Ларс Свендсен - Философия Зла Страница 7

Зло - как незначительное, так и серьезное - может иметь множество причин. Важно помнить об этой комплексности и не редуцировать всякое зло до одной-единственной формы. Многие теории зла рассматривают в качестве цели действия вред как таковой, т.е. зло при таком воззрении становится самоцелью. Именно это я называю «демоническим» злом, однако эта форма зла не является преобладающей. Редуцирование всякого зла до демонической формы в теориях приводит к тому, что мы упускаем из поля зрения все прочие виды зла. Такой односторонний подход, включающий в себя рассмотрение лишь демонического зла, также приводит к тому, что проблематика зла становится несоотносимой с нашим представлением о себе, поскольку мы не смотрим на самих себя как на «бесов». Зло не является привилегией «беса», и большинство из тех, кто участвовал в совершении преступлений геноцида, о которых говорилось выше, были совершенно обычными людьми без какой-либо явной склонности к садизму. Все мы, при определенных условиях, способны совершать ужасные вещи в отношении других людей. Главное понять, что это за условия. Этот вопрос поднимается в «Антропологии зла» - II части книги.

Зло в первую очередь является категорией нравственности и относится к поступкам человека. Важно понять, почему мы совершаем зло, но не менее важно определить, что мы должны предпринять в отношении зла. Тогда мы покинем описательную сферу и войдем в область нормативной этики и политической философии, туда, где существует реальная проблема зла. В «Проблеме зла» - III части книги, я попытаюсь показать, что проблема зла - практическая проблема. Мешать злу и предотвращать его важнее, нежели объяснять, как оно пришло в мир. Проблему зла нельзя ограничивать теологией или естествознанием, равно как и философией, это - проблема нравственная и политическая. Поэтому одной из важнейших задач этой книги является искоренение того, что я понимаю как теоретический тупик - не в последнюю очередь теодицей, которые рассматриваются в I части, - уводящий от конкретного зла к абстракциям, за которыми мы уже не видим реальную проблему.

ТЕОЛОГИЯ ЗЛА

ТЕОЛОГИЯ ЗЛА

Теодицея вершит над Богом суд, исход которого заранее предопределен: подсудимый невиновен. Доказать эту невиновность перед лицом мира, полного страданий, задача не из легких.

Примо Леви писал: «Если есть Освенцим, то Бога нет»77. Леви, переживший годы Освенцима, повторил это утверждение в 1987 году за несколько дней до своей смерти - судя по всему, он совершил самоубийство. Персонажу романа Достоевского Ивану Карамазову не требуется чего-либо столь же радикального, ему достаточно в качестве аргумента слезинки одного ребенка. Наверное, можно назвать утверждение Леви прямым аргументом против существования Бога, тогда как довод Карамазова - аргументом логическим. Очевидно, что количество зла, совершаемого на земле, несовместимо с верой в доброго, всемогущего Бога78, а с точки зрения логики сам факт существования зла исключает такую веру79. Довод логики показывает противоречивость теизма, с другой стороны, прямой аргумент демонстрирует его невероятность.

Рассуждения Ивана основаны на признании факта невинности ребенка. Он считает, что страдания невинного ребенка являются недопустимым злом. В одном из писем Достоевский писал: «Мой герой берет тему, по-моему, неотразимую: бессмыслицу страдания детей и выводит из нее абсурд всей исторической действительности»80. Иван начинает с того, что указывает на разницу между детьми и взрослыми:

Я хотел заговорить о страдании человечества вообще, но лучше уж остановимся на страданиях одних детей... о больших я и потому еще говорить не буду, что, кроме того, что они отвратительны и любви не заслуживают, у них есть и возмездие: они съели яблоко и познали добро и зло и стали «яко бози». Продолжают и теперь есть его. Но деточки ничего не съели и пока еще ни в чем невиновны... Если они на земле тоже ужасно страдают, то уж, конечно, за отцов своих, наказаны за отцов своих, съевших яблоко, - но ведь это рассуждение из другого мира, сердцу же человеческому здесь на земле непонятное. Нельзя страдать неповинному за другого, да еще такому неповинному?81

Затем Иван приводит несколько конкретных примеров, взятых Достоевским из реальной жизни:

