы, становится в присутствии Рябинина совсем молчаливым и робким. «Но объясни, что в нём такое, отчего ты его боишься? — проводит Алик воспитательную беседу. — Он же открыто признаёт, что среди его друзей есть бисексуалы. И за легализацию легких наркотиков однажды выступал». Не очень понятно, почему с некоторыми людьми обязательно нужно дружить (как говорит Алик), но, действительно, Рябинин так открыт и радушно-болтлив, что Серёжа постепенно начинает доверять и доверяться. В гостях у рябининского семейства, пока Алик и хозяин дома обсуждают геополитику и экологию, Серёжа часто чирикает на кухне с хозяйкой. «Женщины, кажется, нашли общий язык», — шутит Рябинин, и Алик смеётся так, будто услышал лучшую в своей жизни шутку.

Собираясь на очередную студконференцию, Алик составляет для Серёжи письменные указания. Ну или план действий, памятку, если угодно. Примерно такую:

1) разделы III, IV easy English — проверю; 2) если случайно увидишь Машу, забери мой Dead Can Dance, «Spiritchaser»; 3) воздерживайся от общения с Эллой; 4) Прочитай «Лысую певицу» как все образованные люди; 5) передай Рябинину зеленый журнал:).

Вместо того чтобы встретиться из-за журнала где-нибудь наспех или на ходу, Рябинин зазывает Серёжу в гости. «И жена будет тебе рада», — добавляет он.

Вечер у Рябининых получился приятный, семейный, с просмотром мультфильмов, — сыновья по очереди сидели у Серёжи на коленях. Добродушная и болтливая жена приготовила какие-то хитро и остро фаршированные баклажанами кабачки (или наоборот). Напитком вечера, разумеется, была фирменная настойка «Рябиновка». Расчувствовавшийся и раскрасневшийся Рябинин поднял десятый, наверное, по счету тост за то, чтобы в этой стране когда-нибудь стало возможным регистрировать и такие отношения, как у Алика и Серёжи. Теперь стало окончательно ясно: он человек прогрессивных взглядов, несмотря на вновь отросшую православную бороду. Опьянение накапливалось.

Серёжа проснулся от горячего дыхания в затылок. Он помнил, что вроде бы сначала спать легли дети, а потом Рябинин с женой пожелали ему спокойной ночи и оставили в комнате. Но тогда он был на диване один. Дыхание явно не было размеренным, как у спящего. Вдобавок Серёжу очевидно лапали. Тогда он резко повернулся.

«Тссс! — горячо зашептал и стал делать знаки Рябинин — Жена услышит».

«Что тебе нужно?» — испуганно спросил Серёжа. «Ну, давай по-быстрому… я тебя… в жопу, как будто тебе трудно…» Рябинин стаскивал с сопротивляющегося Серёжи трусы.

«Отстань! Прекрати, прекрати… я закричу!»

Серёжа, судя по всему, действительно мог сорваться и перебудить весь дом. «Вот ты какой. И пошутить нельзя… А я пошутить хотел. Ну, спи, красавчик». — Рябинин поднялся и вышел из комнаты, бесшумно прикрыв дверь. Серёжу трясло от омерзения и от какого-то стыда. Особенно стыдно было перед женой Рябинина.

Он не стал рассказывать о случившемся Алику по телефону и отложил разговор до личной встречи. Поговорить получилось в автобусе, на задней площадке «восьмерки» из города в Академ. Серёжа попытался передать всё, как было. Вместе с тем ему не хотелось представлять хорошего друга Алика совсем в чёрном свете. Закончив рассказ, он неожиданно для себя самого добавил, скатываясь в краску и пафос: «Все люди слабые. Нужно быть снисходительными к слабостям и ошибкам. Наверное».

Он ждал любой реакции Алика, но не этой. «Я о чем-то таком подозревал». — «О чём?» — «Что ты такой грязный». — «Почему грязный, почему я?» — «Ты наверняка дал ему повод так о себе думать».

