Мария Илизарова - Про психов. Терапевтический роман Страница 64

– Хватит, пожалуйста! Это для вас все просто! – Лора отворачивается от Морица и съеживается.

– Лора, моя милая девочка. – Голос Морица смягчается. – Почему ты не хочешь пойти к нему? Ты хоть понимаешь, насколько тебе повезло, что в твоей жизни случилась любовь? – Мориц старается заглянуть Лоре в глаза, но она прячет взгляд. – Знаешь ли ты, моя белокурая нимфа, что этот редкий дар дается не каждому?

– Мориц, а вы кого-нибудь любите? – Лора как будто только сейчас замечает самого Морица, а не просто посланника Кости.

Мориц прикрывает глаза, на лице его появляется мечтательное выражение.

– Мориц любит в первую очередь Морица. Я называю это селфинцест. Непозволительные, преступные отношения с самим собой.

– А другого человека? – спрашивает Лора с надеждой.

Мориц перестает улыбаться.

– Да, был один человек. Только не смейтесь. Любовь нам не дано выбирать, поэтому она часто иронично подсовывает нам людей, которых мы, рассуждая здраво, никогда бы не полюбили. Это был инструктор по йоге.

– Это что, был мужчина?!

– Да. Я любил его женской частью своей души. Когда он на меня смотрел, я слышал музыку, такую, как пел в спектакле. А еще я так стеснялся того, что мне нравится мужчина, что не мог пошевелиться и на занятиях, бывало, выглядел ужасно глупо. В конце занятия, когда приходило время расслабляться, лежа на полу вместе с другими учениками, я слушал его голос. И пока его голос звучал, я был в покое. Нет, не то! Умиротворение, Лора. Это были уникальные минуты, потому что я никогда раньше этого не чувствовал. Мир в душе, Лора, вы понимаете? Я видел его всего несколько раз. А через две недели после встречи с ним попал в больницу.

Мориц замолчал. Стало заметно, что он уже не молод.

– Если бы вы его не встретили, то не страдали бы! Любовь не приносит ничего хорошего. – Лора хочет как-то утешить Морица, но ничего, кроме безжалостного заявления, ей на ум не приходит.

– Если бы я не встретил его, я бы никогда не узнал, что умирать не страшно, моя красавица. А еще я бы никогда не узнал глубину своего сердца. Но это все слова, как и все слова о любви, они пусты и банальны, если не наполнены собственным опытом. – Мориц задумывается, потом внезапно добавляет: – Ты такая красивая, Лора, ты знаешь об этом?

Дыхание у Лоры на секунду прерывается. Как в рапиде, она наблюдает движение тонкой руки к ее лицу. Нежно, почти по-женски его пальцы скользнули по ее щеке, мягко сомкнулись на подбородке. Мориц приподнял ее лицо, взгляды их встретились. Сердце у Лоры затрепыхалось в груди. Она чувствует себя обнаженной под живым, полным тепла ласковым взглядом Морица.

Каким-то другим, тихим и медленным голосом Мориц заговорил:

– Ты больше, чем твоя мама и ваша с ней жизнь, больше, чем вся эта история с Богиней, ты не то же самое, что пациентка психиатрической больницы, и ты не только хороший программист. Ты больше, чем твой разум, и больше, чем твое сумасшествие. Только рискнув полюбить, Лора, ты узнаешь, кто же ты. А ведь ты очень любопытная, разве нет?

Мориц, не выпуская Лорин подбородок, наклоняется к ней еще ближе и тихо продолжает: – Ты упускаешь из виду главное, Лора. Ведь в первую очередь ты – вот это… – Он очень медленно проводит большим пальцем по Лориной нижней губе, затем так же неспешно наклоняется совсем уже близко, словно собирается закончить фразу прошептав ее Лоре на ухо, но вместо этого тихонько дует на шею Лоры снизу вверх и легко прикасается губами к впадинке за ухом.

Лора чувствует, как по спине побежали мурашки, она судорожно вдыхает приоткрытым ртом и рефлекторно подается навстречу Морицу. Лору слегка повело, но в ту же секунду она резко отстраняется:

– Мориц! Вы что творите? – Лора растерялась, не понимая, как относиться к происходящему.

Грузная тетка в старомодном наряде неопределенных цветов перестала выкладывать из своей сумки на колесиках лотки с едой и осуждающе уставилась на странную пару. Мориц улыбается ей самой зубастой своей улыбкой. Тетка недовольно заворчала, но продолжила выкладывать гостинцы.

– Я творю? Лора, милая, прислушайся к себе. Слышишь свое дыхание? Как будто за тобой гонится сотня волков. А ведь это всего лишь старина Мориц. Представь, какое наслаждение ждет тебя, когда к тебе прикоснется Костя, когда к тебе прикоснется мужчина, который тебя любит. Тело тебя никогда не обманет, моя прекрасная пэри.

