Анхель де Куатьэ - Поединок со смертью Страница 6

– Павел! – крикнул Данила.

Павел был в приступе бешенства. Глаза вращались в орбитах, казалось, еще чуть-чуть, и, выкручивая запястья, он сломает себе руку. Ту самую, с пультом дистанционного управления от взрывателя.

– Но тогда, в тот день, я решил, что Бог явил чудо, – Павел был словно в забытьи и продолжал говорить, то чуть успокаиваясь, то возбуждаясь с новой силой. – Да, еще вчера я простился с жизнью, а сегодня… сегодня я мог начать ее заново! Я был так глуп, что принял это за второй шанс . Если я выжил, значит, мне еще суждено что-то хорошее. Значит, будет чудо! Дурак.

Солнце пекло. Чистое ясное небо. Веселые, улыбающиеся люди. И я поддался этому настроению. Бродил по улицам, глупо жмурясь и выискивая глазами обещанное мне счастье. Наверное, я был похож на голодную собачонку, которая ждет, пока ей бросят какую-нибудь корку. Я дышал надеждой, я жаждал ее. Должно быть, Бог изрядно повеселился в тот день, наблюдая за мной.

И вдруг, действительно, со мной стало происходить что-то странное. Во-первых, меня чуть не сбил микроавтобус. Я собирался перейти дорогу, дернулся, и тут же справа раздался дикий визг тормозов. Тупая белая морда маршрутки замерла всего в каких-нибудь пяти сантиметрах от меня.

Высунулся водитель. Он начал что-то кричать, ругаться, поливать меня всякими словами. Но я словно бы и не слышал его. Я как завороженный глядел на этот глупый, ухмыляющийся капот… Прямо перед моим лицом была надпись: «Ищешь свою любовь?» – и символ новой FМ-радиостанции – два лебедя.

Водитель вылил на меня всю свою злость до капли и уехал. Тупой кретин. Он даже не понял, что был всего лишь курьером, доставившим мне первую подсказку. Я пришел в лихорадочное возбуждение. Я шел – быстро, никуда, без всякой цели, просто шел, иногда бежал. Чтобы не снижать темп, ставил себе цель обогнать какого-нибудь человека, шедшего впереди.

«Где же я видел этих лебедей? Где?!» – думал я. Два лебедя – словно быки, упершиеся друг в друга лбами. Изогнутые шеи образуют сердце. За этим сердцем – садящееся солнце…

И вдруг я понял – соседний дом! Да, точно! Его еще называют «лестница», потому что он похож на лестницу, лежащую на боку, – каждый следующий подъезд выступает чуть вперед. И на этих выступах десятки рекламных щитов. И как раз сейчас – реклама этой радиостанции! Лебеди!

Я круто развернулся и нырнул в подземный переход, в метро. Спустился вниз. Шел все так же быстро. Увидел отходящий поезд. На его стекле была та же картинка – два лебедя! Буквально пролетев платформу, я успел запрыгнуть в последний вагон и только тогда понял, что эта ветка везет меня к дому.

Все сходилось. Меня словно бы кто-то вел…

Оказавшись перед домом-«лестницей», я подошел к подъезду, над которым висел гигантский рекламный баннер.

Чуть постоял, отдышался и огляделся по сторонам. Никакого другого знака не было. Значит, все? Значит, здесь и сейчас… Наверное, Бог в эту секунду просто корчился от смеха. Я стоял перед этой идиотской зеленой дверью подъезда и вспоминал монолог Мастера: «Неужели сейчас? Подождите! Это надо осмыслить!..»

Вдруг дверь распахнулась и… я увидел Олесю.

«Ты?» – сказала она без всякого удивления, будто знала, что встретит меня здесь.

«Я…»

Бог режиссировал комедийную мелодраму.

Павел как будто забыл, что сейчас с ним в этой комнате находится Данила. Он полностью ушел, упал в себя и продолжал говорить, говорить, нервно, сбивчиво, но не останавливаясь. Его рассказ, полный боли, отчаяния и страха, порождал ощущение абсолютной безысходности. Павел загнал себя в угол, запутался, сбился. Он создал мир, в котором ему самому не нашлось места. И сейчас он словно бы вновь проходил по той же самой дороге, которая и привела его в этот ужасный тупик. Не видя и не понимая этого, он держал руку со злосчастным пультом так, словно бы это был не ключ от адской машины, а крест – молитвенный крест… На таймере оставалось чуть больше трех часов.

Я знал Олесю уже лет десять, а может и больше. В старших классах она была девушкой моего друга. Потом пропала – поступила в институт, а я ушел в армию. Мы жили в одном дворе. Когда встречались, обменивались пустыми, ничего не значащими фразами – «Привет. Как дела?»