Серёжа попытался вспомнить слышанную где-то формулировку: «Ты ведёшь к тому, что жертвы изнасилований сами виноваты в случившемся?!» Ему казалось, что если не почва, то пол автобуса уходит из-под ног. «Когда я вижу, как ты кокетничаешь с каждым встречным мужчиной, я думаю, что всё возможно», — холодно и презрительно парировал Алик. «Ты никогда со мной так не говорил» — «Теперь ты это заслужил!..»

Алик вышел на остановку раньше. В Серёжиной голове остался сумбур. Если бы Серёжа мог, то разревелся или расхохотался бы. Но он, мальчик не только смазливый, но и задумчивый, решил, что произошло недоразумение и они с Аликом ещё во всём разберутся.

Однако и вторая попытка объясниться не удалась. «Это прекрасно показало, что мы не подходим друг другу», — объявил Алик после того, как в пространном пассаже коснулся своей давней дружбы с Рябининым и (их с Рябининым возможных) будущих поездок на Байкал, в Калифорнию и даже на Селигер.

Алик вскоре уехал «делать мастера» — то ли в Эдинбург, то ли в Будапешт — и вряд ли мог составить Серёже счастье. Общая подруга Маша так и считает: Алик нашёл повод и порвал с Серёжей, чтобы не сделать тому ещё больнее.

Может быть, она и права. Да и зачем жалеть мальчика, который не написал ни одного тезиса про искривление Калифорнии.

Поэтому остановимся на гипотезе: и в повести о нехоженых тропах любви победили добро и здравый смысл.

Старая гвардия

В конце той зимы, когда мы познакомились с моим будущим мужем Олегом и стали заглядывать в последний советского образца кафетерий за водкой и бутербродами с останкинской колбасой, — его тогда ещё мучил вопрос, долгосрочно ли я сплю с мужчинами, — всем сотрудникам моей пресс-службы выдали пластиковые карты. Сущая мелочь на фоне грандиозных событий и свершений того февраля. Умы передового человечества больше занимал развод поэтессы Кати Гольдиной с ее мужьями Григом и Кириллом.

Каким-то странным образом я подрядился помогать с переездом практически незнакомым людям. К тому же остальные предполагаемые участники куда-то запропастились, и загружать-разгружать мебель пришлось втроём. Когда мы наконец уселись на куче коробок и уже открывали шампанское, чтобы перейти с ним в душ, раздался тревожный звонок. На другом конце провода чужие люди сообщили, что Катя почему-то потеряла сознание и находится в детской комнате милиции на Новосибирске-Главном. Мы отправились выручать Катю, а не развратничать.

Так моя душа была спасена от лютой погибели. Моё тело на долгие годы досталось Олегу. А Катя до сих пор не перестаёт меня удивлять, и ей принадлежат мои самые высокие восторги и полеты мысли.

Поскольку в те глухие и дальние годы Катя кормила своих многочисленных гостей исключительно бразильскими салатами, — а что только не входило в их состав: и колбаса, и курица, и мандарины, и мёд с орехами, — её бюджет постоянно сводился с дефицитом. Но относительная лёгкость, с которой она согласилась на ограбление банка, всё же озадачила меня. Гениальный план включал в себя чертежи, ноты и список инструментов. В качестве цели был избран тихий филиал Сибакадембанка на проспекте Строителей. Я запасся ватниками и кирзовыми сапогами.

Полночь. Мы переодеваемся — и у Кати сдают нервы. Нет, поздно уже менять решение! Подаю ей тёмные очки: «Чтобы не так выделяться на улице». Катя безропотно подчиняется.

Нам повезло: дорога оказалась безлюдной. Катя осталась стоять на шухере у дороги, а я с чемоданчиком инструментов подошёл к банкомату на крыльце. Вдруг в морозном воздухе раздались чарующие звуки музыки — Катя блюдёт план и предупреждает меня о появлении прохожих мелодией «Когда умолкнут все песни, которых я не знаю…». Надеюсь, прохожим не придёт в голову ничего подозрительного: ну подумаешь, девочка в фуфайке и солнцезащитных очках идет по ночному проспекту и играет на флейте…