Григорий Ряжский - Наркокурьер Лариосик Страница 63

«Там я хоть буду писать в стол по понятным причинам… — ухмыльнулся он сам себе перед отъездом. — Просто и без затей — для всего человечества разом. А, может, еще и грант какой-никакой выбью…»

Он продолжал ехать на юг, к себе, в даунтаун, где в течение последнего года снимал крохотную студию. На севере, в русском районе, за такое же жилье он мог бы платить чувствительно меньше, тем самым экономя прилично денег. Но жить среди русских Алик не желал совершенно.

— Уехал — значит, уехал, — говорил он Витьке. — Считай, отрубил… Людей моего круга здесь все равно не найти, а от харьковских и одесских — тошнит. Особенно в русских магазинах… Ну не хочу я жрать их Бородинский с селедкой и чесночную колбасу коляской!

Витька реагировал добродушно:

— Ну, не ты первый, не ты последний. Все так думают поначалу. А потом потихонечку… Полегонечку… И в магазинчик русский, и селедочку… и Бородинский… и газетку русскую, а кто побогаче — тарелочку на спутник, в православном направлении…

Алик упрямо не соглашался:

— Понимаешь, Вить, когда я вижу толстую тетку в кримплене, с рожей — вчера из Бердичева, которая кричит на весь магазин детям: Мищя-а-а, Джорджи-и-и-к! Му-у-в! Му-у-в! — мне ужасно стыдно и противно становится, как будто я в чем-то нехорошем замечен. И, заметь, — я, а не она…

— Ну, это хороший признак, — невозмутимо отвечал Витька, прихлебывая по Стендалю. — Это значит, ты не совсем еще потерян для иммиграции. Ты еще, стало быть, в поиске…

Он закурил беломорину, регулярно присылаемую сердобольной родней из Москвы, и продолжил:

— Тут есть история посерьезней твоих рефлексий — русские, что наезжают в последнее время, не хотят жить в эмигрантском районе по другой причине — не из-за родного языка, хоть и исковерканного, а конкретно — из-за евреев. Понимаешь, русские теперь по правам на выезд сравнялись с евреями и хотят продолжать не любить их здесь, как не любили и там. Они как бы своей эмиграцией на законном основании заслужили такое право, и многие его используют. Не афишируя, конечно…

— Но это же… — растерянно протянул Алик.

— Вот именно, — раздумчиво произнес Витька.

— Но тогда же получается… — тихо сказал Алик.

— В том-то и дело, — вздохнул Витька.

Зажегся красный свет, и Алик плавно притормозил у светофора. Он въезжал в Северный Йорк. В это время через улицу неровно двинулись пешеходы. Впереди вышагивала толстенная канадка в коротких, в обтяжку, шортах. В приподнятой правой руке она держала огромную порцию мороженого с тремя разноцветными шарами. Близоруко вглядываясь в шары, она ухитрялась поочередно отхватывать от каждого не меньше трети за раз. В другой руке у нее болтался бумажный пакет из «Бургер Кинг». Алик проглотил слюну и почему-то подумал: «Без комплексов… Культуры у них все ж маловато, но зато цивилизации — до хуя…» Далее, вслед за канадкой, держа друг друга за руки, шла влюбленная пара — молодые китаец с китаянкой. Он смотрел на нее своими узкими влюбленными глазами, и она что-то говорила ему — тихо и с нежностью во взгляде. Алик невольно улыбнулся. Последним улицу переходил пожилой еврей в широкополой черной шляпе и с курчавыми, развевающимися по ветру пейсами. Слева под мышкой у него торчала толстая книга, правой же рукой он держал за руку мальчика лет восьми с маленькой черной кипой на голове. Дедушка что-то говорил мальчику, и тот внимательно слушал, кивая головой… «Тору, наверное, толкует… — подумал Алик. — Еще одним раввином на свете больше будет. В общем, п…ц, приехали, здравствуй, дедушка!» — перефразировал он старый анекдот.

Зажегся зеленый свет, и Алик тронулся с места. Внезапно мотор его старенького «Понтиака» подозрительно чихнул и заглох. Алик бросил взгляд на приборную доску и обомлел — бензин был на устойчивом нуле. Сигнальная лампочка перегорела уже давно, и каждый раз он забывал ее сменить, да и не хотел, честно говоря, — «Понтиак» был уже не жилец. Он крутанул ключ зажигания. Машина завелась, и он тронулся. Справа на перекрестке он обнаружил заправочную станцию. «Господи, дотяни меня до бензина!» — на полном серьезе произнес он мысленно.

Отношения с господином Богом у Алика были непростые. Он, то есть, Господи мой Боже, зеленоглазый мой, как поэтический персонаж, занимал полноценное место в Аликовых рифмосплетениях. Что же касалось применения его в прикладном, бытовом, что ли, смысле — здесь дела обстояли не так однозначно. О том, какой из богов покровительствовал ему, Алик никогда не задумывался.