Мне казалось, она относилась ко мне с симпатией. Я даже думал несколько раз с ней заговорить, но так и не нашел нужной темы. У нас было мало общего. Она – правильная . Делает все как нужно, как заведено, чтобы все были довольны. Словно пытается перед кем-то выслужиться. А мне наплевать…

Потом у нее, кажется, появился какой-то мужчина. Старше ее и не из бедных. Я несколько раз его видел. Он привозил Олесю домой. Потом она исчезла, и я решил, что она вышла замуж. Стало противно, я разозлился. Меня вообще это раздражает – сейчас женщины думают не о том, как жить, а о том, как устроить свою жизнь.

И вот сейчас, в тот самый день моей «второй жизни», она вышла из дверей, к которым меня привели знаки . Мы стояли друг напротив друга, а над нами висел плакат с двумя влюбленными птицами. Она вопросительно смотрела на меня своими ясными серыми удивительными глазами и улыбалась.

И я вдруг увидел ее лицо. Как в первый раз. Глядел и не мог оторваться… Формально – она не красивая. Таких девушек на глянце печатать не будут – ни жгучей сексуальности, ни классической прелести. Высокая и плотная, хотя не толстая. Нос прямой, но чуть длиннее нужного, вокруг – едва заметные веснушки. Губы яркие даже без помады, почти всегда чуть потрескавшиеся.

Вообще я никогда не смотрю, во что одеваются женщины. Одежда, макияж, прическа – это ведь только внешний образ. Сами они всегда другие, не такие, какими хотят казаться. Но то, что было на Олесе в тот день, я помню. Легкий светло-голубой джемпер в обтяжку, серые джинсы и дурацкий платочек в сине-белых кружочках вокруг шеи. Украшение… Ужасно нелепое.

Пауза затянулась. Прошла, наверное, целая минута. Но Олеся стояла, не уходила. Все смотрела на меня и смотрела, с немым вопросом в глазах.

– Что-то случилось? – она первая нарушила молчание. – Ты какой-то… какой-то потерянный.

– Просто… – я охрип. – Просто не ожидал тебя увидеть. Ты куда-то пропала. Уезжала?

Олеся ответила не сразу. Похоже, не знала, как сказать.

– Да… Уезжала, – кивнула она. – Я сейчас здесь не живу. Вот приходила забрать у мамы кое-какие документы.

– А-а-а… – протянул я. – Понятно…

У меня горло сдавило, и голос осип еще больше. Мне вдруг стало ясно, что я должен сказать правду. Прямо сейчас. Потому что сегодня особенный день. Я не просто так оказался у этих дверей. Нет, эта встреча просто не может быть случайностью! Собрав все силы, я выдавил из себя:

– А я думал о тебе. Представляешь? Все гадал – где ты, с кем? Ты вышла замуж?

– Н-нет, – неуверенно ответила Олеся и тоже вдруг закашлялась, а потом добавила: – Знаешь, я тоже о тебе думала. Все хотела позвонить, узнать, как дела. Но оказалось, у меня твоего телефона нет. Всю квартиру перерыла, пока искала школьную записную книжку. Нашла, а твоего номера в ней нет…

– Ты влюбился? – спросил вдруг Данила. Павел повернул к нему голову и сказал, словно пробудившись от глубокого сна:

– В каком смысле?..

– А есть разные смыслы? – Данила пожал плечами и, не дожидаясь ответа, добавил: – Просто странно это выглядит. Ты ведь не влюбился, ты знал, что должен был влюбиться, и заставил себя это сделать. Понимаешь? Не влюбился, а заставил…

– Заставил? – Павел смотрел будто бы сквозь Данилу. – Нет, я не заставлял.

– Но ты искал чудо? Ждал, что случится что-то особенное?

– Да, – голос Павла дрогнул.

– Знаки – вещь хорошая, – грустно сказал Данила. – Но их нельзя искать. Они или есть, или их нет. Если есть – то не ошибешься, поймешь, что Жизнь дает тебе какое-то знание. А если их нет, то нельзя придумывать. Совпадения – часто только совпадения. Но если строить иллюзию, то получается, что ты и сам себя обманываешь, и других обманываешь. Нельзя. Потом будешь разочаровываться, винить. А кого винить, если ты сам все это выдумал?..

Данила подался корпусом чуть вперед, уперся локтями в колени и уронил лицо в ладони.

– Нет, неправда, – прошептал Павел, но в его голосе не было прежней уверенности.

– Павел, нельзя жить по придуманному сценарию, – тихо, почти неразборчиво произнес Данила. – Жизнь сложнее. Она непредсказуема. Бог дал человеку разум, но не вместо Себя. Понимаешь?.. Никакого интеллекта не хватит, чтобы сконструировать Жизнь. Да и нужно ли это делать? Не лучше ли позволить Ей – самой Жизни – войти в тебя, в твое существо, в твой мир?

– Это только теория, – сухо ответил Павел.

– Ты вот, – продолжал Данила, – про женщин говорил. Что они, мол, думают не о том, как жить , а о том, как устроить свою жизнь . Метко подметил. Молодец. Но ты посмотри на себя. Вместо того чтобы жить , ты только рассуждаешь о том, какая жизнь.