Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 4. Демон Страница 6

— Ну, хорошо... — картинно пожал плечами Чиликин, подчеркнуто-спокойно одеваясь.

На душе же, между тем, спокойно у него вовсе не было. Он примерно представлял себе, что все это значит. Такие вот уклончивые ответы. Сталкивался уже. Было дело. Правда, в несколько ином качестве. Приходилось выступать однажды в роли того самого родственника, которого просят «как-нибудь на днях подойти». Когда матери диагноз вдруг поставили. Совершенно неожиданно. «Рак почки».

Так же вот примерно все и происходило. Жила себе жила, ни на что особенно не жаловалась, потом пошла пенсию себе оформлять, медкомиссию проходить — хлоп! И пожалуйста! Готово дело! Года после этого не прожила. Прямо на глазах с этого момента начала таять. Угасать. Мистика прямо какая-то! Наваждение! Как будто именно с этого момента заболела. А до этого была здорова. И если бы не пошла тогда в эту проклятую больницу, то так ничего бы с ней и не было. Так бы и жила себе до сих пор, не зная, что у нее рак. Как будто ей не диагноз там поставили, а просто-таки заразили этим самым раком! Чиликин, конечно, умом-то понимал прекрасно, что все это не так, но ничего не мог с собой поделать. Впечатление было полное! Абсолютное. Не зря же многие люди боятся ходить в больницу проверяться. Вероятно, именно по этим вот самым соображениям. Так живешь себе и живешь, и еще, ничего не зная, может, сто лет проживешь, — а найдут что-нибудь!..

Д-да!.. вот и у него сейчас, похоже, что-то там такое «нашли». Что-нибудь этакое. Не иначе. Интересно вот только, что? Ну, это мы выясним... и без всякой жены. Чего ее зря пугать? А если не «зря», то и тем более незачем. Надо ж сначала самому определиться, разобраться.., что к чему. А там уж тогда и видно будет. Как дальше жить. Как быть и что делать.

Чиликин преувеличенно-вежливо попрощался с врачом и вышел из кабинета.

— Ну, чего? — ждавший его в коридоре приятель встал со стула. Тот самый, блин, по чьей инициативе он все это и затеял. Всю эту гребаную проверку здоровьица своего драгоценнейшего. Мать у него, видите ли, в этом блядском центре работает, каким-то, там, мелким то ли начальником, то ли клерком. У этого самого приятеля. «Давай!» да «давай!». «Ты же тут в двух шагах живешь. А мы тебе все по высшему классу организуем, как положено. Весь проверишься. Полностью! От и до». Вот и «проверился», блядь. Допроверялся. «Родственники у Вас есть?» Однако!.. Ни хрена себе, сказал я себе! Они меня тут что, хоронить, что ли, уже собрались?!

— Слушай, Дим, — страдая и испытывая какую-то внутреннюю неловкость, выдавил из себя Чиликин, — тут чего-то непонятное... Бардак, как в джунглях. Мне ничего не говорят, сказали, чтобы жена пришла. Может, ты мать позовешь? Пусть спросит.

Приятель на секунду опешил и с удивлением посмотрел на Чиликина.

— Ладно, подожди тут! — скомандовал, наконец, он и нырнул в кабинет. Чиликин остался томиться в коридоре.

Когда минут через десять приятель вышел, выражение лица у него было какое-то странное. Собственно, такое же точно, как у врача. Он разглядывал Чиликина так, словно видел его впервые.

— Знаешь... — запинаясь и бегая глазами, неуверенно начал он и откашлялся. — Сказали, надо заново анализы сдать...

— Слушай, Дим! — мягко, но настойчиво повторил Чиликин, стараясь, чтобы его голос звучал максимально убедительно. — Ты, что ль, еще со мной в прятки играть собрался? Говори, что тебе там сказали?

— Э-э... Э-э... — приятель явно колебался и не знал, как себя в этой ситуации вести. Потом наконец решился. — В общем, сказали, что есть подозрение на рак. Но это еще не точно! — тут же заспешил он. — Надо повторно все анализы сдать.

— Рак чего? — спокойно спросил Чиликин. Он понял, что в глубине души был уже готов к чему-то подобному. Ну, не обязательно, конечно, рак. Может, еще какая-нибудь гадость. Аналогичная. Мало ли их на белом свете водится! Но ясно, что дело серьезное. Иначе зачем бы родственников вызывали?

— Печени... — пробормотал приятель и украдкой взглянул на Чиликина. Тот по-прежнему чувствовал себя на удивление спокойно. Как будто это и не ему только что смертельный диагноз поставили. Печень — это все! Пиздец. Максимум полгода. Неоперабельно. Сейчас метастазы по всему организму пойдут. Если уже не пошли. По всем органам. Кровь же ведь вся через печень идет.

Он это все с матерью в свое время проходил. И с отцом. Тот примерно так же скоротечно умер и тоже от рака. Легких. Так что наследственность у Чиликина была та еще! Соответствующая. Самая что ни на есть подходящая. Хоть сейчас в гроб!

— Ну, и сколько мне жить примерно осталось? — с прежним ледяным спокойствием поинтересовался Чиликин. — Ну, Дим, ты же понимаешь! — тут же так же мягко пояснил он, видя, что приятель не решается ему ответить. — Мне же надо знать. Дела в порядок привести. Да и вообще... дело-то, сам понимаешь, серьезное...

— Сказали: полгода максимум, — Дима был явно сбит с толку таким неадекватным поведением Чиликина. Он, похоже, ожидал чего-то совсем другого.

