Александр Шелудяков - ЮГАНА Страница 60

– Хо, – подмигнув хитровато Орлану, ответила Югана, – барсук не живет без норы, крепкий зуб без мяса не бывает.

– В прошлый раз ты, Югана, не досказала про обряд сватовства, – сказал Орлан. Его интересовало: как в старину у эвенков племени Кедра выбирались невесты и совершалась помолвка.

– Много людей приходят на берег Вас-Югана смотреть помолвку. Садятся все на землю, на береговой приплесок, маленько винку пьют, мясо едят, рыбу кушают. Приводят жениха на берег, как оленя на узде. Родители невесты завязывают глаза жениху, дают в руки весло. А тут же, на берегу, стоят пять обласов, и только один из них целый – у остальных пробиты днища, дырявые. Жених с завязанными глазами выбирает себе облас, потом снимает с глаз повязку. А невеста в это время уже сидит в своем обласе, и должна она уезжать, убегать от жениха…

– Ну а если жениху дырявый облас достанется? – спросил Орлан и тут же рассудил: – Один тогда выход-догонять невесту вплавь. Или кидать аркан, как на олениху…

– Правильно думает Орлан, молодой вождь! Если невеста замуж хочет, то она лениво гребет веслом и далеко от берега не отплывет. Но если девушке надо другого парня, то плохо тогда нелюбимому жениху – убегает она от жениха на своем обласе, как чебак от щуки. Попробуй догони, если жениху достанется облас с пробитым днищем. Вот поэтому все мальчишки сызмальства учились хорошо плавать, учились дырявые обласы затыкать своими штанами, рубахами.

– Зачем ты, Югана, это шитье украшаешь вышивкой и бисером? Ведь оно будет носиться под женской юбкой… – спросил Орлан, когда сел рядом с Юганой и указал пальцем на кунару.

– Пошто твои глаза, Орлан, не понимают: кунару надо дарить невесте. После первой ночи в чуме жениха невеста станет женой и должна после этого девять дней носить кунару. Всегда шьется кунара красивой, мягкой и теплой.

– Ну-ну, догадываюсь теперь, – застенчиво улыбнувшись, сказал Орлан.

– Пошто тут догадываться? Душа будущих детей заходит в живот к невесте от жениха в первую ночь. Потом надо молодой женщине удержать все души будущих детей в своем животе – для этого кунара.

Готовила Югана своих молодых вождей к «засмотру» невест.

Михаил Гаврилович Чарымов вышел рановато на крыльцо своего дома. Поднялся он с постели и сразу же направился на улицу. Смотрит старик на берег спросонья. А поднял его нынче спозаранку рев подвесных лодочных моторов.

Стоит Михаил Гаврилович, потеряв от удивления дремоту. Вечно эта Югана что-то да придумает: не спится ей, не сидится на месте самой да и ребятам дремать не дает. Со своими четырьмя уланами она словно не стареет, наоборот, молодеет с каждым днем: не берет ее никакая хвороба, болезни разные – радикулиты и простуды с прострелами в поясницу. Ишь ты!.. Снова готовятся ехать куда-то. Всей своей гвардией собрались в поход. Моторы лодочные пробуют, прогревают – знать, далеко крылья навострили. А четыре лодки-дюральки уже загружены и брезентом поклажа укрыта.

– Эге-гей, на кораблях! – крикнул Михаил Гаврилович. – Сам губернатор требует в свой замок штурманшу Югану!

– Ой, да ты в своем уме? Рехнулся, что ли… В кальсонах выполз спозаранку на крыльцо и кричишь, как петух на заборе… На, оденься – штанишки вот и пиджачишко. – Услышав крик мужа, прихватила Галина Трофимовна одежду и вынесла старику. Да и заодно ей самой хотелось посмотреть, что это нынче на берегу деется.

Югана не спешила на вызов губернатора Чарыма. Она закурила трубку и села на днище перевернутого обласа. Михаил Гаврилович сам придет на берег. Разве усидит он на своем губернаторском троне-крыльце. Ребята с Юганой собираются куда-то отплывать. Без указаний и советов старика Чарымова тут никак не обойтись. А «губернатором» окрестил деда Андрей Шаманов.

– В далекий или ближний путь, Югана, надумала уводить нынче молодых вождей? – спросил Михаил Гаврилович, когда подошел к урезу воды и сел рядом с эвенкийкой на днище перевернутого обласа.

– Хо, пришли дни Чагила, большого Березового Праздника, Югана с молодыми вождями поедет на Сум-Чут, Березовую Рощу. Там Кедру-Богу и Березе-Матери надо жертву давать, – пояснила Югана и тут же крикнула: – Орлан, Таян, сходите домой, в амбаре заберите колчан с поющими стрелами!

Праздник Чагил отмечает Югана ежегодно в то время, когда в таежных реках идет на убыль вода и когда в гнезде орлана-белохвоста вскармливаются птенцы.

