Эльчин Сафарли - Легенды Босфора. Страница 61

Просыпаюсь в слезах. Хаяль, спящая на соседней подушке, вздрагивает. Это всего лишь сон, Алекса! Успокойся. На дисплее мобильного 00:40. «1 непрочитанное сообщение». Открываю: «О. получил твое письмо. Нам надо поговорить срочно. Г.»

…У хозяина Айдынлыг красивые пальцы с крепкими, коротко остриженными ногтями. Большие чувственные губы. Глаза лишены заряжающего оптимизма — в них романтическая печаль… Он большой, и в его присутствии мне становится спокойнее.

С ним хочется откровенничать. Он притягивает меня не как мужчина — как большое удобное кресло у зажженного камина. Покой и созерцательность… Я не допускаю возможности даже мимолетного романа между нами. Я люблю Озана. Да и с чего мне смотреть на хозяина Айдынлыг как на сексуальный объект? Мы, женщины, такие. Если мужчина заинтересовал нас как личность, далее он привлекает нас как партнер… Он присаживается рядышком. Взгляд устремлен куда-то вперед, к шпилю Галатской башни. Я тоже молчу. Айдынлыг прилегла у скамейки, наблюдая за гонимым ветром листом.

«Мегаполисы с годами грубеют и расширяются, обездушиваются прогрессом. А в Стамбуле такого нет: его облик меняется, но атмосфера прежняя, вы заметили?» — и он трогает ладонью щеку, будто проверяет, не пора ли побриться. «Заметила. Ритм времени не меняет этот город, а прежние контрасты сохраняются…» — я отвечаю на русском и радуюсь своему невинному розыгрышу. Удивляется: «А вы из России?» — «Да. Ане похоже?» — «Я бы скорее подумал, что из Чехии или Израиля…». Он курит необычно, левым уголком губ. С мужественной изящностью выпускает ровную струйку дыма. «Я с первого дня здесь не называю этот город Стамбулом». — «Да?.. Интересно. Я называю Стамбул городом контрастов». — «А я называю kalbin ehri[201]». Поэтично!

«Стамбул так запал вам в душу?» — «Он не запал. Он — частичка моей души…» Набережная заполняется людьми: три девчушки катаются на велосипедах, молодящаяся старушка с нарисованным лицом выгуливает пекинеса. Очень смуглый мальчишка с синим пластмассовым ведром проходит рядом, выкрикивая: «Su! Su!»[202] Продает холодную воду в пол-литровых бутылках. Разные люди большого города… Что так интересует меня в этом парне? Что заставило заговорить с ним? В одном я уверена: мы еще подружимся. Может быть, наша дружба не выйдет за пределы набережной, это не важно. Главное — с ним уютно.

…Мы знакомы несколько часов, а мне уже хочется поведать ему обо всем. Наверное, таковы последствия долгого одиночества. Нужно разделить боль с кем-нибудь… Я не стану утаивать прошлого и настоящего. Мне кажется, он поймет. Не зря же нас свел Босфор… «Скажите, о чем вы писали в блокноте?» Улыбается: «Разве это важно?» Я смущаюсь собственной бестактности. «Нет, конечно. Просто у меня тоже привычка писать в компании Босфора… Но я веду дневник… А давайте на „ты“?» Представляется. «Очень приятно. Алекса. Сокращенное от Александры». Протягиваю руку. Пожимает. «Видишь ли, я журналист. Постоянно что-то пишу. Вот сегодня делал наброски для очередной зарисовки, выкладываю их потом в своем виртуальном дневнике». — «О! Интересно было бы почитать. Ты дашь мне адрес? Я нарочно загляну в интернет-кафе…» Чешет затылок. «Обязательно. Но, думаю, тебе не понравится — слишком сопливо получается». Смеюсь: «Я не верю. Человек с такими глазами, как у тебя, может писать только душевно — никак не сопливо». Тут наш разговор прерывается: Айдынлыг, заметив кошку, срывается с места. Мы вскакиваем и бросаемся в погоню за шаловливой псиной…

…Спокойное счастье входит в мое сердце, когда мы вместе: я, мой ребеночек, он и Айдынлыг. С ними я будто обретаю семью, где меня любят и я люблю. Непривычное, уютное, ароматное счастье. Не хватает только Озана… Как бы ни жил человек, ему все равно требуется семья — осознаю с годами. Семью не заменишь ни деньгами, ни карьерой, ни друзьями. Семья — как элемент пазла: найдешь недостающий кусочек, и картинка жизни сложится…