– Я боюсь, – наконец тихо проговорила Лора.

– А так? – Мориц подсаживает ближе и приобнимает Лору.

Он оказался больше и плотнее, чем выглядел со стороны. Лоре кажется, что она полностью уместилась у него под мышкой. Рядом с Морицем безопасно, можно на секунду расслабиться.

– Так меньше. – Голос Лоры звучит глухо, так как она уткнулась лицом куда-то в Морицев бок.

Он понимает, что Лора улыбается.

– Вот и ответ, Лора, вот и ответ. – Мориц выпускает Лору, она отстраняется, но не отодвигается.

Они посидели, несколько мгновений улыбаясь друг другу, как заговорщики.

– Мориц, я бы никогда не подумала, что вы… – Лора не знала как продолжить и сказать о своем удивлении. И благодарности. Она не до конца понимает, что произошло, но ей не страшно и хочется продолжать.

– Ах, Мориц полон загадок и тайн! Как волшебный лес полон драконов, троллей и единорогов. – Мориц быстро возвращается к своей обычной экзальтированной манере. – Но, моя королева, вам пора! Поспешите же! Вас еще ждет брусничный пирог.

Лора спохватывается: родители Кости ждут ее внизу! Она вскакивает, оправляет платье. Они поспешно направляются к выходу. В дверях Лора видит женщину в белом халате. Докторша стоит прямо в проходе и смотрит на Лору в упор. Лора выше Майи Витальевны (а это именно Майя Витальевна, и одному Богу известно, сколько она простояла в дверях и что она видела и слышала).

– Я вижу, у вас посетители? – Она обращается к Морицу презрительно, но взгляд от Лоры не отводит. – Неужели кто-то решился вас навестить?

– Майя Витальевна, я полностью принадлежу вам! Никому больше не интересна моя судьба! – Мориц влезает между Лорой и врачом.

Лора разозлилась, ей обидно за Морица. Она открывает рот, чтобы вступиться, но Мориц ловко подхватывает ее под локоть и, как танцор, обогнув так и не сдвинувшуюся с места Майю, выскальзывает с Лорой из отделения.

За дверью он останавливается и церемонно кланяется Лоре:

– Второй раз сегодня я говорю это. Желаю вам, моя фея, никогда более не пересекать границу этого заколдованного царства. Поспешите же!

Лора в последний раз с нежностью окидывает взглядом долговязую фигуру Морица.

– Как вас зовут? – Лора не спрашивает, Лора требует ответа.

– Зачем вам это? Мориц меня зовут…

– Скажите! Пожалуйста!

– Егор.

– Спасибо, Егор! Будь счастлив! – Она шагает в сторону и шепчет ошарашенному Морицу: – Я никому не скажу, честно!

Лора устремилась вниз по ступенькам, на улицу, за пределы больницы, Москвы, привычного мира, а вслед ей несся, подталкивая в спину, веселый хохот Морица, по достоинству оценившего маленькую Лорину месть.

1 апреля – день дураков

В это же время Костя стремительно летит в сторону Крымского моста. Куртку снял и несет под мышкой. Холодный ветер с реки забирается под рубашку в попытке остудить учителя.

Но Косте не холодно, он почти бежит, едва ощущая под ногами асфальт. Где-то на заднем плане маячит знание, что эти несколько часов станут в будущем предметом любимых воспоминаний. Костя переполнен жизнью, свободой, азартом, счастьем, ужасом от невероятного количества возможностей. Он видит себя мелкой посудиной, в которую льют и льют воду, и вот она уже переливается через край. Буйное весеннее бурление, журчание и сияние вторит его телу.

Проехав несколько остановок на трамвае, Костя понимает, что не может спокойно сидеть и ждать, когда его куда-то привезут. Он выходит и не меньше получаса идет по знакомым московским улицам, увлекаемый потоком собственной энергии. СВОБОДА!

Сначала Костя слегка ошалел от внезапно обрушившейся на него свободы передвижения и действия. После закрытого пространства отделения московские улицы кажутся несоразмерно огромными. Ощущение такое, будто он вернулся в Москву после долгого и тяжелого путешествия. Ненадолго – только взглянуть. Москва нравится Косте как никогда. Легко любить город, из которого бежишь.

На Крымском мосту Костя останавливается, держась за пыльные перила, бугристые от десятков слоев черной краски, нанесенных один на другой. На ощупь эта неровная теплая поверхность напоминает кору старого дерева. Взгляду Кости открывается плавный изгиб Москвы-реки, начинающие уже зеленеть аллеи преображенного парка Горького, сталинские дома на Фрунзенской набережной. Костя любит мосты, усматривая в них символы Истории. Как мост соединяет два берега, так История соединяет прошлое и настоящее, личную судьбу и судьбу человечества.