Наталья Нестерова - За стеклом (сборник) Страница 6

Тростинка! Сгибается от тяжести, но топает.

Впереди подъем — доска с рейками вроде лестницы. Всхлипнула жалобно, но полезла.

Он загадал тогда: не свалится, будет моей женой. Эх, какое время! Поцелуи до рассвета на берегу речки. Комары звенят! Почему в молодости комары не досаждают? У него тогда шевелюра была. Не особо густая, конечно, но была.

А как Ленка вздрогнула, когда он ей под майку полез и грудь захватил! «Зачем ты?» — спросила. И столько в ее вопросе было наивности и чистоты девичьей, что у него горло перехватило. Враз пропало дикое желание, а на его место заступило неведомое прежде стремление беречь и лелеять это сокровище.

«Затем, что я люблю тебя!» — хрипло ответил. «Правда? — обрадовалась, как ребенок. — Я тебя давно заметила. Ты — особенный. Все какие-то вихлястые, выпендрежные, а ты!.. Ты другой! Настоящий, самый-самый лучший!» Взяла его ладони и на грудь себе положила. Губы от страха закусила, точно он пытать ее будет. Он крепился, тихо и нежно целовал, пока деревянная напряженность в ней не пропала…

— Чего ты скрипишь? — проснулся Генка и подал голос с дивана. — Чего ты ворочаешься? Клопов у меня нет. С собой принес?

— Заткнись и спи! — ответил Володя.

Конечно, изменить Ленка не могла, а он круглый дурак. Минуточку! Он не дурак, и имеются факты, а также аналогии. В жизни — сбрендившая из-за датчанина Ирина Алексеевна, в литературе — Анна Каренина. Обманутый Каренин, кстати, был лысым!

Проворочавшись на сиротской раскладушке, забывшись сном, Володя так и не пришел ни к какому выводу. На следующий день раздражение и агрессия уменьшились, но окончательно не пропали. Среди чувств, которые испытывал Володя, покинув семью, была и легкая радость нечаянной свободы, и тайное удовольствие от тех страданий, которые испытывала жена. Он никогда не забывал, что несет на плечах большой груз ответственности за Лену и детей. И теперь его семья не испарилась. Но Володя получил вроде передышки: снял груз, налегке двигается.

Бывают обиды заслуженные, незаслуженные, а еще — надуманные, когда сваляешь дурака и по глупости надуешься. Но на характер вспыхнувших эмоций, переживаний это не влияет. Тебе одинаково больно, ранят тебя в бою или кирпич на голову упадет.

Есть обида — должны быть ответчики. И этому Лена, даже если она чиста как ангел, все равно чуточку виновной оставалась. Володя не думал мстительно: «Пусть мучается, страдает!» — но еще одну ночь провел на чужой раскладушке.

Он получил зарплату, приехал домой, уже подошел к своей двери, протянул руку к звонку, но неожиданно развернулся и стал подниматься этажом выше. Сомнения остались, их необходимо разрешить.

Ему открыл сосед Валера.

— Здравствуй, твоя жена дома? — спросил Володя.

Валера только что принял первую рюмочку и двигал челюстями, закусывая. С порога предложил выпить, но Володя отказался. Слегка морщась — он не любил врать, — Володя спросил, не возражает ли Валера, если они с Леной уединятся на кухне: надо обсудить подарок для жены.

— Так ведь не в спальню же? — подмигнул Валера. — Иди, она там, огурцы маринует.

Увидев Володю, соседка радостно защебетала: давно они не виделись, надо чаще собираться, ей вот замечательный рецепт дали для маринования — с аспирином и еще одним лекарством от ревматизма. Говорят, огурчики получаются как свежие.

— И грипп не страшен? — усмехнулся Володя.

— И суставы ломить не будет, — подхватила Лена. — Я тебе дам одну баночку с собой.

— Спасибо, у меня на многие лекарства аллергия. Лена, я вот о чем хотел поговорить с тобой. Даже не знаю, как начать. Ты только, пожалуйста, не обижайся, ни в коем случае не хочу тебя оскорбить, но мне нужно выяснить… Видишь ли, к нам заявилась одна дама. Любовница, нет, то есть жена некоего Иванова. Она утверждала, что моя Ленка — его, Иванова, любовница. Фу, как путано я говорю. Словом, ты не знаешь этого Иванова? Потому что моя жена говорит, что эта Иванова шла к тебе…

Лена натурально изобразила оскорбленную невинность: вытаращила глаза, всплеснула руками, уронив стеклянную банку.

— Валера! Валера! — завопила она.

Валера пришел только тогда, когда его имя прозвучало в пятый раз. К этому времени Лена уже рыдала — громко, с причитаниями и со стонами.

— Ой, да что же это? — вскрикивала она. — Раз в жизни оступилась, так теперь мне славу такую?

