Иван Кузмичев - Сборник "Поступь империи" Страница 7

Сам же завтрак так и остался стоять остывать, в углу зала, за обсуждением дел я совершенно забыл о нем, так что труды слуг оказались напрасными. Хотя почему это? Все-таки с утра я все же ничего не ел. По одному моему слову завтрак перенесли в кабинет, где я попутно глядел книгу «Военное искусство. Кавалерия», увы, но автора сего трактата я так и не нашел, его имя нигде не было указано.

Стараясь не засиживаться за завтраком, я отправился к себе в комнату, подготовиться для дальнейшего обучения, которое начиналось для меня в половину девятого утра, как раз в то самое время, когда организм окончательно просыпается и готов функционировать.

Скинув камзол с плеч, я уселся в кресло, тут же вытаскивая из стоящего рядом стола расписание занятий, увы, но пока я только начал свой путь в роли наследника, поэтому не смог толком приноровиться к здешней манере обучения. Часть того, что говорилось, причем большая часть, учителями, преимущественно иностранцами, я знал и сам, но вот пока не знал как себя вести в такой ситуации: или продолжать прикидываться незнающим человеком, или же закончить обучение. Вот только последний вариант может негативно сказаться на мне самом, все же прознатчики Петра должны внимательно следить за мной, за каждым моим шагом.

-Так, что там у нас сегодня?– задумчиво водил я пальцем по бумаге ища, нужный день.– ага вот, нашел: цифирь, фортификация, география. Что ж не самый худший набор.

На первых занятиях с приставленными ко мне учителями меня посещали мысли о том, что я оказался в своем родном университете, с теми же напыщенными учителями, считающими себя пупами Земли. Мда, было такое проходили и не раз, что ж пусть и дальше продолжают в том же духе, от меня не убудет. Хотя нет, почему это? Я же не плебей какой-нибудь, цесаревич как никак, еще правда научиться вести себя должным образом, что ж, подождем, посмотрим…

Середина апреля 1707 года от Р.Х.

Москва. Первые знакомства.

Алексей Петрович-Иван Пестерев.

Весна с каждым днем все рьяней вступает в свои права, отбирая клочок, за клочком земли у лежащего повсеместно серого снега, с неохотой уступающего столь нужную ему территорию. Март пролетел, и уже середина апреля, мое обучение постепенно свелось к тому, что я стал изучать только те предметы, о которых не имел хороших познаний, к таким «черным» наукам отошли география государства Российского, военная наука и навигация, выбранная мной не в силу своего интереса, а чисто из корыстного побуждения. Царь-батюшка, грезящий флотом и морем должен добавить мне пару баллов при проверке, обязательно. Само же море меня не только не прельщало, но и отталкивало, да вот такой я сухопутный человек, привыкший топтать землю и ни в коем случае не плавать, хотя нужду флота я понимаю как никто другой, все же дитя 21 века.

В силу своего характера и жгучего желания поскорее разделаться с надоевшими мне делами, я «разбавил» свое время приятными для меня часами тренировки по фехтованию и изучению Москвы, со всеми ее достопримечательностями, которых, правда было не столь и много. Но был еще один момент, который радует меня. Наконец-то, мне удалось познакомиться с теми людьми, которые как я надеюсь, в последствии смогут стать моими друзьями.

Я, конечно, реалист и всегда считаю, что личный интерес у человека должен быть на том уровне, который он сам себе желает. И вот если мнение окружающих, совпадает с его собственным, то со всей смелостью можно сказать это именно тот человек, который при нужном подходе будет держаться своего «хозяина», пускай и не явного, до конца жизни. Ведь что такое верность? Это нечто эфемерное, рождающееся со временем, из-за того, что один человек, узнав, поняв другого человека, с которым он находился определенным промежуток времени, заключает сам с собой пакт. Разрушить который может только он сам, суть оного пакта сводиться к тому, что он обязуется быть с выбранным соратником до конца жизни.

Поэтому пустых иллюзий насчет того, что пара найденных знакомых, с удовольствием поддерживающих со мной беседу, делает это просто так, я не питаю. За все в этом мире надо платить, будь то товар или же неощутимое чувство стоящей за тобой силы, вот только нужно правильно назначить ту сумму, которая не больше действительной. Иначе нужного эффекта как такого может и не быть.

Да, пара человек, заинтересовавших меня: молодой помещик Александр Баскаков, не знаю как смогший «откосить» от армии и датский дворянин барон Артур Либерас, приехавший «на ловлю счастья и чинов», как писал Александр Сергеевич, но в итоге он открыл токарную мастерскую. Быть может они когда-нибудь смогут стать теми собеседниками, с которыми я могу говорить на любые темы, не видя непонимания и глупости в их глазах.

