Макc Гурин - Псевдо Страница 6

И чувство раскаяния не покидало меня даже в момент преступных оргазмов.

Второй сон ещё того хуже: сидит Женя Костюхин на высокой, каменистой горе, играет на тубе. При этом вторая туба висит у него за спиной, и ещё там же висит что-то похожее на валторну.

И вот видит этот самый Женя меня, как-то подскальзывается, оступается неуклюже и вот уже падает стремительно и обречённо.

Все его медные духовые взмывают вверх, и он спускается на них, как на парашюте. В конце концов, он падает на берег ручья, протекающего у подножья горы. Падает в какую-то черную скользкую жижу и моментально скатывается в ручей, дно которого тоже представляет собой ту же черную, мерзкую, скользкую, вязкую жижу, которая тут же начинает засасывать женино тело.

Естественно, я бросаюсь на выручку; спускаюсь к зловонному ручью, шарю руками по склизскому дну, пытаясь нашарить Женю или хотя бы его инструменты. Наконец мне удается ухватить его скрюченную пятерню, и вскоре Женя уже на берегу.

Я сначала думаю, что он мёртвый. Волоку его к какой-то пружинной кровати, стоящей посреди свалки, так же имеющей место на берегу, укладываю Женю, прикладываю ухо к его груди, чтобы послушать сердце, и тут он как раз открывает глаза…

Сегодня. Спустя сутки. За это время, а именно за вчерашний вечер, я успел рассказать этот сон как минимум пяти друзьям и подругам. Следовательно, они весьма позабавятся, когда прочтут его на страницах «Псевдо». (Если, конечно, не позабудут.)

Были вчера в «Птюче». Смешно. Сказать решительно нечего, хотя понравилось. Опять танцевали с Добридень, а также с Кошеверовым и Тогоевым.

С каждым днём веселей-веселей, смешней-смешней. Накапливается усталость, а фишечки продолжаются. (Если вам интересно, куда я направляюсь, сообщаю: сейчас я нахожусь между станциями «Автозаводская» и «Коломенская» (как раз тот участок с открытой улицей), еду до «Каховки», на Москворецкий рынок за цементом, чтобы сделать Кате Живовой ремонт, за что её мама Марья Николаевна обещала что-то около 100 баксов.)

Я переживаю. Мне по-своему грустно. Я не уверен, что правильно поступил, решив выкинуть первые страницы «Псевдо» и вставить их куда-нибудь в середину. Скорей бы уж я почувствовал, что самое время их вписать!

Я думаю, что где-то сегодня моёму «Псевдо» исполнилось семь лет. Таким образом, он уже большой мальчик, и его пора отдавать в школу, где учатся другие романы и повести.

Я уже знаю, что моёму маленькому другу не миновать односторонней детской влюблённости в старшеклассницу «Около-эколо». Тяжело тебе придется, мой маленький «Псевдо». По себе знаю, что и с директором у тебя будут сложные отношения. «Война-и-мир», этот старый пердун, вряд ли будет терпеть твои выходки, вызванные всего лишь наивной детской непосредственностью.

Вообще, как представлю все эти рожи, с которыми ты столкнёшься в школе, мой бедный мальчик, сразу так грустно становится, как будто сам переживаю все заново. Эта старая тупица, завуч «Анна-Каренина», этот мудак «Улисс», этот кудрявый физкультурник «Евгений-Онегин», этот чудаковатый математик «Процесс». А чего стоит дряхлый завхоз «Котлован», от которого вечно несёт старческой перезрелой мочой! Бедный, бедный маленький «Псевдо»! Тернист твой путь! Но через тернии к звёздам! (Хи-хи-хи.)

(Извините за вынужденный двадцатиминутный перерыв. Это время было потрачено мною с пользой. Видит Бог, я приобрел 9 кг цемента за 9 тысяч рублей.)

Недавно «Псевдо» прислал мне письмо из своего Пансиона благородных произведений:

Милый папа,

наконец-то выдалась свободная минутка, чтобы отписать тебе, милый папа, мое корявое детское письмецо. Живу я хорошо. За последние месяцы мы очень сдружились с «Гранатовым браслетом». Я помню твои наставления и колкое замечание, брошенное тобой, видимо, в порыве родительской заботы, что с такой хуйней мне, маленькому «Псевдо», общаться не следует, но папа, если бы ты узнал его лучше, то непременно оценил бы, какой это добрый, хороший и духовно богатый повесть.

«Три сестры» строит мне глазки и всё время маячит возле нашей комнаты в мини-юбке. Признаюсь честно, странные чувства иногда овладевают мной. Спасибо «Гранатовому браслету», он всегда и все объяснит, и расскажет, и научит хорошему.

