Дэвид Стори - Сэвилл Страница 69

— Ну-ка, посмотрим, что мы найдем на этот раз, — сказал он, опустил шторку и закрепил ее. Мэрион и Одри снова завизжали. Колин почувствовал, что к нему кто-то прижимается, и протянул руку.

Его ладонь дотронулась до локтя Одри, он обнял ее за талию, наклонил голову, нашел ее губы, и они прильнули друг к другу, но их тут же начала толкать Мэрион.

— Нет, правда, — сказала Мэрион, — он жуть что такое! — и снова взвизгнула, гораздо громче, чем прежде.

— Пощупай-ка, — сказал Стэффорд. — Вот, оказывается, что на ней надето.

Шторка взвилась вверх.

— Нет, правда! — сказала Мэрион. Лицо у нее было красное. Она одернула юбку и застегнула жакет. Потом подняла вторую шторку, перешла к окнам напротив и подняла остальные шторки.

Стэффорд откинулся на спинку. Он пригладил волосы и начал насвистывать, рассеянно глядя на поля, проносящиеся под насыпью.

Они въехали на мост. Темная лента воды извивалась между низкими полузатопленными берегами.

— Нет, правда, он такой жуткий! — сказала Мэрион. Она достала гребешок из кармана, встала перед одной из застекленных картин, которые украшали купе, и начала причесываться.

Одри сидела рядом с Колином, положив руки на колени. Она смотрела мимо него в окно напротив, за которым, точно зубчатый хребет, вырисовывался силуэт города.

— Ты сойдешь в Сэкстоне? — спросил Стэффорд.

— Да, — сказал он. — Зачем же мне дальше ехать.

— Ну, так и я там сойду, — сказал Стэффорд.

— Только послушайте его! Обиделся! — сказала Мэрион. — Ему же оттуда десять миль идти.

— А ты где сходишь, Одри? — спросил Колин.

— В Дрейтоне, — сказала она. Это была одна из станций за их поселком.

— Значит, мне возвращаться домой с этим лапальщиком, — сказала Мэрион. — Разве что он сойдет в Сэкстоне со своим дружком.

— Может, и сойду. А может, и не сойду, — сказал Стэффорд.

— Нет, правда, он жуть что такое. От него всего ждать можно, — сказала Мэрион. Она села в дальнем углу.

— Держись от меня подальше! — добавила она, когда Стэффорд пересел к ней.

Он некоторое время сидел, скрестив руки и посматривая то на Одри, то на Колина.

— Нет, правда, я же ничего не делал. И почему она рассердилась?

— На свету-то конечно, — сказала Мэрион.

— Давайте спустим шторки. У меня от света глаза болят, — сказал он.

— Через мой труп, лапочка, — сказала Мэрион.

Некоторое время они молчали. Поезд подошел к станции. Захлопали двери. Раздался гудок.

Вдоль платформы заклубился дым.

Вагон дернулся. За окнами опять поплыли огороженные поля.

— Нет, правда! — снова сказала Мэрион, когда Стэффорд поднял руку и осторожно обнял ее за талию. Он поцеловал ее в щеку.

— Ну вот, радость моя. Я же ничего плохого не думал.

— Что-то это было совсем не так, радость моя, — сказала Мэрион.

— Зато ведь теперь так, радость моя, — сказал Стэффорд и еще раз поцеловал ее в щеку.

Мэрион повернулась к нему. Сплетя руки, они молча целовались.

Колин обнял Одри одной рукой. Он почти не прижимал ее к себе и боялся взглянуть на нее, боялся увидеть ее лицо. Они не отрываясь смотрели на поля и изгороди, слегка покачиваясь в такт подрагиванию вагона.

Поезд снова остановился. Стэффорд в тревоге прыгнул к двери. Он старательно высовывался из окна, пока не раздался гудок, а тогда упал на сиденье, протягивая руки к Мэрион. Когда поезд тронулся, они уже молча целовались.

За окнами опять тянулись поля, потом промелькнул копер. Поезд прогрохотал по выемке, откосы заволокло паром.

Наконец за окнами по обеим сторонам появились поля, примыкающие к Сэкстону. За гребнем поднялся террикон.

— Мне сходить, — сказал Колин и стоя ждал, пока Стэффорд искал его билет. Едва поезд нырнул в узкую выемку, он подошел к двери.

— Ну, пока, — сказал он и, покраснев, кивнул. Стэффорд обнимал Мэрион одной рукой и даже не повернул головы.

— Ты здесь сходишь, лапочка? — сказала Мэрион, словно только сейчас заметила, что он стоит у окна, опускает стекло, нащупывает ручку. — Ты что же, не поцелуешь Одри на прощание?

Он быстро нагнулся и чуть дотронулся губами до ее щеки.

— Ну, пока, — сказал он, сошел на платформу, захлопнул дверь и поглядел внутрь.

