Рэй Дуглас Брэдбери - Замри, умри, воскресни! Страница 6

Дед пожевал эту мысль, изучил пару-другую облаков и кивнул:

— Ну, примерно так, Дуг. А почему ты спрашиваешь?

— Просто так.

Дуглас проводил глазами высокое облако, которое никогда прежде не принимало таких очертаний и больше никогда таким не будет.

— А что ты хотел сказать, дедушка?

— Э... надо вспомнить. Прощай, лето?

— Да, сэр,— шепнул Дуглас, прильнул к высокому старику, взял его за руку и потерся щекой о дедову ладонь, а потом опустил ее себе на макушку — словно короновался на царство.

Прощай, лето.

Наблюдатели

(перевод В. Гольдича, И. Оганесовой)

В этой комнате пишущая машинка стучит, будто костяшки пальцев по дереву, и капельки пота падают на клавиши, которых беспрерывно касаются мои дрожащие руки. А еще насмешливо пищит москит, кружащий у меня над головой, и несколько мух, постоянно задевающих за экран-сетку. Вокруг голой электрической лампочки, висящей на потолке, трепещет бабочка, напоминающая клочок белой бумаги. Муравей ползет по стене; я наблюдаю за ним - и невесело смеюсь. Какая ирония: блестящие мухи, рыжие муравьи и сверчки, защищенные своей броней. Как жестоко мы все трое ошибались: Сьюзен, я и Вильям Тинсли.

Кем бы вы ни были, если к вам в руки попадут эти записки, никогда больше не давите муравья на обочине дороги, не убивайте шмеля, с шумом пролетающего мимо вашего окна, не уничтожайте сверчков, поселившихся у вас за очагом.

Вот в чем заключалась страшная ошибка Тинсли.

Вы конечно помните Вильяма Тинсли? Человека, потратившего миллион долларов на средства против мух, муравьев и других насекомых?

В офисе Тинсли не было места для мух или москитов. Ни на белой стене, ни на зеленом столе - нигде в кабинете не могло укрыться ни одно насекомое. Тинсли уничтожал их при помощи своей фирменной хлопушки для мух. Я никогда не забуду это орудие убийства. Тинсли, как истинный монарх, правил своим королевством, пользуясь хлопушкой, будто скипетром.

Я был секретарем Тинсли и его правой рукой в индустрии по производству кухонной посуды; иногда я давал ему советы относительно вложения денег.

В июне тысяча девятьсот сорок четвертого года Тинсли носил хлопушку для мух с собой на работу. Ближе к концу недели если я занимался какими-нибудь документами, то о появлении Тинсли узнавал по характерным щелчкам - босс приканчивал утреннюю порцию своих жертв.

Шли дни, и я замечал, что Тинсли постоянно на чеку. Он диктовал мне, но его глаза последовательно прочесывали северную, южную, восточную, западную стены, ковер, книжные полки и даже мою одежду. Один раз я рассмеялся и ввернул что-то насчет Тинсли и Клайда Битти - бесстрашных дрессировщиков диких животных, а он напрягся и повернулся ко мне спиной. Я замолчал. "Люди имеют право на странности", - подумал я тогда.

- Привет, Стив, - сказал как-то утром Тинсли, помахав зажатой в руке хлопушкой, когда я взял карандаш и приготовился записывать. - Ты не мог убрать трупы перед тем, как мы начнем работать?

На толстом ковре цвета охры ваялись павшие в неравном бою мухи; смятые, неподвижные тела с вывернутыми крыльями. Я побросал их одну за другой в мусорную корзину, мрачно бормоча себе под нос.

- С. Х. Литтлу, Филадельфия. "Дорогой Литтл, мы готовы вложить деньги в ваше новое средство против мух. Пять тысяч долларов..."

Пять тысяч? - переспросил я и перестал писать.

Тинсли не обращал на меня ни малейшего внимания.

- "...Пять тысяч долларов. Советуем начать производство, как только позволят условия военного времени. Искренне ваш..." - Тинсли щелкнул хлопушкой. - Думаешь, я спятил?

- Это постскриптум или ты обращаешься ко мне? - спросил я.

Позвонили из компании по борьбе с термитами, Тинсли велел выписать им чек на тысячу долларов за то, что они обработали его дом. Затем похлопал по ручке металлического стула.

- Вот что мне нравиться в офисах, - заявил он. - Металл, бетон - все такое надежное, прочное, здесь никогда не заведутся термиты. - Босс вскочил с кресла, хлопушка просвистела в воздухе. - Проклятие, Стив, эта тварь все время находилась здесь!

Что-то прожужжало в последний раз, и наступила тишина.

Нас окружали четыре безмолвных стены: казалось, потолок пристально нас разглядывает... Воздух медленно выходил через ноздри Тинсли. Я никогда не видел инфернального насекомого.

Тинсли взорвался:

- Помоги мне найти ее! Черт тебя подери, помоги!

