Роберт Пирсиг - Дзен и исскуство ухода за мотоциклом Страница 62

Такое внутреннее спокойствие духа возникает на трёх уровнях. Физического спокойствия, кажется, добиться легче всего, хотя и здесь существует очень много уровней, о чём свидетельствует способность индуистских мистиков оставаться живыми после нескольких дней захоронения. Умственное спокойствие, при котором совсем нет посторонних мыслей, представляется более трудным, но его также можно добиться. А труднее всего оказывается покой ценности, при котором совсем нет блуждающих мыслей, и все жизненные действия выполняются просто безо всяких желаний.

Иногда я думал, что внутреннее спокойствие духа сродни тому покою, когда отправляешься на рыбалку, что в значительной мере объясняет популярность этого увлечения. Просто сидеть с удочкой у воды, не двигаясь, ни о чём практически не думая, вовсе ни о чём не заботясь, при этом как бы исходит всё внутреннее напряжение, любые расстройства, которые мешали прежде решить какие-то проблемы и приводили к уродству и неуклюжести в действиях и мыслях.

Для того, чтобы починить мотоцикл, разумеется, не нужно ходить на рыбалку. Достаточно выпить чашку кофе, прогуляться вокруг квартала или просто отложить работу на пять минут и посидеть молча. Поступив так, почти начинаешь ощущать, как нарастает внутренний покой души, который вытесняет все. При плохом же уходе к этому внутреннему спокойствию и качеству, порождаемому им, поворачиваешься спиной. То, что побуждает повернуться к нему лицом, — хорошо. Существует бесчисленное количество форм поворота в ту или иную сторону, но цель всегда остается одной и той же.

Полагаю, что при внесении этой концепции спокойствия духа и постановке ее в центр акта технической работы может произойти слияние классического и романтического качества на исходном уровне в практическом контексте работы. Я уже говорил, что такое слияние можно заметить у некоторых опытных механиков и токарей, это видно по работе, которую они выполняют. Если сказать, что они не художники, значит не понимать природу искусства. Они обладают выдержкой, любовью и вниманием к тому, что делают, более того, у них есть такого рода внутреннее спокойствие духа, которое не навязывается. а возникает при определенной гармонии в работе, где нет ни ведущего, ни ведомого. Материал и мысли мастера изменяются совместно по ходу плавных ровных стадий до тех пор, пока его ум не обретет покой именно в тот момент, когда материал достигнет требуемого состояния.

Все мы испытывали состояние такого рода, когда занимались именно тем, что нам действительно хочется делать. Дело в том, что, к несчастью, мы как-то разделяем такие моменты и саму работу. Механик же, о котором я толкую, такого разделения не делает. О таком говорят, что он “заинтересован” в том. что делает, что он “увлечен” своей работой. Приводит к такому увлечению, на самом острие сознания, отсутствие ощущения разделения субъекта и объекта. “Уйти с головой в работу”, “дело мастера боится”, “золотые руки” — есть много выражений для обозначения того, что я подразумеваю под отсутствием двойственности субъекта-объекта, ибо все это хорошо известно как народная мудрость, здравый смысл, повседневное понимание своего дела. А в научном мире слов, обозначающих это отсутствие двойственности субъекта-объекта, немного, ибо ученые умы отгородились от осознания такого рода понимания в пользу формально дуалистического научного мировоззрения.

Дзэн-буддисты говорят о том. чтобы “просто посидеть”, о практике размышления, при которой двойственность самого себя и объекта не довлеет над сознанием. То же самое я говорю здесь и об уходе за мотоциклом, “просто починить”, при этом мысль о двойственности самого себя и объекта не довлеет над сознанием. если у вас нет ощущения раздельности с тем, чем вы заняты, то можно сказать, что вы “любите” вашу работу. Небезразличность в этом и состоит, в ощущении единения с тем, что делаешь. если у вас есть такое чувство, то тогда видишь и обратную сторону такой любви, само качество.

Итак, при работе с мотоциклом. как и в любом другом занятии, надо культивировать спокойствие духа, при котором нет отделения самого себя от окружающей Среды. Если преуспеешь в этом, то все остальное следует само собой. Спокойствие духа производит настоящие ценности, настоящие ценности порождают правильные мысли. Правильные мысли приводят к верным действиям, а верные действия дают такую работу, которая является материальным отражением безмятежности в самой ее основе. Вот в чем был смысл той стены в Корее. Это материальное выражение духовной реальности.