Третий день просыпаюсь рано утром. Быстро собираюсь, закидываю в сумку что-нибудь вкусненькое и спешу туда. Лечу к набережной, окрыленная. Оказывается, во мне еще живет та Александра — девушка из необъятной Москвы, различающая очертания зверюшек в пушистых облаках… Три дня для дружбы — пустяковый срок. Говорят, дружба, как и любовь, должна пройти испытание временем. Но мы болтаем так, будто знаем друг друга сто лет. Я знаю его вкусы чуть не лучше, чем свои. Я угадываю желания Айдынлыг так, будто воспитала ее с щенячьего возраста. Он любит черный шоколад с миндалем, верит в силу мысли, предпочитает брюнеток, обожает спагетти с баклажановым соусом, восхищается Джандан Эрчетин[203], с ума сходит по фильму «Времена года», ненавидит ментоловые сигареты. Она любит многочасовые прогулки у моря, не жалует сухой корм, высоко ценит ошейники из мягкой красной кожи, предпочитает охотиться за кошками, игнорирует беспардонных ротвейлеров и питает слабость к элегантным лабрадорам…

Он называет меня «бронированной леди». «Ты молодец! Выжила, не опустила руки. Вытерпела столько сложностей здесь, сохранив любовь к городу…» — «Да ладно… Тебя послушаешь, я прямо героиня… Пойми, у меня просто не было другого выхода. Я вынуждена была выжить здесь — в любом другом месте, уверена, загнулась бы». Он аккуратно снимает ресничку с моей щеки, просит загадать желание. «Никогда не потерять веру в счастье!» — произношу вслух. «Саш, загадывать желание нужно про себя». — «А я хочу вслух! Рядом с тобой все мечты кажутся исполнимыми…»

Он не называет меня, как все, Алексой. Для него я Саша. В первый же день нашего знакомства на обложке блокнота, в котором я делаю ежедневные записи, написала жирным фломастером «Дневник С.» — самой понравилось… Он знает о моей любви к Озану. Узнав о последних событиях, искренне заволновался: «Может, попытаемся освободить твоего любимого?» Я отказалась от помощи, не хочу вмешивать никого. Он — хороший друг, предложил помощь человеку, которого знает каких-то семьдесят два часа. Я бы не стала… Между нами необычная дружба. С эпицентром на набережной. С минимумом слов. С условными границами… Я очень благодарна Аллаху, он снова научил меня любви и дружбе.

…Обходит стороной тему прошлого. Для него не существует той Алексы, рядовой русской проститутки Стамбула. Не стыдится: просто-напросто не хочет знать того, что принесло мне много боли. «Я знаю нынешнюю Сашу. Не важно, чем занималась Алекса в прошлом. Среди нас нет святых». Еще он готов говорить обо мне часами — и о моем малыше, о том, каким именем его назову, турецким или русским… Я спросила про его отношение к проституткам и с облегчением выслушала спокойный ответ: «Каждый имеет право выбора. Каждый делает свой выбор. У каждого, в конце концов, своя жизнь». Он признался, что у него был секс с проституткой — в юности, когда всего хотелось попробовать. Смеется: «Это даже сексом назвать трудно, я был настолько неопытен… Да и проститутка попалась не из инициативных. Но у нее, к слову говоря, было восхитительное тело…» С ним легко говорить на любую тему.

«У тебя хороший турецкий, говоришь без акцента. В компьютере вроде немного разбираешься. Ты бы могла наборщицей работать — в издательстве или в редакции газеты. Жаль, с документами проблема. Но можно на дому печатать. У меня есть знакомый писатель, он принципиально не пользуется компьютером. Пишет от руки, а потом отдает рукопись на набор… Я поговорю с ним о тебе». Достаю из сумки два персика, протягиваю ему один. «А компьютер где взять?» — «У меня есть один, старенький. Для набора текстов сгодится. А я избавлюсь от раритета». Откусывает персик, сок течет по его подбородку. Айдынлыг тут же подбегает к нам, виляет хвостом, просит угостить. Но вместо персика прожорливая красотка получает собачье печенье с колбасной отдушкой. «Я без печенья на прогулку с Айдой не выхожу. Она — жутко меркантильная дама. Бесплатно ни одну команду не выполнит. Мячик поиграть принесет и то требует вознаграждения», — смеется он.

Я закрываю глаза. Вдыхаю свежий морской воздух. Еще каких-то пару дней назад сомневалась, что смогу построить нормальную жизнь. А теперь так хорошо и спокойно. Неужели сказки случаются в реальности?..

Он показал мне фотографии в мобильном: телефонная память заполнена изображениями милой брюнетки со сладкими ямочками на щеках. Зейнеп. Гордится. Любит. Восхищается. Мне понравился их совместный снимок в какой-то кафешке: сидят за маленьким круглым столиком. Один пузатый бокал клубничного коктейля с горкой взбитых сливок, две полосатые трубочки и два солнечных лица, прижатых друг к другу. В глазах безумная любовь. Улыбки излучают очарование обоюдного чувства. Они даже внешне похожи, как брат с сестрой…