Мария Панкевич - ЖЫвотные в моей Ж Страница 6

Врач меня долго не отпускала. У меня уже кровь шла из носа, я размазывала ее по подбородку и просила разрешения уйти. Было начало десятого вечера, коллеги заглядывали в кабинет и звали домой, но она была тверда: «Еще десять минут. Кровь потом смоете, успеете. Говорите!»

И я рассказывала про «Воспламеняющую взглядом» — когда я еще не умела читать, мама зажигала настольную лампу, читала вслух в темноте на диване. Было жутковато, но интересно. «Вот это — отец! Образ идеального отца! — замечала мама, отложив книгу. — Твой бы уже обосрался, а этот рискует жизнью, спасает дочь!»

Любимым героем был Воланд — всемогущий и насмешливый, мудрый и справедливый. Иешуа я считала бесхарактерным смертником, а Мастера — просто слабым. Маргарита казалась мне неразумной упрямой истеричкой. Мать осуждала героиню, но с завистью — ведь у Маргариты муж был хороший! И квартира какая, и домработница! И добавляла: «Зажрала меня проклятая нищета…» Я жалела, что меня назвали не Маргаритой. Тогда бы оставался крохотный шанс, что Воланд когда-нибудь выберет меня.

Я любила мечтать, но от чертовой скрипки мне было никуда не деться, ведь я же не хотела расстраивать маму! Окончив музыкальную школу, я поклялась никогда больше не брать скрипочку в руки и отрастить длинные ногти. Недавно я ее съела — старинный немецкий инструмент отнесли в ломбард и сдали за копейки. Больше не потрогать мне головку в форме льва, не погладить пальцами, не прикоснуться губами к благородному дереву, не подуть в прорези дек, не услышать легкий и нежный стон. Колки съезжали по несколько раз за урок. Как же меня бесило натирать их канифолью!