Олег Красин - Странники Страница 62

Вспоминая потом те дни, Бердюгин долго размышлял.

В чеченской войне столкнулись две силы, и за каждой была своя справедливость. Чеченцы считали, что защищают свою землю от агрессии извне, от чужаков, людей чуждого им менталитета и веры. Русские солдаты и офицеры, в том числе и сотрудники ФСБ, думали, что выполняют свой долг перед страной, перед руководителями, отправившими их на войну. Кто-то, конечно, хотел и подзаработать – в регионах при Ельцине уровень жизни сильно упал, надо было кормить семьи. У чекистов было другое. Для них долг был делом чести, а честь, как известно, или есть, или её нет. Как говорил герой старого фильма про революцию, когда восставшие солдаты полка потребовали отдать им честь: "честь бывает одна, отдашь – где потом другую взять"?

Бердюгин не знал, что общежитие оказалось захваченным боевиками. Он не знал, что там творится наверху, безопасно ли выходить. По его расчетам наши войска уже должны были продвинуться к центру, вернуть утраченный в результате внезапного нападения контроль над городом. Может быть, они уже здесь, наверху? Ответа не узнать, если не сходить на разведку. Но раненого товарища бросать было нельзя.

Еще пару дней они с Егоровым просидели в подвале без пищи, со скудными запасами воды. Надо было выбираться наверх и будь, что будет. Он поднял обессилевшего Егорова, и они медленно, с большим трудом двинулись к выходу. Бердюгин одной рукой прижимал к себе Егорова, чтобы тот не упал, а другую руку держал на автомате, ремень которого он накинул на правое плечо.

На их беду, неподалеку от выхода из разрушенного здания стоял БТР дудаевцев. Возле него болталось и курило несколько бородатых боевиков. Увидев выходящих чекистов – оголодавших, небритых, обессилевших, они засмеялись даже не пытаясь обезоружить Бердюгина. Но едва тот повел в их сторону автоматным стволом, появившийся откуда-то сбоку чеченец, сорвал ремень с его плеча и вырвал автомат. Ослабевшие пальцы не смогли удержать рукоятку.

– Добро пожаловать в Ичкерию! – издевательски поприветствовал их выступивший вперед боевик.

– Что, Русланчик, прямо здесь кончим? – спросил стоявший рядом с ним маленький худой чеченец. Он достал большой кинжал и подмигнул офицерам ФСБ.

– Нет, Магомад. Это же эфэсбешники, военнопленные. Надо допросить их.

Он связался с кем-то по рации, и вскоре подогнали машину. Их посадили в кузов под охраной тройки вооруженных боевиков. Потом машина понеслась по разрушенным улицам Грозного, объезжая на скорости завалы и препятствия по большей части из сгоревшей техники, лежащих на дороге трупов. Вдалеке догорали здания правительственного комплекса, пуская в небо сизые клубы дыма. В августовском воздухе стоял смрад разлагающихся тел.

Ехали они долго, и как оказалось, в Шали. Там их посадили в хорошо забетонированный подвал, из которого бежать было невозможно, только сквозь окно, заделанное металлической сеткой, скудно пробивался дневной свет. Тут Егорову оказали первую помощь лекарствами. Видимо в планы боевиков не входила его смерть, по крайней мере, в ближайшее время.

Вскоре начались допросы.

Первоначально в комнате было несколько чеченцев – речь у них была бессвязной, зрачки расширены. Бердюгин сразу понял, что боевики обкурены наркотиками.

"Сколько ты убил человек? Сколько тебе платили за убийство? Зачем вам земля Ичкерии?". Вопросы, задаваемые в запальчивости, и красноречивое молчание Бердюгина только злили боевиков. Они избивали его, свалив со стула, и пиная ногами. Те же вопросы, по словам Виктора, задавали и ему.

Среди боевиков Бердюгину несколько раз попадался на глаза человек, на которого он сразу обратил внимание. Как и все тот носил черную бороду, был в камуфляже, на голове берет, как у Хаттаба. Этот человек был немногословен, чаще улыбался, показывая удивительно белые зубы. Окружающие боевики и в том числе Руслан, относились к нему с уважением. Звали его Саид. Этот человек был важной фигурой.

Несколько раз Саид присутствовал на допросах, внимательно рассматривал эфэсбешные удостоверения с вымышленными данными. Ему приносили на допросы кофе, и кофейный запах угнетающе действовал на Бердюгина, напоминая ему о мирной жизни.

Вопросов Саид задавал. Однако через несколько дней, он спросил на хорошем русском языке у Бердюгина:

– А как все-таки вас зовут по-настоящему, Сергей Васильевич?

– Так и зовут, как написано в удостоверении – ответил Бердюгин.

– Вы мне врете, как говорится, за лоха держите.

