Бернард Вербер - Империя ангелов Страница 60

173. Игорь. Фантом

Это действительно Венера Шеридан собственной персоной. Какая удача, что все эти медиумы сейчас в такой моде! Кажется, восемьдесят процентов человечества регулярно посещают «ясновидящих»: астрологов, колдунов, гадальщиц, прорицателей, священников, медиумов и т.д. Возможно, из-за неуверенности в будущем и сложности мира. Нам, неприкаянным душам, это дает возможность воздействовать на живую материю. Я смогу напрямую обратиться к моему бывшему кумиру, не стесненный языковым барьером.

Но ее очередь еще не настала. Какая-то старуха спрашивает Пападопулоса, нужно ли ей продавать фамильный особняк, который так любил ее покойный муж. Недавно его задавил пьяный водитель.

Хмм… Венеру не очень убеждают бестолковые разглагольствования мага. Я ее быстренько заинтересую. Я лечу на поиски упомянутого покойника, который, на счастье, остался здесь, чтобы преследовать своего убийцу, и передаю ему вопрос вдовы.

– Ни в коем случае, – говорит он, – пусть не продает, потому что я спрятал крупную сумму денег в нише, за комодом в стиле Людовика XV. Его достаточно отодвинуть. Деньги в статуе бегемота.

Я быстро возвращаюсь и передаю информацию медиуму. Это производит нужный эффект. Все поражены точностью ответа. Старуху переполняют эмоции. Она признается, что в нише есть комод в стиле Людовика XV и статуя бегемота. Как Пападопулос узнал об этом?

Венера продолжает не скрывать скептицизма. Она думает, что старуха – сообщница. Тем лучше, ее потрясение будет еще больше.

В этот момент она как раз начинает говорить. Венера спрашивает, что ей делать, чтобы избавиться от мучающих ее головных болей. Я быстро исследую ее череп, чтобы понять, в чем дело. Брат… мучает ее изнутри!

Кто-то должен рассказать ей о брате. Я быстро устраиваю консилиум с более сведущими в этих проблемах неприкаянными душами. Один из самоубийц указывает имя доктора, который тоже долго страдал, прежде чем узнал секрет брата-близнеца. Его зовут Рэймонд Льюис. Я пулей возвращаюсь к Пападопулосу и диктую текст.

– Венера, есть… человек, способный тебе все объяснить и вылечить тебя. У него… была такая же проблема… и он ее решил. Его зовут… Льюис.

Венера разочарована.

– Людей с такой фамилией тысячи.

– Этот Льюис… врач-акушер.

– Врачей-акушеров с такой фамилией тоже наверняка целая куча, – раздражается Венера. – Как его имя?

– Подождите, Р… Р… Рамон Льюис.

Всегда мне не везет. Даже медиум попался тугой на ухо. Я почти кричу:

– Не Рамон, не Рамон! Рэймонд, Рэймонд!

– Не Рамон, не Рамон… Эдмонд, – выговаривает Пападопулос.

Это невероятно! Он глух, как тетерев!

– Рэймонд. Это редкое имя, но его зовут именно так.

Пападопулос закрывает глаза и концентрируется:

– Р… Р… Рэймонд. Это редкое имя, но его зовут именно так.

– Ну и что? – спрашивает Венера со все большим нетерпением.

Нужно торопиться, иначе она встанет и хлопнет дверью перед носом этого идиота, прежде чем я смогу ей помочь. Я говорю прямо в ухо этому глухарю:

– У Рэймонда Льюиса та же проблема, что у тебя. Он потерял близнеца до рождения. Это вызывало у него мигрень. Встретившись, вы восполните общую нехватку близнецов, души ваших близнецов объединятся и освободятся.

Медиум с грехом пополам переводит, и суть сообщения достигает цели. Венера сидит неподвижно. Ничто так не потрясает людей, как правда.

Пападопулоса мое появление поразило больше всего. Бедняга давно не получал свыше таких четких посланий. Потрясенный, он охвачен паникой. Какой непрофессионализм!..

Кажется, ангелы называют смертных «клиентами». А мы, фантомы, используем другое словечко: «мясо». Люблю воздействовать на мясо.

174. Энциклопедия

Семилетний цикл (первый квадрат 4x7 лет). Человеческая жизнь развивается семилетними циклами. Каждый цикл завершается кризисом, ведущим к следующему этапу.

От 0 до 7 лет. Сильная связь с матерью. Горизонтальное познание мира. Создание чувств. Запах матери, молоко матери, голос матери, тепло матери, поцелуи матери являются первыми ощущениями. Период, как правило, заканчивается вылуплением из защитного кокона материнской любви и открытием более или менее холодного остального мира.