- Одну минуту, подожди... - ответил я.

Кто-то постучал в дверь.

- Не входите! - пронзительно закричал Тинсли. - Отойдите от двери и не вздумайте ее открыть! - Он стремительно метнулся к двери, запер ее, прижался спиной. - Быстрее, Стив, начинай систематические поиски! Не сиди!

Стол, стулья, подсвечник, стены. Как обезумевшее животное, Тинсли искал, нашел источник жужжания и нанес сокрушительный удар. Мертвое, блестящее тельце упало на пол, и Тинсли со странным торжеством раздавил его ногой.

Он начал успокаивать меня, но я разозлился.

- Послушай, - резко сказал я, - я твой секретарь и главный помощник, а не наводчик для стрельбы по быстро летающим целям. У меня нет глаз на затылке!

- И у них тоже! - воскликнул Тинсли. - Ты знаешь, что они делают?

- Они? Кто, черт возьми, они такие?

Он замолчал. Устало подошел к письменному столу и сел в кресло.

- Не имеет значения, - сказал Тинсли через некоторое время. - Забудь об этом. И никому не рассказывай о нашем разговоре.

Я смягчился:

- Билл. Тебе следует обратиться к психиатру...

Тинсли горько рассмеялся:

- А психиатр расскажет своей жене, та - подругам, а потом они обо всем узнают. Они повсюду. Да, повсюду. Я не хочу, чтобы моя компания была остановлена.

- Если ты имеешь в виду сто тысяч долларов, которые потратил на средства против мух и муравьев за последние четыре недели, - сказал я, - то кто-то должен тебя остановить. Ты разоришь себя, меня и других держателей акций. Видит Бог, Тинсли...

- Замолчи! - рявкнул он. - Ты не понимаешь.

Пожалуй, тогда оно так и было. Я ушел в свой кабинет и целый день был вынужден слушать жестокие удары проклятой хлопушки, доносившиеся из-за стены.

Тем же вечером я ужинал со Сьюзен Миллер. Я рассказал ей о Тинсли, а она выслушала меня с вежливым профессиональным интересом. Потом постучала сигаретой о стол, закурила и сказала:

- Стив, я, конечно психиатр, но у меня нет ни одного шанса, если Тинсли не придет ко мне добровольно. Я не смогу помочь ему, если он сам того не захочет. - Она похлопала меня по плечу. - Но ради тебя я его посмотрю. Впрочем, если пациент со мной не заодно, считай, что сражение уже наполовину проиграно.

- Ты должна мне помочь, Сьюзен, - сказал я, - Через месяц он окончательно тронется. Мне кажется, у него мания преследования...

Мы подъехали к дому Тинсли.

Первая встреча прошла удачно. Мы много смеялись, танцевали, а потом поужинали в "Коричневом эле". Тинсли даже и в голову не пришло, что стройная женщина с тихим голосом, с которой он кружился в вальсе, была психиатром, внимательно изучавшим его реакции.

Сидя за столиком, я наблюдал за ними, стараясь не улыбаться, и услышал, как рассмеялась одной из шуток моего босса Сьюзен.

Мы молча ехали обратно в приятном, расслабленном настроении, которое часто возникает после приятно проведенного вечера. В машине пахло духами Сьюзен, из приемника доносилась приглушенная музыка, колеса автомобиля негромко шуршали по асфальту.

Я взглянул на Сьюзен, она посмотрела на меня, и ее брови поднялись вверх, показывая, что она не обнаружила ничего странного в поведении Тинсли. Я пожал плечами.

Вдруг в открытое окно влетела бабочка т затрепетала белыми гладкими крылышками возле стекла.

Тинсли закричал, резко дернул в сторону руль и рукой в перчатке схватил бабочку. Его лицо побледнело. Завизжали шины. Сьюзен схватилась за руль и выровняла автомобиль; в следующее мгновение машина остановилась на обочине дороги.

Пока мы стояли, Тинсли сжал пальцы и молча смотрел, как ароматная пыль медленно опускается на руку Сьюзен. Все трое сидели и тяжело дышали.

Сьюзен снова повернулась ко мне, и теперь в ее взгляде было понимание. Я кивнул.

Тинсли уставился прямо перед собой. Словно во сне он произнес:

- Девяносто девять процентов всех живых существ составляют насекомые...

Он поднял стекла и в полнейшем молчании развез нас всех по домам.

Через час мне позвонила Сьюзен:

- Стив, у него выработался жуткий комплекс. Завтра мы с ним ужинаем. Я ему понравилась. Возможно, мне удастся выяснить то, что нас интересует. Кстати, Стив, у нег есть какие-нибудь домашние животные?

У Тинсли никогда не было ни собаки, ни кошки. Он испытывал отвращение к животным.

- Могла бы и сама догадаться, - сказала Сьюзен. - Ну, спокойной ночи, Стив. До завтра.