– Скоро ли ждать вашего возвращения? – спросил Михаил Гаврилович и, помолчав, добавил: – Значит, Таня с Андреем застрянут надолго в городище Вач-Вас. Иткар записку передал, а письмо-то…

– Письмо от Шамана и Тани говорит, – перебив старика, начала говорить Югана, – все найденные вещи кволи-газаров они отдадут в мангазею.

– Не в «мангазею», Югана, а передадут они находки древние в музей районной школы. С ними там ведь сам Леонид Викторович, директор школьного музея…

– Хо, какая там разница: музей или мангазея.

Под крышей все будет лежать – глаза людей смотреть будут…

– Ребятишки, поди, тоскуют без матери.

– Совсем некогда молодым вождям с тоской дружить. Они знают, что матери надо ил-сапропель присматривать, из него потом делать лекарство и корм, который хорошо едят соболи и другие разные звери.

– Да, конечно, около месяца пробудут там, не меньше, – согласился Михаил Гаврилович и посмотрел на идущих к лодкам Орлана, Таяна. – Будьте, Югана, в тайге поосторожнее. Посматривай, доглядывай как следует за ребятишками, чтобы они сдуру в медвежьи лапы не кидались. Шороху-пороху у них отбавляй, возраст у них нынче ярый…

– Женить надо парней, – положив трубку в замшевый мешочек, сказала Югана коротко, как ломоть хлеба отрезала.

У Михаила Гавриловича в душе тоскливо ойкнуло. «А ведь еще и в самом деле додумается Югана: увезет ребят в какую-нибудь отдаленную деревушку и переженит. На вид-то парням можно дать не меньше как по восемнадцать лет. А после всего этого разбирайся – охай, ахай».

– Ты, Югана, в своем уме? Им ведь только еще по шестнадцать лет. Рано отдавать на засуху к девкам.

– Хо, како тебе рано, Чарым! Раньше девок замуж брали на четырнадцатом году. Парней женили на шестнадцатую зиму.

– Это, Югана, у вас раньше среди кочевников был такой обычай. Сейчас можно парню жениться только после восемнадцати лет, – старался убедить Михаил Гаврилович эвенкийку, предчувствовал он: что-то и в самом деле недоброе задумала Югана. «Когда приедет Таня, ох и будет скандал!» Подумал старик с сожалением о том, что не сможет отговорить Югану от этой поездки на праздник Чагил.

– Пошто, Чарым, забыл совсем, когда самому было шестнадцать лет? Само время теперь женить Орлана, Таяна, Карыша, Ургека. Молодые вожди детский голос и детские имена давно уже теряли, оставили позади. Они теперь носят имена взрослых мужчин, вождей! У них уже растет борода и усы…

– Наговоришь ты мне тут семь верст до небес и все лесом – не баламуть парней, Югана. Какая там у них борода? Пушок, что у бабы под коленкой.

– У парней корни штаны рвут… Каждому надо уже девку, – этим хотела сказать Югана, что ребята возмужали, выросли и пришла пора им любить девушек, А кого любить, если в их деревне нет ни одной молодой женщины.

– Да ты, Югана, сразу отнимешь полжизни у Тани, если переженишь парней с этих пор, – сердито проговорил Михаил Гаврилович.

«Ох и няньку, ох и воспитательницу бог послал Танюшке Волнорезовой», – думал старик Чарымов. Да и много ли наговоришь с этой Юганой. Вон они, четыре мотолодки, что торпеды морские, летят уже за поворотом реки. Кричи теперь, ворчи на ветер. А что делать? Сама таежная природа воспитала мальчишек свободными и гордыми. Их сроду не били, на них никогда не кричали и не ругали. Югана так смогла поставить все воспитание, что дети с первых шагов имели равные права со взрослыми. Ведь по обычаю племени Кедра считалось великим грехом не то что ударить ребенка, а даже крикнуть или грубо одернуть.

Все так же сидел задумчиво Михаил Гаврилович на днище перевернутого обласа и не мог понять толком, что же задумала Югана. Возможно, у эвенкийки есть на примете девушки, и по какому-то одному из древних обычаев окрутит она парней, переженит.

– Вот, полюбуйтесь: еще один сюрприз по реке плывет, – удивленно произнес дед Чарымов.

Недалеко от берега несло по воде на доске четыре больших ломтя белого хлеба – жертва речному богу и подводному духу Васу.

Казалось еще подозрительным старику Чарымову то, что сама Югана и ребята уехали разнаряженными в свои лучшие эвенкийские одежды: у каждого на голове корона из ярких, разноцветных перьев, замшевые куртки расшиты орнаментом, бисером, у летних ноговиц, унтов, голенища также с ярким орнаментом, шитым цветными шерстяными нитями. И поневоле тут скажешь – собрались парни в поход за невестами.

– Охо-хо, чего тут нынче думать и вздыхать – увела Югана своих вождей на Чагил, Березовый Праздник… -сказал сам себе старик Чарымов, проводив взглядом плывущую дощечку с жертвенными кусочками хлеба.