Александр Покровский - Бортовой журнал 2 Страница 6

Он победил, потому что знал: человек погибает прежде всего от страха.

Так в спасательных шлюпках погибали пассажиры «Титаника».

Так погибали многие жертвы кораблекрушений.

Бомбар дал им шанс. Он доказал: человек может все.

Жалею ли я человека? Нет. Я не жалею человека. Я ему не соболезную. Я могу пожалеть человека, попавшего в беду, посочувствовать ему, а когда он жив-здоров – чего его жалеть? Он идет, сморкается. Он же от избытка сморкается, не от недостатка же. Так чего его жалеть?

«Да лучше б на вас что-нибудь упало! Да лучше б вас никогда не было! Что вы на меня смотрите, как змея на медведя гризли? Что вы вертитесь все время? В строю надо думать только о том, как бы вовремя увидеть грудь четвертого человека! И не надо смотреть перед собой в землю так, будто там срочно растет индийский символ плодородия! А руки надо держать по швам, чтоб они не стекали на яйца!!!» – вот такой мне однажды приснился крик.

История всегда писалась на заказ. С того самого момента, когда людям пришла мысль научиться писать. Так что все эти разговоры об исторической правде.

Вот Ивану Грозному что-то не понравилось в жизнеописании предков. Он вызвал писцов, для острастки сварил парочку из них в молочке, и они ему переписали все о Рюриковичах.

Потом Петру Алексеевичу не очень пришлась по душе история худосочного рода Романовых, и он вызвал писцов. словом, переписали.

Например, мне не очень понятна история о том, что вечно пьяный Гришка Отрепьев, вдруг объявив себя царевичем Дмитрием, отправляется очаровывать польский двор.

Гораздо более правдивой выглядит та сказка, где под видом Гришки туда отправился один из претендентов на русский престол, королевич номер такой-то, который приходился польскому королю близким родственничком, так что он от рождения уже обладал нужными манерами, за что его и поддержали поляки.

Так что во всей этой истории с Гришенькой мы имеем всего лишь свару королевичей, конец которой и положили Минин с Пожарским.

Кстати, сказывают, что и Борис Годунов был тоже Рюрикович, из той же ватаги, так что на престоле он оказался почти законным образом, слегка только кое-кого придушив или же зарезав.

Подозревал ли я сам себя в нарциссизме? Но я же спортсмен. Все спортсмены немножко нарциссы. Но потом это все заканчивается. Приходит философия. Спорт – это потом философия. Невозможно все время смотреть на себя и думать о том, какие у тебя мышцы. Бросил взгляд – ты еще на месте? Ты собой не любуешься, ты просто отмечаешь: жив-здоров.

Вчера видел по телику М. Того, что готовиться нами править.

Они раньше все более молчали, ручки томные сложив, потупив взоры, уставившись себе на ноготочки.

А теперь вот заговорили. Все больше о народном благе.

Его же на ладони держать страшно – вдруг уронишь. Копытцами, небось, по паркету – цок! цок! цок!

Так и до белых мышей недалеко. Бедная Россия.

Мною сейчас же открыт закон: дерьмо тянется к дерьму, а золото к золоту.

Коловорот мироздания! Глубокие укусы совести заставили меня взяться за перо. Давно я вам не писал об Отчизне. Не кажется ли вам, что размышления о судьбах Отечества любезного заставляют взгляд раньше времени стекленеть? В этом меня убедили лики новой России. Причем эти лики меняются примерно в неделю раз. Просто ни на секунду нельзя оставить без присмотра родимые поля – обязательно появится новое лицо.

И взгляд у этого лица сейчас же такой затуманенный, как будто оно застигнуто нами за труднейшим процессом переваривания панциря зеленой черепахи. Я даже не знаю! А сколько истинной страсти я недавно видел у того, кого давно уже считали заживо высохшим. А вот и увы вам! Упыри не сохнут!

Флот – очень консервативный механизм. Если взять все механизмы на свете, включая и часовые, то флот все равно будет самым консервативным. То есть если это царский флот, то он не принимает революцию; если это Цусима, то он будет сражаться до последнего, невзирая на то, что порох у него не такой, как надо. Моряки самые недоверчивые люди, ничего не принимают на веру, и это самые стойкие люди – они будут сражаться голыми руками. Государство может их предать, они государство – никогда. Так что если враг попрет, то мой Андрей Антоныч выйдет ему навстречу, хотя бы и на шаланде.

Высокая ли у меня самооценка? Гм… временами – да, временами – очень. Но это только временами. А порой – совсем невысокая. То есть я никогда не относился к себе бережно. Мне было все равно. Так что я легко себя растрачивал. А чего жалеть? «Эта чаша наполнится снова сама» – Омар Хайям. Трата не преуменьшает. Это трата дара, а дар дается даром. Выплескиваешь лишнее.