От 7 до 14 лет. Сильная связь с отцом. Вертикальное познание мира. Создание личности. Отец становится новым исключительным партнером, союзником в открытии мира вне семейного кокона. Отец расширяет защитный семейный кокон. Отец становится ориентиром. Мать была любима, отец должен быть обожаем.

От 14 до 21 года. Бунт против общества. Познание материи. Создание интеллекта. Это кризис подросткового возраста. Появляется желание изменить мир и разрушить существующие структуры. Молодежь нападает на семейный кокон, затем на общество в целом. Подростка соблазняет все, что «восстает», – громкая музыка, романтические отношения, стремление к независимости, бегство, связь с маргинальными группами молодежи, анархистские ценности, систематическое отрицание старых ценностей. Период завершается выходом из семейного кокона.

От 21 до 28 лет. Вступление в общество. Стабилизация после бунта. Потерпев неудачу с разрушением мира, в него интегрируются, желая сперва быть лучше, чем предыдущее поколение. Поиски более интересной работы, чем у родителей. Поиски более интересного места жизни, чем у родителей. Попытка создать более счастливую пару, чем у родителей. Выбор партнера и создание очага. Создание собственного кокона. Период обычно заканчивается браком.

С этого момента человек выполнил свою миссию и покончил с первым защитным коконом.

КОНЕЦ ПЕРВОГО КВАДРАТА 4x7 ЛЕТ.

175. Жак. 26 лет

Сегодня мой день рождения. Я закрываюсь в туалете и подвожу итог моей жизни. В двадцать шесть лет я полный неудачник. Я не создал семью. У меня нет спутницы, нет ребенка, я живу как независимая крыса, но одиноко. Согласен, я занимаюсь тем, что мне больше всего нравится, но нельзя сказать, что в этом я преуспел.

Мона Лиза II умерла от избытка холестерина. Я похоронил ее рядом с Моной Лизой I.

Мона Лиза III еще толще своей предшественницы. У нее целлюлит лап (ветеринар никогда не видел ничего подобного). Она любит о меня тереться. Мы вместе смотрим телевизор. В книжном обозрении, тема которого на этой неделе «Новая литература», снова в качестве звезды выступает Мериньяк.

Он заявляет, что временами испытывает экзистенциальную тоску и задается вопросами. Я думаю, он просто себя расхваливает. Мериньяк не задает себе вопросов, он уже нашел все ответы. Мона Лиза шепчет мне что-то на ухо. Это похоже на «мяу», но я знаю, она предупреждает, что хочет есть.

– Ну, Мона Лиза, ты уже съела три банки паштета из тушеного сердца и печени!

– Мяу, – отвечает животное без обиняков.

– Больше ничего нет, а на улице дождь!

– Мяу, – настаивает кошка.

Понятно, что это не ей придется выходить в холод и дождь на поиски еще открытого магазина. Думаю, что с кошками я жульничаю. Мне просто не хватает подруги – человека. Я начинаю понимать, что проблема должна быть во мне. Это я выбираю сложных девушек, которые всегда ведут меня к одной и той же пропасти. Но как себя перепрограммировать?

Мона Лиза не прекращает мяукать. Я выключаю телевизор, надеваю плащ прямо на пижаму и отправляюсь на поиски кошачьих консервов. Соседи здороваются. Они никогда не читали моих книг, но, поскольку меня считают писателем-фантастом, я стал местной достопримечательностью.

Супермаркет на углу уже закрыт, а в ночном магазине больше нет паштета из сердца и печени. Остался только паштет из тунца и лосося с карри. Я знаю, что Мона Лиза, кроме сердца и печени, выносит только дораду, фаршированную икрой. Она есть, но стоит дорого.

Я не осмеливаюсь вернуться с пустыми руками. Банка дорады, фаршированной икрой, меня раздражает. Ладно, в конце концов, сегодня мой день рождения. И раз я проведу его вдвоем с кошкой, вместе и будем праздновать. Себе я беру спагетти. А на десерт? «Плавающие острова». Я собираюсь взять последнюю баночку из холодильника, как вдруг чья-то рука хватает ее одновременно со мной. Я машинально дергаю сильнее. Победа. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто был моим противником. Это молодая девушка, которая смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Вы случайно не Жак Немро?

Я утвердительно киваю.

– Писатель Жак Немро?

Я смотрю на нее. Она смотрит на меня. Она широко улыбается и протягивает мне руку.

– Натали Ким. Я прочитала все ваши книги.

Сам не зная почему, я делаю шаг назад и упираюсь спиной во что-то твердое. Оно поддается, и целая гора банок с горошком обрушивается на меня.