Человек случайностей - Мердок Айрис Страница 67

– Сейчас. Ты теперь понимаешь, в какую историю тебя втянули? Тебя принудили сыграть роль в бездарной постановке под названием «Остин и Дорина». Им эта скукотища доставляет удовольствие, ты понимаешь?

– Но не Дорине.

– Нет, именно ей. Даже если она этого не понимает. Она относится к типу женщин, любящих склоки, выяснения, признания и тому подобное. Затаскивают тебя в западню и всему, что ты сделаешь или скажешь, приписывают самые разные значения, по собственному вкусу, приправляют собственным ядом. Брр!

– Ты слишком от этого переживаешь. Идем же!

– Ты не будешь к ним ходить, обещаешь?

– Да. Пошли уже, пошли.

Попутный автомобиль подвез их в гостиницу, розовые стены которой отражались в спокойной глади воды.

Утомленный Людвиг лежал в постели рядом со своей прелестной невестой. Темнело. Море обрело почти равномерный, излучающий тепло оттенок, над ним темно-синее небо, бескрайнее, бездонное, и силуэт маяка. Еще минута – и они встанут, примут душ, наденут чистую, прохладную одежду, спустятся в бар, сядут и, держась за руки, будут пить виски.

– Лягушонок!

– Что?

– Я в раю.

– Я тоже.

– Лягушонок!

– Что?

– Купим домик в Ирландии… купим?

– Нет, Людвиг. Мне кажется, я не смогла бы жить в Ирландии. Тут все время как-то неспокойно.

– Неспокойно… – Людвигу эта мысль показалась неожиданной.

– Ирландия похожа на Остина. Приятно смотреть, можно посочувствовать, но все равно… ужасно.

– Опять этот несчастный Остин!

– Кроме того, здесь все увлечены историей. А я не выношу истории. Прости.

– Да. Здесь любят историю.

– Девяносто восьмой год и тому подобное. Ты мне расскажешь, что случилось в том году?

– Да, слушай…

– Не теперь.

Не теперь. Ночью, когда Грейс уснула в его объятиях, он продолжал наблюдать за таинственными сигналами маяка. Только иногда, но не теперь, когда он лежал, прижимая к себе это нагое спящее тело, приходила к нему мимолетная мысль, что где-то там, за маяком, за волнами, за горизонтом по-прежнему существует бескрайняя, грозная, неутомимо кипящая жизнью Америка.

– Остин не приходил?

– Нет. Только вчера утром.

– Думаешь, он тебе поверил?

– По сути, я растерялась, и только одно сказала: «К ней нельзя, она уже спит». И после этого начала молиться.

Мэтью разговаривал с Мэвис по телефону.

– Тебе не кажется, что он ждал именно такого ответа?

– Мне показалось, он боится посмотреть ей в глаза.

– Разумеется, после того, что она увидела.

– И еще, по-моему, он вздохнул с облегчением. И он уже написал и принес это длинное письмо.

– Которое ты распечатала над паром?

– Да. Ты по-прежнему считаешь, что ей нельзя показать?

– Не сейчас.

– Еще одно пришло сегодня утром, и я тоже распечатала.

– Вижу, мы взялись за дело решительно.

– Сегодняшнее почти такое, как вчерашнее, – путаные самообвинения и болтовня о прощении.

– Такие, как Остин, считают, что письмами можно все изменить.

– Да, он верит в колдовство.

– Написал что-нибудь о своих планах?

– Собирается навестить Нормана Монкли. Помогу, пишет, бедному Норману вернуть память. Так и написано.

– О Господи!

– Боюсь, если он не получит ответа на письмо, придет опять.

– Обождем еще день.

– Со мной она по-прежнему не хочет видеться?

– Не хочет. Но тут дело в другом… Ее как будто кто-то заколдовал. Я не могу это объяснить. Мы с ней очень много разговариваем.

– Вот как.

– Мэвис, я тебе честно скажу, у меня ей лучше. И в каком-то смысле это единственная возможность. Я к этому не стремился, но если так случилось, пусть все идет как идет. Ты должна понять.

– Да, я понимаю.

– Она не именно с тобой не хочет видеться. Она ни с кем сейчас не хочет видеться.

– Кроме тебя.

– Кроме меня.

– А как Шарлотта?

– Ее, кажется, нет дома. Я ей звонил несколько раз. Конечно, Шарлотта может пригодиться. Я не смогу долго держать Дорину у себя.

– Да. Это небезопасно.

– Совершенно верно.