Под Новый год мне приснился страшный сон.

Я иду по длинному коридору, вокруг люди, люди, и вдруг из этой толпы людей выделяется маленький человек с большими глазами. Он подходит ко мне, берет меня за руку и говорит:

«Теперь у вас есть национальная идея!» – и я, то ли от этих слов, то ли от прикосновения, прихожу в ужас и спрашиваю: «Какая еще идея?» – «Ну как же! Вы же сами хотели национальную идею! Ну, чтоб все-все, до одного человека в России, все как один, как вот братья и сестры!» – «И…» – «И теперь она есть…»

И тут он начинает мне говорить, что в том самом государстве, где еще Герцен отливал свой «Колокол», есть интернет-кафе, где недавно зарегистрировали сайт под названием «Русское вуду»; и сейчас же появляется экран монитора, на котором высвечивается этот сайт, и голос с экрана говорит: «Закажите, кого хотите!» – и потом появляется фотография СТРАШНО НАЗВАТЬ КОГО, и тот же голос говорит: «А теперь распечатайте его!» – и из принтера немедленно вылезает фотография.

«А теперь, – говорит голос, – положите перед собой портрет, а в правую руку возьмите большую иголку и такого-то числа ровно в двенадцать ноль-ноль по московскому времени (когда полстраны уже проснулась, а вторая половина еще не отправилась спать) с шестым ударом часов начинайте тыкать ему в глаза иголкой, приговаривая: «Сдохни, сдохни, сдохни!»»

«Не правда ли, здорово! – говорит мне тот маленький человек. – Ведь так можно заказать любого политика! Можно заказать ТОГО, КОГО СТАШНО ДАЖЕ НАЗВАТЬ, а можно Тызлова, Мызлова или даже Сызлова, а также Когозина, Могозина и Загозина!»

«А их-то зачем?» – спросил я в совершенной растерянности.

Маленький человек немного подумал и сказал:

«А пусть будут! На всякий случай! Нет, вы только прикиньте! – воскликнул он в восхищении. – Ведь все сядут на своих кухнях (в России же все происходит на кухнях), возьмут в руки портреты и начнут их шпынять! Здорово, правда? Не надо никуда ходить, ни на какие демонстрации, ни на какие революции, потому что у России свой, особенный путь! И мы дали ей этот путь! Русское вуду! Сто тысяч человек! Двести тысяч человек! Миллион человек! Десять миллионов! Одновременно! От Калининграда до Петропавловска-Камчатского! Через одиннадцать часовых поясов! Пронзая пространство и время! С помощью одной только мысли! За пять минут!.. Сменят любого правителя! – он потряс мою руку. – Поздравляю!»

Я машинально сказал: «Спасибо!»

«Вы только представьте! – не унимался маленький человек. – Как расцветет малый бизнес! Вместо этих дебильных, разукрашенных матрешек он будет делать восковые куклы! А спрос-то какой? И экспорт! Не забывайте про экспорт! А иголки под заказ могут быть даже серебряными! Или вот еще идея: вбивание миниатюрного осиного кола в аккуратненькую тряпичную фигурку вождя, распяленного на кипарисовой дощечке! Каково! А? И ведь неплохие деньги заплатили автору!» – тут он мне подмигнул.

«Кто заплатил?» – спросил я. – «Тот, кого у вас зовут ВСЕ НАШЕ ПЛОХОЕ!» – «Кому заплатил?» – «Автору идеи, конечно!» – «А кто автор-то?» – И тут он усмехнулся и похлопал меня по груди: «А автор-то вы!»

У меня волосы встали дыбом, и я побежал по какой-то степи и закричал, что надо все спасать, что надо что-то делать.

«А все уже делается!» – сказал мне дятел, который прилетел и сел рядом на ветке не-пой-мешь-откуда-взявшегося дерева.

«Что делается?» – «Все! Совершенно! Абсолютно все! Уже принят закон о том, что иголки являются самым вредоносным холодным оружием и что их дома можно иметь только с разрешения, которое дается после справки из психдиспансера! А воск объявлен стратегическим сырьем, и торговать им могут только церкви и только после того, как будет доказано, что весь он пойдет на свечки! Кроме того, создан Комитет по контролю за незаконным оборотом воска!»

В этот миг что-то лопнуло у меня в голове, и в этот момент я проснулся.

Было тихое утро 1 января 2006 года.

Я сел на кровати и посмотрел на жену. Она тоже проснулась и смотрела на меня.

– Ты не знаешь, что такое «Русское вуду?» – спросил я.

– Нет! – сказала она.

– Значит, это был сон! – воскликнул я радостно.