Сергей Минаев - Р.А.Б. Страница 60

Я тряс ее за руку, говоря о том, что все мы теперь чувствуем. Что завтрашнего дня нет или почти нет. Что даже алкоголь перестал действовать, а на наркотики не хватает средств и силы духа.

Она сидела на диване, обхватив руками колени, и испуганно смотрела на меня. И я не мог оторваться от этих глаз. Я всматривался в них, будто пытаясь найти ответы на все вопросы. Утонуть в этом Балтийском море. Уйти на дно, спрятаться, переждать, пока все не кончится. Я ощущал себя маленьким, потерявшимся ребенком. Не знавшим, к кому обратиться за помощью и стоит ли обращаться вообще. А ее голос звучал будто за кадром:

– Тебе нужно перестать жить в этом страхе. Бросить все и уйти…

– Куда? – отвечал чужой голос.

– Все равно куда. Попытаться начать делать что-то другое.

– У меня нет сил.

– Тебе стоит хотя бы попробовать, у тебя получится.

– Не уверен, я ничего не вижу впереди.

– Господи, какие у тебя голубые глаза! – сказала она, гладя меня по волосам, а я хотел было ответить, но запнулся на полуслове. – У тебя удивительные глаза… у нас все получится. Все будет хорошо.

– Я люблю тебя, я не могу без тебя жить, – повторял я как заклинание. – Я хочу быть с тобой…

Всю ночь я провел у нее. Впервые за последний год. Без «официальных увольнительных», без заранее подготовленного плана и алиби. Я спал совершенно спокойно, словно не было страха и депрессии. Я поверил в то, что следующее утро станет началом новой жизни. Я уйду. Отовсюду. Я принял это решение. Я больше никогда не вернусь в свое вчера.

Моей воли хватило ровно на двенадцать часов. В три двадцать пять следующего дня я снова пересек порог своего офиса. А в двадцать один десять приехал домой…

В конце февраля, в виду финансового кризиса, входящие в картель корпорации сделали совместное заявление о сокращении зарплаты по отраслям. В заявлении говорилось о том, что «это лишь первый этап сокращения зарплаты ввиду того, что мировой кризис все сильнее сказывается на российском рынке». Если не произвести такое сокращение, «лидеры отраслей отечественного бизнеса задохнутся, похоронив под собой экономику страны». Нам в очередной раз рекомендовалось «потуже затянуть пояса». Рубль по отношению к доллару упал до отметки сорок пять, о евро даже не вспоминали.

Машины в московских дворах стали гореть чуть ли не ежедневно. Подобные поджоги начались в Питере и Казани. «Фронт2009» впервые взял на себя ответственность за сожженные машины, обозначив эту акцию как протест менеджеров против незаконных действий корпораций и СМИ, направивших против них народное недовольство. Несмотря на то что заявление «Фронта» было выложено в открытом доступе и разослано всем телеканалам, медиа-ресурсы буквально на следующий день сообщили, что милиция вышла на след банды «подростков-пироманьяков». Все каналы передали репортажи, в которых было рассказано об этих детях и их тяжелой жизни на окраинах больших городов и дан снисходительный комментарий о том, как «общество должно помочь тяжелым подросткам социализироваться». Мы были в отчаянии.

Клерки московских компаний продолжали тихо роптать, но не были готовы к конкретным действиям. Сподвигнуть этих людей принять участие в собственной судьбе могло лишь одновременное блокирование по всей стране доступа на «Одноклассники. ру».

Двадцать пятого февраля Том, лидер «Фронта» впервые обратился к посетителям сайта с предложением начать всероссийскую забастовку менеджеров. Эта идея быстро стала темой для анекдотов. Всерьез говорить об этом просто боялись…

21

– Нашей корпорацией было инвестировано в новые производственные линии более двадцати пяти миллионов долларов. – Кажется, переводчица сама была шокирована названной цифрой. – Просторные помещения, самое современное оборудование, очистные сооружения, не допускающие загрязнения атмосферы. Здесь, в «Крахт Энтерпрайзис Солнцево» в очередной раз воплотился в жизнь наш корпоративный девиз: «Производить лучшее. Для человека. Для природы». Мы создали здесь более тысячи рабочих мест, и наша идеология – комфортное ведение бизнеса, ведь сотрудники концерна, помимо высокой оплаты труда и социальных пакетов…

Кристина говорила безостановочно, попеременно указывая на три огромных производственных корпуса из стекла и алюминия, розарий, через который шла дорога от столовой до проходных, маленькие белые электрокары, сновавшие по территории, а переводчица старалась сохранять видимое спокойствие, но широко раскрытые, изумленные глаза ее выдавали. Честно говоря, гости равнодушными тоже не оставались. Перешептывались между собой, присвистывали, услышав очередную цифру. Некоторые даже просили Кристину разрешить сделать пару снимков мобильным телефоном, на что та великодушно соглашалась, всякий раз напоминая, что нарушает корпоративное законодательство. Она сияла, эта переросшая лошадь Пржевальского. Еще бы, ведь ее звездный час только начинался!