– Почему?

– Я знаю вашу систему, мне уже встречались ваши коллеги. Вообще у меня немного времени на разговоры. Два человека, два сотрудника ФСБ нам в живых не нужны. Так, что выбирайте!

– Предлагаете мне предать своих? Думаете, мы все продаемся?

Саид поморщился.

– Громкие фразы: предательство, продажность. По большому счету эти вещи мало значат в вашей жизни. Вы что, не видите, что делается в России? На каждом шагу, начиная сверху, эти два качества преобладают. Как считаете, смогли бы мы так быстро захватить Грозный, если бы не помощь ваших политиков и военных? Ответ вы сами знаете.

– Есть отдельные твари, но мы с ними разберемся!

– Ваше рвение похвально. Но эти явления не единичные, как вы думаете, а массовые.

– Вы меня не уговорите, да и друга моего тоже.

Саид улыбнулся, но ничего не сказал.

На следующий день к ним в подвал спустился Руслан. В руке он держал два пистолета Макарова.

– Вот вам два ствола – сказал он, – в каждом по одному патрону. Кто выстрелит первым, тот останется жив. Время у вас до вечера.

Он оставил пистолеты на полу и поднялся по лестнице из подвала.

Егоров по очереди взял пистолеты, проверил наличие патронов. Бандит не соврал – в каждом было по одному, загнанному в патронник. Тогда Егоров посмотрел на Бердюгина.

– Вот суки! Что будем делать, Женя?

– Не знаю…

Бердюгин сел на корточки, обхватил голову руками.

– А может, завалим двух духов напоследок? – предложил Виктор.

– А нас потом как баранов освежуют, а шкуры повесят на солнышке? Нет, должен быть другой выход.

– Его нет, я тебе говорю! Или просто застрелиться…

Застрелиться сейчас, после всего, через что они прошли, после того, как выжили в кровавой бойне?

Бердюгину вдруг стало жалко самого себя. Почему их не меняют на боевиков? Ведь есть же обмен. Он слышал, как из соседнего подвала недавно несколько солдат-мотострелков обменяли в районе Ханкалы. Зачем они нужны этому Саиду? Если только не предположить, что Саид связан с разведкой, но от такого предположения все равно не легче. Умирать не хотелось ни при каких раскладах.

Он поднялся, медленно подошел к лежащим на полу пистолетам, взял в руки один, другой отдал Егорову.

– Что ты решил, Женя? Стреляемся? – спросил Егоров и в его голосе Бердюгин услышал безысходность.

Вместо ответа он отошел в другой угол подвала, повернулся к своему другу и поднял пистолет.

– Ты чего? – не понял Виктор, – ты чего делаешь?

– Извини, Витя. Давай будем стрелять.

– Ты хочешь?… Сделать то, что хотят от нас духи? Я не буду в тебя стрелять!

– Как хочешь – устало ответил Бердюгин.

Он поднял пистолет, прицелился, но нажать на спусковой крючок не мог. Бледное лицо Егорова стояло у него перед глазами, расплывалось в полутемном подвале на фоне серых стен. Рука Бердюгина задрожала.

Тогда Егоров начал медленно поднимать свой пистолет. Что-то было в его глазах. Что-то такое, чего Бердюгин понять не мог: то ли жалость к нему, то ли прощение, то ли еще что-то. Вдруг, словно решив для себя сложную проблему, Виктор быстро поднял пистолет к виску и выстрелил.

"Нет!" – хотел крикнуть Бердюгин – "Стой! Не надо!". Но тело Егорова уже лежало перед ним на полу без признаков жизни. Бердюгину почему-то вдруг вспомнились его дочки, которых он показывал на фотографии, как сам он сватал старшую за своего сына. Сердце его болезненно сжалось, он сполз на бетонный пол.

В это время дверь в подвал открылась, и вошли чеченцы вместе с Саидом. Из безвольных рук Бердюгина забрали оружие.

– Ну вот, Сергей Васильевич или… Евгений? – сказал спокойно Саид – теперь будем разговаривать.

В кабинет генерал-лейтенанта Васильева его заместитель Новиков пришел после бессонной ночи, которую он провел на Казанском вокзале в ожидании курьера чеченцев.

Он успел съездить домой, принять душ, побриться, но красные глаза и бледное лицо выдавали, то общее утомление организма, которое никак не скроешь, применяя разные бодрящие средства. Да и возраст уже не тот. Раньше, в молодости хватало два-три часа, чтобы вздремнуть где-нибудь на стульях в кабинете и все, он уже свеж и бодр. А сейчас… Как никак, почти пятьдесят – скоро на пенсию. Правда, уходить не хотелось. Сил еще много, накоплен большой опыт и он думал, что еще сможет принести пользу на своем месте.