– И если она не захочет вернуться в Вальморан, то сможет поехать к Лотти.

– Да. Я попробую дозвониться к Шарлотте.

– Но не рассказывай ей слишком подробно.

– Нет. Я вообще думаю, что Дорина вернется к тебе, может, уже завтра.

– Твои слова да Богу в уши. Мэтью, я очень хочу с тобой увидеться.

– И я хочу, дорогая. Но как раз сейчас нет времени. Не то чтобы я должен ее все время охранять, ей просто нужно знать, что я рядом.

– Как Господь Бог.

– Не смейся.

– Ну что ты.

– Мне кажется, она впервые за долгое время обрела покой. Страх выходит из нее вместе с потом. Извини за неуклюжую метафору. Со мной она чувствует себя в безопасности. Но это не моя заслуга.

– Биологический магнетизм. Понимаю. Наблюдала, как ты применяешь его на вечеринках. Прости, любимый, шучу. Я и в самом деле верю, что только ты можешь ей помочь, никто другой.

– Благодарю тебя, Мэвис. Ну, до утра! Держись. А утром составим план действий. Я постараюсь, чтобы сегодня тут было спокойно.

– Мэтью, а если Остин явится и потребует отвести к Дорине? Что мне ему сказать?

– Скажешь, что Дорина уехала в деревню с Шарлоттой.

– И я не знаю, куда именно. А может, с Гарсом? Нет, с ним хуже. Остин взбесится.

– Надо бы поговорить с Гарсом. Его присутствие может понадобиться.

– Он все время переезжает, и я не знаю его телефона.

– Напиши ему. И Шарлотте тоже. Попроси, чтобы сразу позвонили. Напиши кратко. Может понадобиться их помощь.

– Хорошо. Страшно боюсь, что Остин явится. Постарайся уговорить Дорину вернуться ко мне.

– Попробую. И еще попробую дозвониться к Шарлотте. Не бойся. Вскоре увидимся, любимая.

– Дорогой.

– Что?

– И меня тоже не забывай. Если ты и в самом деле Бог.

– Я тебя люблю. И этого достаточно.

– Знаю. Пусть Господь тебя благословит. Позвоню вечером. Заботься об этом несчастном ребенке.

– До свидания, любимая.

Мэтью положил трубку и подошел к окну. По окруженной стеной зеленой лужайке прогуливалась Дорина. На ней было короткое голубое платьице в полоску, которое вместе с другими вещами, тщательно уложенными Мэвис, привезла в такси миссис Карберри. Ровно подстриженные светлые волосы опадали свободно на плечи. Она прохаживалась туда и сюда, высматривая что-то в траве. Будто пленница, подумал почему-то Мэтью. Она всегда была пленницей. Наверное, так же ходила и по Вальморану, и по квартире, когда Остин уходил на службу. Была пленницей Мэвис, потом Остина, снова Мэвис, а теперь стала моей.

Он спустился и вышел в сад, который был достаточно обширен, и поэтому ни стены, ни высокий орех не могли в достаточной мере затенить его. Тень от дерева достигала дома только к вечеру. Дорина шла к нему, улыбаясь еле заметной улыбкой. Ее спокойствие было каким-то неестественным.

– Ты говорил с Мэвис?

– Да. Откуда ты знаешь?

– Просто знаю. Остин не приходил?

– Нет.

– Хорошо. Ты и Мэвис, наверное, чувствуете себя так, будто держите в ладони гранату.

– Что за сравнение? У меня нет такого чувства, уверяю тебя.

– Не волнуйся, Мэтью. Я знаю, что надолго не могу здесь остаться.

– Оставайся сколько хочешь, дорогая.

– Сядем на траву. Она не мокрая. Кто ее подстригает? Ты?

– Нет. Один ирландец, его зовут Джерати, он из графства Керри. Я дал ему отпуск на неделю.

– Из-за меня. Мы отрезаны от мира, правда? Может, мы уже даже не на земле, а плывем высоко в небе.

– Тебе не нравится?

– Просто я знаю, что это долго не продлится. Но сейчас мы оказались вне времени. Дай мне руку. Как тут тихо. Какой сегодня день?

– Пятница.

– Мэтью!

– Что, детка?

– Я тебе рассказала все, что знаю, что помню и намного, намного больше.

– Ты об этом не жалеешь?

– Нет. Я себя чувствую заново рожденной. Я избавилась от страха, от всей этой душевной путаницы, и в меня вошла какая-то неведомая до сих пор внутренняя сила. Понимаешь?