– Как говорят в России, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, поэтому приглашаю вас войти. – Кристина театрально махнула рукой, и группа из десяти топ-менеджеров крупнейших российских дистрибуторов игрушек поспешно засеменила вслед за ней. Процессию замыкала переводчица, двое из отдела планирования производства и я, взятый на экскурсию в качестве нового члена команды «Крахт Тойз».

Помещение сборочного цеха больше напоминало лабораторию по созданию сверхоружия из футуристических фильмов. Светлое, хорошо кондиционируемое, просторное пространство прямоугольной формы, по периметру которого проходил конвейер. За лентой человек сто рабочих в белых халатах, шапочках и латексных перчатках, проверяли игрушки на наличие внешних дефектов и упаковывали их на противоположной стороне в коробки.

– Это финальная стадия производства, проверка и упаковка кукол премиум-класса «Хелена». Здесь продукция проходит аттестацию и финальную сборку. Следуя более чем столетним традициям нашей корпорации, последний этап производства делается вручную. – Кристина подняла руку вверх, приветствуя рабочих, затем взяла одну из кукол с конвейера. – При создании наших игрушек мы не используем токсичные краски или материалы, способные вызвать аллергию у детей. Наши рабочие носят стерильную одежду. И хотя конкуренты говорят о слегка завышенной, на их взгляд, цене на нашу продукцию, – Кристина послала присутствующим самую теплую из своих улыбок, – разве уместно говорить о высоких затратах на производство и контроль за качеством, когда речь идет о здоровье наших детей?

Мне показалось, что ее глаза увлажнились. Дистрибуторы одобрительно захлопали в ладоши.

– И еще один немаловажный факт. Сегодня, в век низкокачественных азиатских подделок, заполонивших рынки, мы – одна из немногих компаний, твердо следующих трудовому кодексу России. Мы не используем труд нелегальных эмигрантов. Все наши сотрудники – высокооплачиваемые профессионалы экстракласса!

Аплодисменты зазвучали было снова, но затихли, заглушенные журчащей мелодией из динамиков. Эта музыка была похожа на микс из добрых мелодий из советских мультфильмов, сдобренных электронными семплами, и, что не исключено, спродюсированный самим Тимбалендом.

– Прошу прощения, это сигнал, означающий, что начинается обед. – Она снова чарующе улыбнулась. – Работники производств нашей корпорации имеют часовой перерыв на обед и десятиминутные брейки каждый час. Рабочий день, разумеется, длится восемь часов. И никаких ночных смен. Социальная ответственность для нас не пустое словосочетание.

Рабочие, снимая белые шапочки, потянулись к выходу, весело болтая и, как казалось со стороны, особо никуда не спеша. Члены экскурсионной группы смотрели им вслед, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на Кристину.

– Мы сейчас проведем совместный бизнес-ланч, и вы сможете задать мне любые вопросы, которые остались у вас после посещения «Крахт Энтерпрайзис Солнцево», а после завершим экскурсию в департаменте логистики. Туалеты недалеко от входа, курящие могут выйти на улицу в специально отведенную зону, хотя «Крахт Тойс» и не приветствует курение. Мне необходимо сделать пару звонков, Екатерина проводит вас в столовую. – Кристина кивнула и деловой походкой унеслась к противоположному выходу из цеха.

На улице я отделился от группы, чтобы не вступать в скучные беседы, и, обогнув розарий, направился в дальний конец территории, приметив там несколько пластиковых ящиков, на которые можно было сесть и поболтать по телефону.

Увиденное поражало. Получалось, что не совсем уж они конченые ублюдки, владельцы концернов. По сравнению с тем давлением, которое испытывали мы, офисные жители, у рабочих была просто райская жизнь. И в этом разном отношении к персоналу прослеживалась четкая логика. В отличие от них, мы не так уж и перерабатывали, а получали наверняка больше, хотя если заменить каждого из нас, это ни на что не повлияет, тогда как остановка всего одной линии конвейера даст ощутимое падение продаж. И владельцы компании это, конечно, понимали. Более того, в том, как все было здесь устроено, мне виделась их добрая воля. Вынужденные оплачивать труд менеджеров, избалованных раздутой за годы экономического роста зарплатой, главы концерна пошли на то, чтобы компенсировать недоплачиваемое рабочим условиями труда.