Одри сидела все так же. Раскрасневшаяся, с растрепавшимися волосами, она смотрела на него из глубины купе. Он скосил глаза на платформу, с нетерпением дожидаясь, чтобы поезд тронулся. Мимо прошел контролер, подергал дверь и пошел дальше, проверяя другие двери.

Наконец впереди махнули флагом. Раздался гудок. Паровоз тронулся, и платформа задрожала.

— Что ты тут делаешь? — сказала она.

— Да так. Подумал и приехал, — сказал он.

Она прислонилась к калитке и поглядела назад, на дорогу, ведущую к дому.

— Мама тебя первая увидела, — сказала она. — И спрашивает: «Что это за молодой человек там катается взад и вперед?»

— Да я просто хотел мимо проехать, — сказал он.

— А чей это велосипед? — сказала она.

— Нашего соседа. — И добавил: — Он мне его часто дает. Они за стеной живут.

Шоссе здесь огибало вересковый пустырь. Напротив, выше по склону, точно межевые камни, торчали дома. Ее дом стоял в стороне, среди деревьев. От шоссе его отделяло поле ревеня. Зажатая между живыми изгородями дорога, которая вела от шоссе к дому, была вся в глубоких рытвинах. Там и сям на ней блестели лужи.

— Может, поедем куда-нибудь. — Он выжидающе замолчал.

— А куда?

— Куда хочешь. Только я далеко не могу. Мне через час надо быть дома. — Он снова замолчал. — Или я оставлю велосипед тут и пройдемся немножко?

— Я не очень-то люблю ходить, — сказала она.

Встав на перекладину, она раскачивала калитку. На ней было пальто. Волосы были стянуты у затылка в «конский хвост».

По шоссе за пустырем проехал автобус и остановился возле домов. Из него вышло несколько человек. Она поглядела туда.

— Ты давно видела Мэрион? — сказал он.

— Мы вчера катались верхом. — Она неопределенно махнула в сторону дома. — И она осталась пить чай.

От автобусной остановки к ним шел мужчина в галифе. Колин узнал ее брата.

— Привет, Одри, — сказал он, посмотрел на нее мимо Колина и толкнул калитку. — Не боишься нажить неприятности?

— А тебе какое дело? — сказала она.

— Смотри, не попадайся старикам, — сказал он, кивнул на дом и зашагал к нему, равнодушно ступая прямо по лужам.

— Джонатан, — сказала она и ткнула пальцем себе за спину. — Он тоже с нами ездил, — добавила она.

— Может, сходишь за своим велосипедом? — сказал он.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть велосипед? — сказала она.

— Да я не знаю, — сказал он. — Просто подумал.

— Хочешь, встретимся сегодня вечером, — сказала она медленно, облокачиваясь на калитку.

— А где?

— Я в церковь поеду, — сказала она. — И Мэрион тоже. Ну, так после службы.

— А в какую церковь?

— Святого Олафа.

— Это где?

— В Брайерли. Я туда на автобусе езжу.

Значит, семь миль, прикинул он. На велосипеде меньше чем за час не добраться.

— А когда служба кончается? — сказал он.

— Иногда в половине восьмого, иногда в восемь, — сказала она.

— Может, я и приеду, — сказал он и повернулся к велосипеду.

— Я тебя провожу немножко, — вдруг сказала она и спрыгнула с калитки. Потом беспокойно оглянулась на дом и добавила: — Они ведь смотрят.

Она шла рядом с ним, взмахивая полами пальто. Он вел велосипед по краю дороги.

Когда они поравнялись с автобусной остановкой, она снова оглянулась на свой дом.

— Пожалуй, я пойду назад, — сказала она. Щеки у нее покраснели. Она взглянула на дома выше по склону, словно ей не хотелось, чтобы кто-нибудь из знакомых увидел, как она с ним разговаривает.

— Может, я подъеду к церкви, — сказал он.

— Я позвоню Мэрион, — сказала она. — Чтобы она позвонила Стэффорду.

Он сел на велосипед.

— Ну, пока. — добавила она и помахала рукой, уже не глядя на него. На вершине холма он обернулся — она закрывала калитку и бежала по дороге к дому.

— Я тебя везде чуть не час искал, — сказал отец.

— Я ездил к Стэффорду, — сказал он.

— Это еще для чего?

— За учебником. — Он захватил учебник с собой из дома, а теперь вынул его из-за пазухи и бросил на стол. — Он мне нужен, чтобы сделать каникулярные задания, — сказал он.

Отец несколько секунд смотрел на учебник.

— И ты только туда ездил? — сказал он.

— Быстрее я не мог, — сказал он.

Отец покачал головой и ткнул пальцем в сторону двери.

— Твой братишка весь изревелся. Он же любит, чтобы ты с ним играл, сам знаешь.

— Я торопился как мог, — сказал он.

— Есть вещи поважней учебников! — сказал отец и добавил: — А миссис Шоу хватает хлопот с Ричардом, сам знаешь.