Думается, если мы хотим преобразовать мир и сделать так, чтобы жить в нем было лучше, то надо вести речь не об отношениях политического характера, которые неизбежно дуалистичны, наполнены субъектами, объектами и их взаимоотношениями, и не о программах, которые должны выполняться кем-то. Считаю, что такой подход делается с конца, хотя предполагается, что это начало. Программы политического характера являются важным конечным продуктом социального качества, которое может быть эффективным только тогда, когда подспудная структура социальных ценностей верна. А социальные ценности верны лишь тогда, когда верны индивидуальные ценности. Начинать преобразование мира нужно прежде всего в своем собственном сердце, своим умом и своими руками, и только затем оттуда идти дальше. Кое-кто может толковать, как улучшить судьбу человечества. Я же просто хочу поговорить о том, как починить мотоцикл. И мне кажется, то, что я хочу сказать, имеет значительно большую ценность.

Появляется город под названием Риггинз со множеством мотелей, затем дорога отходит от каньона и вьется вдоль меньшей речки. Кажется, она ведет вверх к лесу.

Так оно и есть, и вскоре дорога оказывается в тени высоких прохладных елей. Появились вывески курортов. Мы петляем, подымаясь все выше и выше, и вдруг оказываемся на приятных, прохладных, зеленых лугах в окружении соснового леса. В городе Нью-Медоуз мы снова заправляемся, покупаем две банки масла и не перестаем удивляться переменам.

Но на выезде из Нью-Медоуз я замечаю, что солнце уже пошло вниз, и наступает послеполуденная истома. В другое время дня эти горные луга освежили бы меня гораздо больше, но мы проехали слишком много. Проезжаем Тамарак, и дорога снова спускается с зеленых лугов в сухую песчаную местность.

Ну вот, пожалуй, и все. что я хотел сказать в шатокуа на сегодня. Она была довольно долгая и, пожалуй, наиболее важная. Завтра же я хочу поговорить о том, что поворачивает человека к качеству, что отворачивает его от него, о некоторых ловушках и проблемах, которые возникают при этом.

Странные чувства возникают при виде оранжевого солнца в этой сухой песчаной местности так далеко от дома. Интересно, чувствует ли это Крис? Какая-то необъяснимая грусть наступает каждый вечер, когда день уже канул в вечность, а впереди нет ничего, кроме надвигающейся темноты.

Оранжевый свет переходит в тусклый бронзовый и продолжает освещать то. что освещал весь день, но теперь уже как-то устало. За иссушенными холмами вдалеке в домиках находятся люди, пробывшие здесь целый день, занимаясь своими делами. Они не находят ничего необычного или странного в отличие от нас в этом таинственно темнеющем пейзаже. Если бы мы встретились с ними поутру, они могли бы поинтересоваться нами, зачем мы здесь появились. Но теперь, вечером, им просто неприятно наше присутствие. Рабочий день кончился. Пора ужинать, заняться семейными делами, отдохнуть, а там и на покой. И мы едем сами по себе по пустому шоссе по этой странной местности, где я раньше никогда не бывал. теперь на меня находит тяжелое чувство изоляции и одиночества, и с заходом солнца я совсем падаю духом.

Мы останавливаемся на заброшенном школьном дворе, и под огромным пирамидальным тополем я меняю масло в мотоцикле. Крис раздражен оттого, что мы задерживаемся так долго, он, пожалуй, не знает о том, что сердиться надо только из-за времени дня. Я даю ему посмотреть карту, пока буду менять масло, а затем мы вместе изучаем карту и решаем поужинать в первом же попавшемся хорошем ресторане и остановиться на ночлег в первом же приличном месте для отдыха. настроение у него улучшается.

В городе Кембридже мы ужинаем, а когда закончили, на улице стало совсем темно. Мы следуем за лучом фары по второстепенной дороге в направлении Орегона, пока не замечаем табличку с надписью “Кемпинг Браунли”, который находится в расселине гор. И темноте трудно определить, что тут за местность, Мы едем по грунтовой дороге под деревьями мимо кустарников и въезжаем на стоянку. Никого тут, кажется, нет. Когда я заглушил мотор и мы стали распаковывать вещи, невдалеке послышалось журчание ручейка. Кроме него и чириканья какой-то птички все вокруг безмолвно.

— Мне нравится здесь, — говорит Крис.

— Да, здесь очень тихо. — откликаюсь я.