«Эх, как же мне не хватает мне моих товарищей…– пришла в голову грустная мысль».

-…Ваше Высочество не отвлекайтесь, пожалуйста,– попросил меня барон Зильмунд, преподаватель по фортификационному делу, увидевший, что я гляжу в окно, пропуская мимо ушей его замечания, его нанял мой наставник – Никифор Вяземский, еще в прошлом году, в силу желания моего номинального батюшки, государя российского Петра Романова.

К счастью, отвлечение на уроке, да и что скрывать, откровенное пренебрежение науками у прошлого Алексея было делом обыденным, ведь именно сам Алексей, писал про себя: «труда никакого понести не могу». Честно сказать, первый урок вместе с бароном Зильмундом прошел абы как, все же слушать ломанную русскую речь, мои уши отказывались напрочь, улавливая лишь десятую часть из сказанного. На втором занятии после первых десяти минут тарахтенья я попросил учителя перейти на родной язык, немецкий то есть, все же навыки владения оным у цесаревича были очень даже хорошими, так что больше проблем с пониманием материала не возникало.

Мое предложение немец встретил с небывалым воодушевлением, поняв, что ему больше не придется ломать свой и без того корявый язык. Все-таки русский язык слишком сложен и могуч для большинства иностранцев, в отличие от того же грубого гортанного наречия прусов и прочих жителей немецкий княжеств. Извините, но уж не могу без содроганья вспоминать, когда в России дворяне говорили на французском, порой толком, не зная своего родного языка! Отщепенцы! Так, стоп, успокоиться…

-… данная схема изображает оборонное сооружение – редут, правда его применение мало помогает слабым войскам, сильные же армии Европы предпочитают в большинстве своем открытый бой ровной фалангой…– вещал барон.

-А почему же слабые именно проигрывают? Может просто командование у них плохое?– спросил я тогда у немца, рассказывающего мне азы инженерного дела, с таким видом будто делает мне одолжение. Мразь!

«Ничего, ничего, дай только чуток времени освоиться с этим раритетным знанием, да на «отлично» Петру все это сдать, а потом можешь катиться на все четыре стороны,– зло думал я».

-Потому что, Ваше Высочество, у слабых солдат все слабое, в том числе и командиры…

-А как вы считаете, наши войска слабые?– спросил я немца.

-Я такого не говорил,– замялся с ответом барон Зильмунд.

-Но подумали,– завершил я его фразу.– А знаете ли вы, барон, что через полвека, русские воины будут стоять у границ Пруссии. И мало того именно они будут тем весомым аргументом, который будет играть в Европе одну из главных ролей?

-Простите?– глаза немца стали столь большими, словно филин на мгновение превратился в человека.

-Да это я так, мысли в слух, дорогой барон продолжайте,– спокойно ответил я ему.

«Вот так-то, теперь пусть следит за собой, фашик! Стоп, никаких Гитлеров и Ко еще нет, поэтому необходимо отбросить не нужную враждебность. Да, сказать то легко… Блин. Вот так появляется предвзятое отношение, из-за которого потом начинаются войны на пустом месте».

-Так вот, редуты. Они так же применяются…– вновь вернулся к своему предмету барон, странно глядя на меня, будто заново меня узнал.

К своему большому удивлению азы фортификации, как впрочем, и все остальное, что сумел мне дать немец я усвоил за… пару дней. Да, с фортификацией в этом времени определенно проблемы, хотя даже самые искусные полководцы об этом не догадываются. Что ж не будем их расстраивать, пусть потом сюрпризом будет.

Для человека 21 века все эти знания даются еще с малых лет, только 99% людей не знают, а может и не понимают, что им дают фильмы, передачи, книги, компьютерные игры, в конце концов. И именно здесь, за одинокой партой я понял, что все эти «аборигенские» знания мне известны чуть ли не наизусть.

Так что можно догадаться, о том, что цифирь я не учил вовсе. А зачем? Когда здесь уровень знаний надобен только за пятый класс, или на шестой, но не суть, главное, что трудностей с этим у меня не возникло. Другое дело фехтование. Моя боль и моя слабость, а так же самая настоящая радость. Ну, скажите мне, какой мужчина откажется от уроков владения холодным оружием? Мне таки удалось получить к себе в учителя одного из офицеров Лефортовского полка – Олифера Браувера, настоящего доку в этом вопросе. Помучавшись со мной в первый день занятий, Оливер лишь удрученно покачал головой и сказал, что начать мое обучение необходимо с самых азов. Но я был этому скорее рад такому повороту дел. Так начались мои ежедневные тренировки по фехтованию, моя боль и моя радость…