Мюриэл Спарк - Жемчужная Тень Страница 60

Салливан Стэнли и не думал сомневаться в чем-либо подобном. Необычное выражение возникло у него на лице в момент вынесения приговора осенним днем 1947 года по другой причине: впервые за годы он ощутил эрекцию, пока говорил; у него случился непроизвольный оргазм.

Говорят, у повешенного в момент падения сама собой возникает эрекция. Судья Стэнли мысленно взвесил эту информацию. Задумался, правда ли это. Как бы там ни было, он не находил никакой связи между этим фактом и собственным опытом вынесения приговора. Но на протяжении месяцев и лет всякий раз, вспоминая об этом случае, он испытывал необъяснимое волнение.

Как было известно всем, убийца Джордж Форрестер остановился в отеле «Розмари-Лаунс» в Северном Лондоне. Именно там он познакомился с последней из своих жертв, тело которой и оставленные преступником улики помогли найти другие трупы. В ходе процесса судье Стэнли пришлось сознательно задавить в себе профессиональную щепетильность, чтобы взглянуть на отель снаружи. Частный, маленький, умеренно дорогой и рафинированный, он, казалось, ничем не заслужил присутствия двух полицейских, дежуривших у входа на протяжении всего процесса, чтобы представители прессы и другие непрошеные гости не досаждали немногочисленным оставшимся постояльцам, которые не сложили вещи и не спаслись бегством сразу же, едва «убийство на илистой реке» попало в газетные заголовки.

На суде показания давал управляющий отеля. Благоприятное впечатление, которое этот представительный тридцатипятилетний мужчина, искренний и прямой, произвел на судью Стэнли, изменялось в обратной пропорциональности к презрению, которое блюститель закона испытывал к подсудимому, Джорджу Форрестеру. Как правило, презрение судьи Стэнли к обвиняемым объяснялось причинами, далекими от представленных следствием фактов. На этот раз дело было в ярко-коричневом, почти оранжевом пиджаке от «Харрис Твид», в который вырядился подсудимый, да еще в его усишках ржаво-каштанового оттенка.

В 1947 году Джорджа Форрестера угораздило убить трех женщин. Ранее судимостей и приводов он не имел. Он был коммивояжером, торговал рыболовными снастями и снаряжением и, по словам его перепуганной и растерянной жены, имел привычку на досуге рыбачить на реках всей страны, там, где оказывался к концу рабочей недели. Все три его жертвы, убитые выстрелами в голову, были найдены в зарослях камыша — там же, где видели самого убийцу с удочкой, в болотных сапогах.

Трех убитых объединяло то, что все они были полнотелыми вдовами средних лет. Джордж Форрестер знакомился с ними в благопристойных отелях средней руки со стандартными расценками. Его целью были драгоценности женщин и содержимое их сумочек, которыми он и завладел во всех трех случаях. В результате последнего убийства, миссис Эмили Крати, он предстал перед судом. При расследовании выяснилась любопытная подробность: Джордж Форрестер утверждал, что занимался с миссис Крати сексом, прежде чем ил в густых камышах стал для нее могилой, однако экспертиза не выявила никаких следов полового сношения.

Джордж Форрестер признался, что предложил миссис Крати «съездить на денек порыбачить». В отеле «Розмари-Лаунс» они занимали соседние столики. Это подтверждали управляющий, его жена и несколько постоянных клиентов. Внезапное исчезновение миссис Крати тоже было замечено, и поскольку никто не знал ее родных, о случившемся сообщили в полицию.

В деле миссис Крати убийце пришлось переправлять ее труп — за вычетом ее кольца с внушительным бриллиантом и прочего имущества — из машины к реке в Норфолке, где камыши и берега выглядели понадежнее, чем в столь же уединенном уголке, где жертву прикончили выстрелом в затылок. Две другие женщины были убиты и спрятаны почти таким же образом, но в деле миссис Крати загадкой, объяснения которой так и не сумели дать пытливые умы следователей Англии, казалось то, что худощавый Джордж Форрестер ухитрился перетащить миссис Крати от места убийства до машины, а потом от машины — до могилы в зарослях камыша.

Шумиха вокруг исчезновения трех женщин была уже в разгаре, когда Джордж сам явился в полицию Норфолка с перепачканным илом бюстгальтером солидных размеров и объявил, что выудил его, когда испытывал снасти на водоемах графства. Полиция допросила Джорджа Форрестера, который, согласно объяснениям психологов, «хотел» попасться и действительно попался. Предъявленный в доказательство бюстгальтер Джордж лично приобрел в ближайшем магазине дамского белья и, что любопытно, в точности угадал габариты миссис Крати.