— Поня-ятно... — задумчиво протянул Чиликин. (Надо же, как я угадал! — усмехнулся он про себя. — Как в воду глядел.) — Ну, это еще нормально. Времени еще до хуя.

Приятель вздрогнул и быстро взглянул на него с каким-то опасливым ужасом. Кажется, он решил, что у Чиликина от всего этого поехала крыша. Или что он просто пока еще не осознает до конца всего происходящего и находится сейчас в состоянии шока. Прострации. Не догоняет пока ситуацию.

— Ладно, Дим, давай! — Чиликин протянул руку. — Ты извини, мне сейчас надо одному побыть. Ты не говори пока никому ничего. Ни матери, ни жене моей. Хорошо? (Хотя мать-то его все равно, по-любому, узнает, — сразу же сообразил он.)

— Хорошо, — приятель в растерянности топтался на месте и, по всей видимости, просто не знал, что ему теперь дальше делать.

— Ну, пока! — Чиликин уже сделал было движение, чтобы уйти, как вдруг приостановился. — А почему они мне самому-то ничего не сказали? — поинтересовался он, хотя ответ был ему прекрасно известен.

— Да видишь ли... — окончательно смутился друг-приятель Дима. — Люди себя по-разному в таких ситуациях ведут... Некоторые самоубийством покончить жизнь сразу же пытаются. Из окон выбрасываются. Прямо во врачебном кабинете.

2.

Выйдя из больницы, Чиликин закурил сигарету и неторопливо двинулся в сторону дома. Пешком идти тут было вообще-то довольно далеко, примерно час ходу, но сейчас это было даже к лучшему. Лето, погода прекрасная, тихие московские улочки... Идешь себе неторопливо, по сторонам поглядываешь... Никуда не спешишь. Спешить некуда! Теперь спешить вообще больше некуда. Некуда и незачем. Все земные дела закончены. Времени впереди навалом. Целая вечность. Длиною в полгода.

Хотя насчет земных дел это я, пожалуй, погорячился, — вдруг мелькнуло у него в голове. — Чего там у меня «закончено»?! Ничего у меня даже и не начато, — он увидел во дворе какого-то дома пустые детские качели, сел на них, подогнув ноги, и, не отрывая ступней от земли, принялся неторопливо на месте туда-сюда покачиваться. — Семья вообще без средств остается. Без гроша, по сути. Жена-то ладно, она, в конце концов, взрослый человек — а ребенок? Как она с ребенком маленьким выкрутится? Куда пойдет, куда кинется? Сейчас и на работу-то не устроишься! Да и что она умеет? Ребенка, опять же, куда девать? В ясли? Они хоть существуют еще, эти ясли? Что-то я сомневаюсь...

Жена Чиликина сидела с ребенком дома и никогда нигде не работала. В принципе, одной зарплаты мужа на жизнь им вполне хватало. Чиликин зарабатывал неплохо. Но все же не настолько, чтобы откладывать. Подкожного жирка у него пока еще не было. Просто не успел обрасти. Так что с его смертью весь маленький мирок его семьи мгновенно рушился. Жене хоть по миру иди! На паперть. Или на панель.

При этой мысли Чиликин даже вспотел. Взмок весь.

Да-а-а... — осторожно, наконец, выдохнул он. — Веселый разговор... Жил-жил и вот дожил. Жену на панель отправлять собрался. Вроде нормальный мужик: голова есть, руки есть — не пальцем деланый, а что в итоге? Ехал, ехал и приехал. Приплыл. Это называется: приплыли. Ну почему все так получается? — Чиликин задумчиво посмотрел на небо. На облака. — «Облака плывут, облака. Не спеша плывут облака. Им тепло, небось, облакам. А я...» Да-а-а... Ну дела!.. Кошка мышку родила. Да-а-а...

Чиликин выбросил щелчком докуренную до самого фильтра сигарету и встал с качелей. Еще раз вздохнул и побрел домой. На душе его было невыносимо тоскливо и муторно. Тягостно. Безвыходность и безнадега какая-то. Беспросветность. О себе он, собственно, почти не думал. На себе он уже поставил жирный крест. Ну, умрет и умрет. «Делов-то!.. «В этом мире умирать не ново...» Но вот семья!.. Ребенок!.. Да-а-а...

Может, убить кого? — вяло подумал он. — Или ограбить? Терять все равно нечего... Банк какой-нибудь? Или инкассаторов... Хотя кого я могу убить? — Чиликин опять тяжело вздохнул. — Как? Чем? Чушь все это! Пустые бредни. Детский лепет. Маниловщина. «Ах, хорошо бы!..» Хорошо-то бы хорошо, да вот только как? Оружие хотя бы нужно для начала купить, а где? у кого? Я даже не представляю себе, как к этому делу подступиться. И с чего начать. Да и вообще!! — Чиликин в сердцах сплюнул. — У меня и времени-то осталось от силы месяц-два. Пока я могу еще что-то делать. А потом все очень быстро пойдет. По нарастающей. Слабость постоянная, боли и прочие прелести. Знаю я все это! Видел. «Оружие»!.. Какое там, в пизду, «оружие»! Гангстер хренов. Аль Капоне. Чего я за месяц успею? Да и не умею я это! Не умею!! Не мое это! Ну, кончится все тем, что подстрелят меня — вот и все. Никаких денег я таким способом все равно не раздобуду. Если бы все так просто было, все бы целыми днями только и делали, что банки грабили.