Ирина Денежкина - Song for lovers Страница 6

Машка засмеялась. Олег тоже хмыкнул и пригладил волосы.

– У тебя репей, – заметила Машка. Он крутнул глазами.

Машка притянула его за вихор и стала выдирать колючки из кудрей. Олег морщился и картинно охал, впрочем, иногда и не картинно. Машка вытряхнула последнюю колючку, Олег поднял голову и они посмотрели друг на друга совсем близко. Машка почувствовала сладковатую дрожь, глядя на губы и в кошачьи глаза Олега. Он дружески улыбнулся и сел, как сидел раньше. Машка тоже уперлась глазами в воду, но голова ее уже плыла и уши горели. «Что со мной, черт возьми?» – испуганно думала она, прижимая ноги к груди и крепко обхватив их руками, будто стараясь сделаться меньше.

На тропинке послышался говор и хохот и к берегу вышли Костя Патрушев и Юлька Мухина.

Юлька обрадовано воскликнула:

– Олег! – а потом так же – Машка!

– Здорово! – Костя сел рядом с Олегом, а Юлька – с Машей.

– Серый, прикинь, опять напился и закрылся в туалете! – весело сообщила Юлька – Так смешно! Ужас! А вы все пропустили!

– Пропустили? – засмеялся Олег – Серый это делает каждый день, так что можно сказать, что мы сегодня отдохнули от повседневности.

Машка улыбнулась, а Юлька спросила:

– А где Тоха?

– Не знаю, – пожал плечами Олег – Он сказал, что если сможет, то приедет.

– Если сдаст эту чертову военку? – спросил Костя, усмехаясь.

– Ага.

– Бедный Тоха! Как Баранов увидит его кольца и татушки, так сразу выпнет.

– Будем надеяться, что нет, – Олег искоса поглядел на Костю, находя его уморительным – Тебя же не выпнул, а у тебя татушка на груди, я знаю. И на виске тоже.

– Ну и что же? Что же? На виске не видно! – вскочил Костя и все засмеялись его поспешности.

– Покажи на груди! – потребовала Юлька.

Костя с готовностью стащил через голову футболку и Машка увидела тигриную морду, а под ней подпись «It’s not my problem». Видимо, тигр задумывался как злой, но Машке выражение морды показалось немного глуповатым. Костя довольно оделся.

– Клево, клево, – одобрила Юлька – Но у Антона круче.

Посидели молча. Потом не сговариваясь встали и неторопливо пошли к Галиной даче. Неизвестно откуда вынырнули Вертлявая и Добродушная и побежали рядом, размеренно качая хвостами.

На даче во дворе догорал костер, все сидели в доме и резались в карты. Как раз к приходу Машки, Олега, Юльки и Кости Леха Петров бегал вокруг дома и гавкал. Вертлявая и Добродушная полаяли на него, а потом ушли.

– Играем на желание! – бросил в перерыве между «гав-гав» Леха, пробегая мимо.

– А я хочу на раздевание! – заявил Костя.

– Раздевайся! – добродушно посоветовали ему из дома.

В доме было уютно от разливающегося желтизной стен света.

– Давайте в бутылочку играть! – предложила Светка Рябова.

– Давайте! – неожиданно поддержала ее Юлька, садясь рядом со Стекловым.

– А можно не на поцелуй, – сказал запыхавшийся Леха – А на это… ну… сексом заниматься.

– Клево! – Маринка Травкина посмотрела на Стеклова, а тот с напускной строгостью покачал головой.

– Давай! – загорелся Олег.

Все тут же единогласно высказались «за», испытывая какое-то смешанное чувство: опаски и желания рискнуть.

Принесли бутылку из-под пива, расселись в кружок вокруг стола.

– А девушке с девушкой тоже… того…? – спросила Галя, опасливо глядя на бутылку.

– Не, только по желанию.

Врубили радио – «Crazy… I’m so into you!» гулко разнеслось по дому. Костя крутнул бутылку. У Машки в животе все замерло и только сердце колотилось где-то в голове.

– Светка… и Маринка! – объявил Костя – Ну как, вы готовы? Будете?

– Нет, пожалуй, – покосилась на Светку Маринка.

Костя снова крутнул бутылку. Олег заерзал на стуле, а Леха вдруг чихнул и все вздрогнули, потому что нервы у всех были натянуты и, казалось, звенели.

– Пашка… и Олег!

– Нет, противный, – отмахнулся Стеклов от Олега – Сегодня не твой день.

Все облегченно заржали. Костя снова крутнул бутылку и радостно объявил:

– Олег и Машка!

– Хо! – вырвалось у Стеклова.

Машка посмотрела на Олега с растерянной улыбкой.

– Идите наверх! – распорядилась Наська и, порывшись в своей сумочке-банане на поясе, извлекла презерватив – Чтоб все было по честному, предъявите с этим…

– Использованный, – подсказал Леха.

– Ага!