Кстати о твоих рекомендациях. «Школа для дураков» — действительно дура дурой, и я порой не понимаю твоего вкуса в отношении женщин. Так, например, «62. Модель для сборки» — просто беспардонная шлюха и когда она закончит школу, то наверняка отправится блядствовать, ничем уж более не сдерживаемая. Тут я опять скажу, что не понимаю твоего вкуса и, тем паче, не разделяю.

«Это я, Эдичка» — подонок и онанист. Более того, сквернословит безмерно и вообще — говно говном.

Словом, милый папа, если бы не «Гранатовый браслет» да «Иуда Искариот», мне здесь было бы просто невыносимо. А так ничего. То сладко, то горько, то больно, то весело. Учусь понемногу.

На днях видел, как «Анна-Каренина» поправляла колготки прямо перед дверьми кабинета, где ей предстояло давать урок. Ноги у неё красивые, но дура непроходимая. Очевидно, дурная наследственность.

Навести меня здесь как-нибудь! Я без тебя скучаю и хочу какой-нибудь гостинец. Хорошо?

За сим целую тебя, милый папа, в…….. Передай от меня привет маме Ленушке и поцелуй от меня туда же.

Вот, оказывается, какой у меня сынок. Гадёныш! Но я всё равно люблю тебя, дурачка. Отцовство есть отцовство.

«…Поцелуй маму Ленушку от меня туда же». Какую из них? Да и, в любом случае, как это сделать? Чисто физически понятно — задрать юбку, а то и вовсе раздеть и «впиться губами в горячую плоть». Какая мерзость!

Ленушка, девочка моя усталая, чем тебе помочь? Вспомнил только что интересный нюанс. Оказывается, в моей жизни уже была одна парочка по имени Лена и Серёжа. Именно так, Серёжа, звали первого мужа моей второй жены Елены З., который не сумел её трахнуть, вследствие чего они и развелись.

Это обстоятельство весьма и весьма обнадеживает. Выходит, начало уже положено и история с семнадцатилетней Леночкой является повторением не только по отношению к схеме Я — МИЛА — СТОЯНОВ, но также и к схеме Я — ЕЛЕНА З. — СЕРЁЖА ЭНСКИЙ. Это вселяет уверенность!..

Продолжение следует. Следует ли?

Признаюсь вам честно, с присущей мне откровенностью: эту фразу «продолжение следует» я предполагал написать завтра, 19 марта 1995-го года, в поезде метрополитена по дороге на Москворецкий рынок, куда я поеду покупать шпатлёвку для ремонта катиной квартиры.

Кстати сказать, сегодня день рождения моей мамы. Должен же я хоть что-то о ней написать! Или не должен?..

Судьба же распорядилась по иному. Я снова пишу именно сейчас, в 11.48 на уроке по «Слушанию музыки». Дети слушают «Битлз». Маразм какой-то! Смех смехом, а грех грехом. Так-то вот. Устал. Очень устал. Очень хочу спать. И вообще имею такое обыкновение — хотеть… спать.

Что ты будешь делать?! Стрелять, петь или бегать… Всё. Урок заканчивается.

Но начинается. Спустя три минуты. Забавно это всё: я, Мэо, Добридень, уроки, ученики, ученицы… Завоевание авторитета, выход на позиции, сражения, стратегия, тактика, танковая атака, стрелковая рота, штрафная рота, дедушка, дед Арнольд, Арнольд Борисович Одинцов (он же Одэр). Трогательная еврейская культура, ментальность, прочая хуйня.

Сволочь я, наверное. Уже много страниц гружу вас, бедные читатели и читательши, не чем иным, как самоим собою. Простите меня, но уж очень нужно мне, очень надо. Понимаете? Очень хочется и, кроме того, небесполезно сие. Правда ведь? Нет? Поверьте мне на слово!..

К тому же, благодаря моим излияниям, живёт и радуется своей маленькой жизни мой сынок «Псевдо».

Апостол «Псевдо». Псевдоапостол, ебёна мать.

Один мамин мужчина, тусовавшийся с ней в период 1983-85-го годов, дядя Толя, учитель физики, НВП и труда где-то за полярным кругом, вместо последнего ругательства говорил «япона мать», а не «ебёна», что мне в нем очень нравилось. Кроме того, с ним всегда можно было довольно содержательно попиздеть о различных модификациях отечественных и зарубежных танков…

Однажды мы пошли с ним пописать куда-то за кинотеатр «Россия», и меня, помню, очень поразили тогда размеры полового члена взрослой мужской особи. Это детское изумление тогда же и забылось и вспомнилось спустя много лет. Точнее сказать, только что, и, может быть, это в каком-то смысле или в какой-то степени знаменательно.

Хочу в какой-нибудь недорогой клуб: послушать странненькой музычки и выпить неторопливо, но много. А ведь было время, когда все алкогольные напитки казались невкусной, противной мерзостью, которая вызывает какие-то малоприятные ощущения в ротовой полости.