Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2013) Страница 64

Некоторые авторы при этом вглядываются, с одной стороны, в фигуру интеллектуала, а с другой стороны, — в фигуру индивидуального предпринимателя, начиная их постепенно сближать, поскольку интеллектуал в современном обществе вроде бы с некоторой натяжкой являет фигуру индивидуалиста, никому не служащего, но продающего свою высокую квалификацию и тем самым оказывающегося прообразом основного субъекта экономики будущего. Появляются теории нового класса информационных производителей: Сергей Кургинян называет этот класс «когнитариатом», а историк и теоретик социализма Александр Шубин — «информалиатом».

Вадим Межуев, выдвигающий концепцию, что социализм наступит тогда, когда культура станет производительной силой, отмечает, что «…культурный капитал, потребный для креативной деятельности в сфере производства, может функционировать исключительно как собственность самого работника» [29] .

Владислав Иноземцев в своей теории «постэкономической формации» предполагает, что частная собственность будет размыта личной собственностью, то есть собственностью работника на средства производства, что уже сегодня является реальностью для работников умственного труда: «На смену частной собственности на средства производства сегодня приходит личная собственность, пока лишь в масштабах, соответствующих распространенности интеллектуального труда в общественном хозяйстве» [30] .

Впрочем, даже и гипотетическое торжество принципов индивидуально-сетевой экономики не означает, что уйдут в пошлое такие характерные «пункты обвинений» капитализму, как неравенство, — а значит, и «эксплуатация» (при всей расплывчатости последнего термина). На обычном капиталистическом предприятии капиталист может «эксплуатировать» работников, то есть распоряжаться по своему усмотрению плодами их труда, поскольку он обладает властью над всем предприятием. То, что в марксистской традиции называется «эксплуатацией», вполне может быть истолковано как «злоупотребление властью». Но роль координаторов, диспетчеров, организаторов несомненно остается и в сетевых взаимодействиях, а следовательно, остается и возможность «злоупотребления властью», то есть присвоения чрезмерной (с точки зрения окружающих) доли в общем доходе. В этих постоянно меняющихся сетях и альянсах позиции лидера будут занимать не владельцы капитала и не обладатели административной власти, а те, кому в силу большого опыта, удачи, предприимчивости, знаний и неизвестно еще каких качеств удается занимать позиции организаторов и координаторов создающихся для достижения тех или иных целей альянсов и консорциумов. Лидеры постиндустриального общества —  те, кто может организовать множество индивидуализированных, атомизированных тружеников во временную сеть, — это, если угодно, сетевые антрепренеры. Однако вполне правдоподобно, что антрепренер получает «львиную долю» благодаря своей позиции инициатора и координатора проекта.

Экономики больше не будет

В заключение хотелось бы поговорить о самых радикальных, самых утопических видениях посткапиталистического будущего, предполагающих крушение не только капитализма, но и вообще всей нашей цивилизации.

Прежде всего, на «обочине» общественного сознания имеется видение будущего общества как опирающегося на самодостаточные общины, существующие по принципу натурального хозяйства. Об этом иногда говорят сторонники проекта «Венера» Жака Фреско. Сравнительно подробное обоснование этого направления развития можно найти в научно-фантастическом романе Геннадия Прашкевича «Кормчая книга» — общины нового типа возникли в этом романе благодаря возникновению особых биореакторов, позволяющих экологично производить все необходимое. Категорически утверждать, что такого не будет никогда, нельзя, но очевидно, что сегодня подобные проекты носят «погромный» характер по отношению ко всей существующей цивилизации, и их реализация расходилась бы со всеми важнейшими тенденциями общественного развития — такими, как урбанизация, разделение труда и глобализация. Впрочем, сторонников именно такой версии будущего немного.

Более популярны взгляды, согласно которым преодоление капитализма произойдет за счет преодоления экономики как таковой, когда на поведение людей попросту не будут влиять экономические мотивы. И есть две основные версии, как это произойдет. По первой из них преодоление экономики произойдет за счет избытка богатства, когда всеобщее изобилие просто позволит людям не думать о заработке и обмене. Например, английский экономист Роберт Скидельски считает, что рано или поздно возникнет общество, где людьми уже не будет двигать нажива: «…потому что богатые перестали бы стремиться стать богаче», но «…такая смена ценностей возможна только в тех странах, чьи граждане уже имеют больше, чем они нуждаются» [31] . В связи с этим характерно мнение Василия Потлова: «Из века в век будет появляться все больше и больше богатых людей. И когда их число достигнет более трех четвертей, начнется постепенное саморазрушение капитализма. Появится новое нетоварное производство, когда один работающий сможет обеспечить всем необходимым до ста и более человек. Высочайшая производительность труда сравняет имущественное положение всех членов общества, и классовые различия наконец исчезнут» [32] .