В самом деле, иногда выражаются о «зверской» жестокости человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток. Тигр просто грызет, рвет и только это и умеет. Ему и в голову не вошло бы прибивать людей за уши на ночь гвоздями, если б он даже и мог это сделать. Эти турки между прочим с сладострастием мучили и детей, начиная с вырезания их кинжалом из чрева матери, до бросания вверх грудных младенцев и подхватывания их на штык в глазах матерей. На глазах-то матерей и составляло главную сладость. Но вот, однако, одна меня сильно заинтересовавшая картинка. Представь: грудной младенчик на руках трепещущей матери, кругом вошедшие турки. У них затеялась веселая штучка: они ласкают младенца, смеются, чтоб его рассмешить^ им удается, младенец рассмеялся. В эту минуту турок наводит на него пистолет в четырех вершках расстояния от его лица. Мальчик радостно хохочет, тянется ручонками, чтоб схватить пистолет, и вдруг артист спускает курок прямо ему в лицо и раздробляет ему головку.82

На вопрос своего брата Алеши о том, к чему он все это говорит, Иван ответил, что «если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, то создал он его по своему образу и подобию», Пожалуй, самый вопиющий случай, который привел Иван, имел место в одном из русских поместий, где маленький восьмилетний мальчик ушиб камнем лапу одной из собак генерала помещика. Генерал приказал схватить мальчишку и бросить его на ночь в кутузку:

Выводят мальчика из кутузки. Мрачный, холодный, туманный осенний день, знатный для охоты, Мальчика генерал велит раздеть, ребеночка раздевают всего донага, он дрожит, обезумел от страха, не смеет пикнуть» «Гони его!» командует генерал, «беги, беги!» кричат ему псари, мальчик бежит... «Ату его!» - вопит генерал и бросает на него всю стаю борзых собак. Затравил в глазах матери, и псы растерзали ребенка в клочки!83

По мнению Ивана, подобное никоим образом не может быть просто объяснено и оправдано существующим в мире божественным порядком. Бог морально ответственен за создание мира, где творится такое зло. Именно поэтому, не приняв божественную мораль, Иван отворачивается от Бога. Иван просит и Алешу представить себя в следующей ситуации: «Представь, что это ты сам возводишь здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и покой, но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно только крохотное созданьице... и на неотомщенных слезках его основать это здание, согласился ли бы ты быть архитектором на этих условиях, скажи и не лги!»84 Алеша вынужден признать, что никогда бы этого не сделал. Мораль Бога такова, что ее отверг даже истинно верующий Алеша. Таким образом, она как будто потерпела поражение.

В следующей части «Братьев Карамазовых», описывая житие старца Зосимы, Достоевский делает попытку доказать ложность мировоззрения Ивана, но, пожалуй, немногие согласятся с тем, что попытка эта увенчалась успехом - слишком сильными аргументами автор снабдил своего героя. Тем не менее существует целый ряд теорий, имеющих своей целью показать, что присутствие в мире страданий вполне согласуется с понятием о добром и всемогущем Боге. Эти теории представляют не только идейно-исторический интерес, они и сегодня активно используются современными мыслителями, правда, порой подменяющими «Бога» другими величинами, к примеру «Историей». Мое отношение к подобным теориям крайне негативнo, поскольку всю теологию зла я считаю неверно выбранным направлением, уводящим от понимания реальных проблем, которые зло перед нами ставит.

Теодицея

Термин «теодицея», введенный Лейбницем, состоит из двух греческих слов teos - Бог и dike - справедливость. Теодицея - это оправдание Бога, обоснование его справедливости. Теодицею связывают с христианством, однако большинство аргументов можно найти уже в греческой, дохристианской философии. Основная мысль содержится в работе, приписываемой Гераклиту, где говорится, что для Бога весь мир суть красота, благо и справедливость, но человек, по своему собственному разумению, противопоставляет благо и несправедливость85. Основным постулатом для всех последующих теодицей является ограниченность человеческого понимания, в котором многое предстает как зло и несправедливость, тогда как все это - взятое в отдельности или в совокупности -с точки зрения Бога есть благо. Свобода выбора - довод, объясняющий зло как проявление свободной воли человека - присутствует уже в сочинениях Платона86 , там же можно найти и утверждение, что этот мир -наилучший из всех возможных87, а понятие privatio, описывающее зло как не-сущее, отсутствие, лишенность - впервые четко сформулировано Плотином, хотя эта мысль фрагментарно намечена у Платона. Дополнительная сложность в исследовании этих учений возникает в связи с отсутствием в античной Греции понятия зла как такового, и с переносом в них более позднего определения. Конечно, этот перенос не прошел без некоторого искажения, однако, говоря об истории формирования понятия, нельзя не затронуть эти учения, тем более что именно античные мыслители в значительной мере определили ход дальнейшего развития теории зла.