— Пусть делят меня как хотят, — говорил он Витьке. — Вон в древней Греции, как удобно, сколько богов и богинь было, на каждый случай предусмотрено: хочешь справедливости — Фемида тебе, спать захотел — Эрато…

— Надо жить не по вере, — не соглашался с ним программный аналитик. — Мы все равно до конца как положено не расставим.

— А как ты предлагаешь? — пытался уточнить Алик.

— Очень просто, — отвечал Витька, — по совести… Жить надо по совести… Это почти то же самое, но гораздо понятней. — Он затягивался беломориной и мечтательно говорил: — Был бы помоложе да поталантливей — программу бы написал…

В этот момент Алику непонятно было — говорил это Витька в шутку или всерьез…

«Понтиак» окончательно остановился, не дотянув до заправки двух метров с небольшим. Алик вытянул заправочный пистолет — до устья бензобака не хватало буквально полметра. Он поставил передачу на нейтралку и неловко толкнул «Понтиак» вперед. Старая колымага посопротивлялась и не сдалась…

— Тугеза! Ай хелп ю… — сзади к нему подошел русоволосый мужчина лет под пятьдесят в темно-синем комбинезоне и уперся вместе с Аликом в багажник. Машина скрипнула несмазанной телегой и подалась вперед на нужное расстояние.

— Сенк ю, сэр, — поблагодарил мужчину Алик. — Итс соу кайнд оф ю.

— О’кей, о’кей, — улыбнулся тот в ответ и, просунув руку через открытое окно двери, отомкнул капот «Понтиака».

Ловким движением, выдернув щуп, он проверил уровень масла, мазнул его со щупа пальцем, потер о другой палец, затем понюхал и, качая головой, произнес:

— Ю гата ченджь ойл, — и кивнул головой в сторону авторемонтного бокса на территории бензозаправки.

— Действительно, — подумал Алик, — давно пора, а то запорю движок окончательно и вообще никак не продам… О’кей, — согласился он, — ин файв минит.

После заправки он развернулся и заехал на подъемник. Два мужика, тоже в комбинезонах, шустро приступили к делу. Алик вышел на воздух и мечтательно прикрыл глаза. Внезапно вспомнились строчки из него самого, раннего:

С какой начать, с которой из тайн, что геометрийКругов, квадратов, линий и всех законов вне,Что родились под солнцем, подвластные лишь ветруДа поднебесной сини и не подвластны мне…

— Я ей говорю: ну как я тебе здесь две поллитры возьму, ебена мать? У них здесь так не разливают. У них, в основном, по литру все, а красное — вообще по полтора, ну я его, правда, не пробовал — у них водяра нормальная, но слабже нашей и чище… — Голос на родном языке прозвучал откуда-то сзади.

Алик обернулся. Мужики сливали черное изъезженное Аликово масло и, не спеша, продолжали беседу. Говорил первый, который постарше, а второй, помоложе, внимательно слушал и запоминал.

— Ну ты тут быстро разбересся, не бойся. Дело хорошее. Главное — налоги не платить, но и не высовываться. А так — нормально. А вот что хуево тут у них — везде лайсенсы на все надо. Куда ни плюнь — лайсенс. Бизнес какой захочешь если — лайсенс, рыбу ловить — тоже лайсенс, посрать надо — думаешь: а лайсенс-то я получил?

— А это за деньги, что ли, или как? — заинтересованно выспрашивал второй.

— Да ты чего, парень? — искренне удивился опытный. — Да тут все за деньги… — Он с раздражением потряс в воздухе кулаком. — За деньжищи!..

Последняя капля масла булькнула в корыте, мужики закрутили сливную пробку и потащили корыто в сторону. Алик улыбнулся и внезапно почувствовал, что у него нет привычного раздражения по отношению к бывшим соотечественникам. «Как трогательно, — подумал он. — Интересно, что происходит?»

Хлопнула боковая дверь, и в боксе появился тот, русоволосый, который помогал толкать Аликов «Понтиак».

— Ну, как у вас тут? — спросил он у тех двоих.

— Да, нормально, Толь, щас закончим уже… — бодро ответил, который постарше. — Чего ему лить-то, кастрола?

— Лей кастрол, а то ждет клиент, — по-деловому ответил Толик. — Быстрей давай…

— Ничего, я не спешу, — сказал Алик, обращаясь к Толику. — Все в порядке…

— Так ты свой, значит? — широко улыбнулся Толик. — То-то я смотрю… — он немного помялся, подбирая нужное слово, — толкает… Ты у меня не чинился еще? А то у меня многие наши чинятся. Толик я. Сам-то откуда?