Во второй версии тот же самый эффект достигается за счет тотальной автоматизации и вытеснения человека из процесса производства. В общем, это не два разных сценария, а два разных акцента в прогнозе развития.

В фантастической литературе разговоры об этом идут давно. В 1970 году футуролог Герберт Кан говорил о «постэкономическом обществе», имея в виду такое общество, в котором доходы будут настолько велики, что стоимость не будет иметь значения для принятия решений. Позже в западных социальных дискуссиях говорили в этом же смысле о «постдефицитном обществе».

Среди русскоязычных авторов, в последние годы выступивших с работами, выражающими веру в подобный сценарий развития, можно назвать уже упомянутых здесь Владислава Иноземцева, Илью Ставинского, Юрия Халезова, а кроме того, живущего в Нью-Йорке журналиста Михаила Дорфмана, греческого философа Периклиса Павлидиса, писателя Василия Потлова и экономиста Юрия Князева.

Владислав Иноземцев, вслед за Каном выдвинувший идею «постэкономической формации», считает, что сегодня люди «…выходят за пределы процесса материального производства, в котором богатство может быть производимо без их непосредственного участия» [33] . Профессор Афинского технологического института Периклис Павлидис утверждает, что при коммунизме «…будет господствовать комплексно-автоматизированное производство», и поэтому, как и в первобытном обществе, человек станет иметь дело с процессами, идущими без его участия. Ну и поскольку никакой конкуренции внутри полностью автоматизированной экономики нет, то «общественная собственность на средства производства идеально соответствует производству автоматов автоматами» [34] .

Предсказания такого рода касаются настолько отдаленного будущего, что, по большому счету, его рациональное обсуждение крайне затруднительно. Данный прогноз следует допустить как возможный, помня при этом, что экстраполяционные предсказания часто не сбываются, поскольку на арену истории выходят не предусмотренные футурологами силы. Например, нет никакой уверенности, что научно-технический прогресс будет развиваться беспредельно. Астрофизик Александр Панов высказал предположение, что финансирование науки будет постепенно свертываться, поскольку стоимость научного открытия будет обгонять рост производительных сил, что вызовет разочарование общества в науке.

В размышлениях о будущем человечества и целях прогресса в последние двести лет выкристаллизовалось два прямо противоположных прогноза. Согласно одному мнению, труд должен быть переложен с человека на машины, и человек сможет предаваться удовольствиям — или, в «оптимистических» вариантах, заниматься творчеством. Другой прогноз исходит из эмпирических фактов: хотя машины действительно облегчают человеческий труд, но они ни в коем случае не освобождают человека от труда, а по некоторым наблюдениям, трудовая деятельность охватывает западную цивилизацию все сильнее, оставляя для праздности все меньше времени. Какой же из этих прогнозов верен?

Ответить на этот вопрос нелегко, но обратим внимание, что первое предсказание, сулящее нам безделье и иждивение на шее у роботов, исходит из неких общих умозрительных представлений о соотношении ролей человека и машины, о ценностях и предпочтениях человека и о том, чего бы человечество хотело от машин. Второе предсказание, грозящее нам быть вечно прикованными рабами на галерах цивилизации, исходит из жесткой эмпирии эпохи капитализма и, по сути, представляет собой экстраполяцию того, что происходит в современности. На первый взгляд, второй прогноз гораздо основательнее, реалистичнее и здравомысленнее. В его пользу можно было бы привести еще и тот аргумент, что производственная «конкурентоспособность» человека по сравнению с роботом будет поддерживаться изменениями человеческой природы. Вытеснение людей из производства если и будет происходить — то потому, что люди оказываются не нужными, поскольку машины способны работать лучше их. Однако трансгуманисты и фантасты высказывают надежды, что биотехнологии смогут изменить человека — сделать, например, его гораздо умнее или создать симбиоз человека и компьютера. А если так, то усовершенствованному человеку (точнее, постчеловеку) не придется покидать сферу производства.