«Интересно, это же резинка для Тохи…» – подумал Олег и встал, Машка тоже. Они поднялись наверх и закрыли дверь. В комнате было темно и пыльно, и как-то неестественно тихо. Снизу доносилось: «You drove me crazy!» Машка растерянно стояла перед Олегом, а он сел на кровать и молчал. Потом произнес:

– Ну… что будем делать?

– Не знаю, – пожала плечами Машка.

– Глупо как-то…

– Ага…

– Ты хочешь?

Машка пожала плечами, Олег вздохнул:

– Я тоже…

Машка села рядом, чувствуя жуткую неловкость. Олег покосился на нее и остался недвижим. Потом предложил:

– Ну… давай поцелуемся что ли…

Машка опять пожала плечами, на нее вдруг накатила та самая дрожь, как недавно на берегу. Они повернулись друг к другу и поцеловали друг друга в губы. Олег прислушался к своим ощущениям и вздохнул. Продолжили сидеть молча. Машка вдруг вскочила и выбежала из комнаты, застучала вниз по ступенькам и хлопнула дверью. Олег недоуменно встал.

Машка бежала по тропинке, задыхаясь от слез, скользя по траве и обдирая руки о кусты. Тропинка вывела ее к берегу. Сизая вода величественно колыхалась и было тихо, только изредка слышался плеск и лай собак. Машка присела на бревно, служащее скамейкой для рыбаков и обхватила голову руками. Она пыталась понять, что же произошло, понимала, что в общем-то ничего, но уши и щеки ее горели, а перед глазами появлялись, то Олег, то Стеклов.

– Тьфу на вас всех! – с отчаянием прошептала Машка.

Послышалось шумное дыхание. Машка увидела Вертлявую и Добродушную, они стояли рядом и махали хвостами, улыбаясь черными пастями и вывалив языки.

Машка вернулась спустя два часа, замерзнув, с красными опухшими глазами, с шортами в собачей шерсти. На даче все уже спали. Она тихонько прошла, увидела свободное место рядом с Юлькой Мухиной, легла туда, предварительно согнав кошачину. Та не сопротивлялась и даже не стремилась жестоко покусать Машку, а наоборот, заурчала и пристроилась у нее в ногах, не реагируя на собачью шерсть.

– А мы больше не играли, – вдруг шепотом сказала Юлька – Стали на поцелуй, но потом все равно в карты на желание…

Машка кивнула и Юлька, улыбнувшись, отвернулась к стене и заснула.

Машка посмотрела вокруг – все спали, шумно дыша. Галя Романова обнимала Костю Патрушева, а Маринка Травкина – Олега. Прямо перед Машкой на полу, на овчинных полушубках, спали Стеклов и Сашка Бердышев. Стеклов морщил во сне нос, из по-детски приоткрытых губ вырывалось прерывистое дыхание. Он подложил под щеку руку и был в этот момент похож на двенадцатилетнего ребенка. «Дурак,» – подумала Машка и закрыла глаза.

Она начала было засыпать, но вдруг услышала осторожный стук в дверь. Прислушалась. Все спали. Опять послышался стук. «Knock, knock Neo».

Машка встала и пошла к двери. Вышла в предбанник и отодвинула задвижку.

На пороге стоял Антон, завернувшись в брезентовую куртку, которая была ему велика.

– Здравствуй… – растерялась Машка.

– Привет, – тихо отозвался Антон.

– Входи…

Антон серьезно кивнул и прошел, осторожно ступая. Машка закрыла дверь и пошла в комнату. Легла опять к Юльке Мухиной.

Антон осмотрелся. На старом диванчике спала Наська, завернувшись в плед. Он подсел к ней, потом лег рядом и осторожно обнял. Будто боялся, что она проснется и прогонит его.

«Чего это за обряды?» – удивилась Машка.

Наська завозилась, повернулась и вдруг широко открыла глаза. Она и Антон лежали так близко, что их губы касались друг друга. У него поехала крыша и все внизу напряглось. Наська некоторое время недоуменно смотрела на него, но когда Антон ее поцеловал, очнулась.

– Не надо, Тоха.

– Почему? – жарко и жалобно прошептал он.

– Мы теперь друзья…

– Ну и что?

– Друзья этим не занимаются.

Антон хотел спросить, чем же тогда занимаются друзья и что, есть какие-то правила для друзей, может, они где-то написаны? – но вместо этого пискнул:

– Я люблю тебя.

Наська поморщилась и осторожно отстранилась.

– Тоха, понимаешь, мне нравится другой человек…

Антон сначала не понял, но когда смысл дошел до него, показалось, что он летит куда-то вниз, в грязь, корябаясь о бетонные стены колодца. Наська смотрела на него. «Как друг».

– И что, совсем?… – задохнулся Антон.

– Совсем.

– Навсегда?

Наська кивнула.

– А я? А что мне делать?

Отчаяние засасывало Антона, он пытался уцепиться за что-то, если бы Наська сказала хоть что-то… обнадеживающее, это было бы уступом. Но его руки скользили, не находя ни малейшей шероховатости.