В 1947 году судья Стэнли выслушал все это, подытожил, принял вердикт, вынес приговор — смертная казнь через повешение — и пережил необъяснимый оргазм. С тех пор он часто вспоминал этот день.

Сэру Салливану Стэнли (он был посвящен в рыцари) во время суда над Джорджем Форрестером минуло пятьдесят пять лет. Вскоре после этого в Англии отменили смертную казнь, так что другого случая испытать подобный оргазм почтенному судье не представилось. Леди Стэнли, которая была старше мужа, перевалило за шестьдесят. Эта достойная дама снискала широкую известность благотворительной деятельностью — посещала тюрьмы, входила в комитеты попечителей школ, устраивала бесплатные столовые. Она родила одного сына, ныне юриста с частной практикой. Секс остался для нее в давнем прошлом, а возобновляющиеся приступы ревматизма не позволяли делить с кем-либо ложе.

В то время сэр Салливан часто навещал даму, имеющую некое отношение к юриспруденции и порой составлявшую ему компанию. Леди Стэнли ничего не знала и не желала знать о ее существовании. В связи, если ее можно так назвать, сэра Салливана и Мэри Спайк, дамы, о которой идет речь, было что-то мультяшное. Мэри пробуждала в судье некие смутные чувства, и не более. Леди Стэнли даже на минуту представить себе не могла, что ее муж способен сблизиться с другой женщиной. Она считала, что он слишком напыщен, чтобы снимать брюки в чужом доме, и в этом была почти права.

После смерти леди Стэнли сэр Салливан, которому было уже под семьдесят, продолжал время от времени заглядывать к Мэри Спайк, но исключительно с дружеским визитом. Необычные обстоятельства его сексуального опыта при вынесении приговора Джорджу Форрестеру в самом деле изумили его.

В мыслях он часто возвращался к тому дню, когда испытал оргазм прямо в зале суда. Что стало с этим беспричинным оргазмом? Где он теперь? Словно бабочка летним днем, он вспархивал и улетал, неизменно ускользая от сачка. У судьи даже мелькнула мысль, что перед смертью он мог бы испытать еще один оргазм, повесившись для этой цели. Однако оставалось неясным, объясняется ли феномен эрекции связанными с оргазмом ощущениями человека, шея которого вот-вот сломается, если еще не сломана. И кроме того, сообразил судья, с трудом сдерживая разочарование, упоминание о суициде изрядно подпортит некролог в «Таймс». Не стоит об этом и думать.

После выхода в отставку сэр Салливан некоторое время жил у сына в Хэмпстеде. Но ничего хорошего из этого не вышло. Тогда сэр Салливан решил перебраться в отель, где сдавали комнаты постоянным жильцам, и с волнением обнаружил, что «Розмари-Лаунс» по-прежнему открыт. Вернувшиеся к нему воспоминания о процессе Джорджа Форрестера оказались особенно живыми и яркими.

В тот день, когда судья прибыл, чтобы осмотреть свою будущую комнату, отель «Розмари-Лаунс» блистал свежей краской. Своим названием он был явно обязан соседству с теннисным кортом[14] и лужайке такого же размера, окруженной цветочным бордюром и раскинувшейся по другую сторону посыпанной гравием дорожкой. Начиналась осень, листья срывались с деревьев, окаймляющих улицу. Щебетали школьницы, играющие в теннис.

Сэр Салливан спросил управляющего. В дверях за стойкой портье показалась невысокая фигура. Седые волосы и легкая полнота всего на миг скрыли то, что именно этот человек, истинный владелец отеля, давал показания в суде много лет назад.

— Мистер Роджер Кук? — осведомился судья.

— Да, сэр, это я.

— Добрый день. Я сэр Салливан Стэнли.

— Ваша честь! Сэр Салливан, выглядите вы гораздо моложе своих лет.

— Вы правы, я действительно судья. Знаете, я ведь уже бывал здесь — во время процесса приходил узнать, что да как, если позволителен такой вульгаризм.

— Сэр Салливан, — ответил Роджер Кук, — это время выдалось очень трудным для нас. Все постоянные жильцы съехали. Мы хотели было переименовать отель, но раздумали. Мы особенно признательны вам за упоминание отеля «Розмари-Лаунс» в заключительной речи.

— За какое именно? — уточнил сэр Салливан.

— Вы сказали, что наш отель — в высшей степени респектабельное, чистое и уютное место. И что на состоянии «Розмари-Лаунс» никак не отразилось пребывание здесь обвиняемого и его злосчастной жертвы. Я запомнил слово в слово, — добавил Роджер Кук. — Мы всегда ссылались на вас, когда в те трагические недели давали интервью прессе.