— Ты чего воешь? — Валера обескураженно смотрел на жену и Володю. — Вы же подарок обсуждаете.

— Подарок? — с упреком простонала Лена. — Знаешь, какой он нам подарочек приготовил? Его Ленка с любовниками путается, их жены приходят разбираться — на весь подъезд орут, даже из тридцать четвертой квартиры глухая бабка слышала, а он, — Лена ткнула пальцем в багрового от стыда Володю — на меня все сваливает.

— Как это? — не понял Валера.

— Один раз, всего один раз, — причитала Лена, — грех попутал, я же больше ни в жизнь. Я тебя, Валерочка, единственного люблю.

— Ну, не один раз, — Валера показал жене кулак, — но я все равно не врубаюсь. Мужик, ты чего от моей жены хочешь?

— Собственно, ничего, в общем, — замялся Володя.

— Может, и не он вовсе, — Лена ладошками вытирала слезы со щек, — жена его придумала, что любовники дверьми ошиблись. Мол, они мои, а не ее, а я ни сном ни духом, не мои они, а ее, а я…

— Подожди, — махнул на нее рукой Валера, — не тараторь.

Мысль в захмелевшей голове Валеры пробиралась со скоростью ледокола в Арктике.

— Вовка, ты с моей женой ни-ни?

Володя схватился рукой за голову:

— Никогда.

— Его жена гуляет, а я что, виновата, что у нас имена одинаковые? — снова запричитала Лена.

— Молчи! — прикрикнул Валера. — Все — назад! Ты зачем пришел?

— Выяснить… сложилась такая ситуация, — мялся Володя.

— Слушай, если я сейчас не выпью, — перебил его Валера, — ни за что не въеду.

— Налей и мне, — попросил Володя.

— И мне, — сказала Лена, — разволновалась, ужас просто.

Она шумно высморкалась в кухонное полотенце и достала закуску.

Володя опасался есть лекарственные огурцы, а бутерброды с колбасой в голодном желудке нейтрализовать действие водки не смогли.

Рюмка за рюмкой, и он основательно захмелел.

Валера не мог постигнуть суть произошедшего: кто чью дверь перепутал, кто к кому приходил отношения выяснять и кто чего наговорил. Но он остался успокоенным по главному вопросу: его жена не загуляла в очередной раз. Она и Володя наперебой убеждали его в Лениной верности, с каждой стопкой все более горячо.

— Кто тогда любовник? — спрашивал Валера. — Ты, Вовка, того… ходок?

— Ни вправо, ни влево! — отрицательно мотал головой из стороны в сторону Володя.

Лена великодушно пришла на помощь.

— Тебе же объясняют! — Она заговорщицки толкнула соседа под столом коленкой и прижатую ногу не убрала. — Сумасшедшая тетка ходит по квартирам и всех женщин подозревает, что они с ее мужиком крутят. К нам придет, ты ей не верь! Правда, Володя?

Он снова затряс головой, теперь — утвердительно. Отодвинулся от горячего бедра соседки. Заигрывания он воспринял как выпроваживание.

— Мне пора. Спасибо! Извините!

— Я поначалу расстроился, — говорил Валера, провожая соседа, — вдруг бить тебя придется, а ты мне нравишься, порядочный ты мужик, Вовка. Мало таких осталось. Ты как, не перебрал? За перила держись.

Алкоголь всегда обострял у Володи предшествующее чувство. Если до выпивки он пребывал в расслабленно-сентиментальном настроении, то, охмелев, мог расплакаться, слушая протяжные грустные русские песни по радио. Если настроение было веселым, мог пуститься в пляс, думал о детях — принимался за длительные нравоучительные беседы. Теперь же подозрение о неверности жены превратилось в абсолютную уверенность. Раздражение — в острую злость. По ее вине он оказался в нелепой ситуации: врал, выяснял у порядочной женщины, верна ли она мужу.

Спускался по лестнице и из каждой ступеньки, как из клавиш рояля, выбивал, произнося вслух, грехи своей жены:

— Чай заваривает слабо… экономит… сериалы идиотские… вместо футбола… собаку не дала завести… друга Генку не любит… яйца всмятку… ненавижу… трудно ей вкрутую сварить… порядком своим замучила… где ножницы, где ножницы… маму… с ноябрьскими забыла поздравить… в прошлом году… есть такой праздник… пусть не празднуют… а я с детства… шарики, транспаранты… ей на мое детство начхать… и еще изменяет… вот… дрянь такая…

Он надавил на звонок с такой силой, словно хотел расплющить его, и не отпускал до тех пор, пока испуганная Лена не открыла дверь.

— Ты? Что случилось?

— Вот зарплата, — сказал Володя, входя в квартиру и путаясь в карманах.

Он снял с вешалки кепку, вывалил в нее мятые купюры, высыпал монеты. Несколько секунд смотрел на деньги, потом пробормотал: