Константин Сазонов - Фома Верующий Страница 7

III

Сайфутдинов учредил на пепелище новую еженедельную газету «Провинциальные ведомости». Меня приняли в штат. Новый начальник был крепко и не раз бит жизнью. Дымшиц всегда жевал резинку и больше всего на свете любил пространно и подолгу философствовать. Даже больше, чем кромсать тексты, от которых оставались жалкие и малопригодные для чтения огрызки. Но у него были и немалые таланты — в переводах Шекспира на русский и в написаниях пьес. Одну из них даже поставил на сцене челябинский театр юного зрителя. Я уже и не помню, от кого слышал, что в природе существует видеокассета с премьерой, где живые цветы и вроде бы даже настоящие улыбки.

Моя карьера репортера складывалась вполне удачно. На публикации неизменно приходили отклики, возникали новые темы. Зарплатой новый начальник не обидел, вот только в коллективе было не все ровно. Впрочем, история была звеняще пустой в своей банальности. После ухода Лео быстро обозначилась хищница, готовая сесть на его место. Новый владелец решил по-своему, но хищницу оставил в замах. Воздух в редакции больше напоминал электролит, хоть батареи заряжай, но лучше с осторожностью, а то тряханет. И далеко не факт, что обойдется без травм.

В военкомате меня чудесным образом потеряли на целый год. Скорее всего, по обычному головотяпству. Потом все-таки обнаружили просчет, вызвали и криво вывели в приписном — «отсрочка до весеннего призыва». На зимней сессии в университете в нашу группу восстановился старший коллега. Вадим работал в самой популярной в городе газете — «Местной хронике». В нашем городе он был личностью известной, с неоднозначной, больше одиозной, репутацией, но вполне определенной славой. Известность ему приносили как публикации, так и суды. Внешне Вадим был не менее колоритен: толстяк-крепыш среднего роста, с вьющимися волосами и колкими глазами-булавками, в которых светился циничный сарказм. Он был гурманом: в жизни, в женщинах (боготворил свою жену, красавицу Аллу), ну и, конечно же, в еде. Ему открывались многие двери и многие информированные рты. Они непременно сообщали что-то такое, от чего зеленел мэр, в истерике бился начальник милиции, а по команде обоих самого Вадима били бандиты.

Успешную сдачу очередного экзамена мы отмечали в узбекском кафе, заказали манты. Сегодня удача была на нашей стороне. Отгремели со скандалами выборы, ведь ничто не кормит журналиста лучше, чем хороший скандал. Когда через неделю сессии после очередной вечеринки с однокурсниками мы обнаружили в карманах последние рубли, то выход был найден просто. Тогда был популярен фильм «Вспомнить всё» с Арнольдом Шварценеггером, где он, естественно, все вспоминает и как всегда спасает мир. Мы же спасали сами себя от неминуемой голодной и, что самое страшное, трезвой кончины. А голодная и трезвая кончина для настоящего студента — махровый моветон. Все скандалы последнего месяца были вытащены на свет из слегка затуманенной вольницей памяти, заботливо отмыты и протерты, словно нападавшие яблоки от земли. И вот они на столе, в вазе — румяные, пахучие. И неважно, что у скандалов и яблок уж слишком разный запах. Для журналиста и то и другое вкусно. Сначала мы написали каждый по две статьи. Потом поменялись темами и написали еще по две. С этим запасом на дискете и отправились продавать тексты по редакциям. Через полдня мы были богаты. Денег вполне хватало на еще одну безбедную сессионную неделю. А значит, живем.

— Ну ты сколько еще собираешься у Дымшица штаны просиживать? — откусывая сочный кусок, спросил Вадим.

— Да вот я думаю, чего метаться. Мне повестку принесли на весну уже. Ю ин зе армии нау, уо-у-о… и далее по тексту.

Вадим отставил стакан в сторону и положил вилку.

— Ты серьезно? В армию? Нет, я сам служил, это нормально. Только не сегодня-завтра опять заваруха может начаться — тушите свет, не опасаешься попасть? Не факт, конечно же, Россия — страна у нас большая, у нас частей и в медвежьих углах полно, где не то что войны, кроме рыка диких зверей ничего не слышно.

— Да у меня в семье все служили, кроме бати, по здоровью не прошел, хотя и очень рвался. Так что тут у меня вопросов как-то не возникает. Я вот думаю, ехать ли весной курс закрывать? Или послать все, да во все тяжкие, нагуляться как в последний день.

— Э, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся, — засмеялся Вадим. — Думать про то, чтобы не закрыть весеннюю сессию, забудь, просто забудь. Надо доучиться до твердой промежуточной запятой. Послушай меня, старого больного человека. Два года пролетят как один день, оглянуться не успеешь. Вот вроде только в сапогах ломом плац подметал, а уже дома, и новая жизнь: ты весь такой после армии, в ширинке тоже все после армии — того и гляди дыру в штанах просверлит. Девчата при одном только виде по земле растекаются и сами тебе на шею прыгают. После армии — ты человек, настоящий. Это стоит просто почувствовать. А зачем настоящему человеку проблемы? Придешь весь такой в сиянии и дембельской форме в деканат и скажешь: «А вот он я, любите меня все!». И что ты думаешь, будут любить, скажут — учись на здоровье дальше, мы все твои. А ты «сессию не сдавать». Не сдашь — отчислят, а после армии заставить себя грызть гранит науки уже сложнее, чем сейчас. Так что не дури. А еще вот что. Я поговорю с шефом. Газета у нас самая известная и раскрученная в городе. Всё одно ваш Сайфутдинов выборы в сортир слил, чего и стоило ожидать. Если прешь в политику, то всегда нужно быть готовым к тому, что тебе припомнят подростковый онанизм на обложку «Работницы». А он к этому готов не был. Так что не сразу, но газете вашей кранты. Я знаю, что говорю. И не от последних людей слышал, что финансирование ваш босс прикрывает, крутитесь сами как знаете. А кому Дымшиц со своими переводами Шекспира в каждом номере нужен? Правильный ответ — никому. Так что пошли к нам. Может, наш шеф и об отсрочке договорится, ты же знаешь Ивана Леонидовича, тот еще старый лис — кругом свои люди и связи. В крайнем случае, сразу после службы вернешься и в универ, и на работу. У нас все по-белому, не то что у вас — зарплата из-под полы, ночью, в самом темном углу, и приходить за получкой лучше в угольной пыли, чтобы налоговая не засекла. Что скажешь?

— А ты знаешь, Вадим, я согласен. Давай, — пока он вел свой убедительный монолог, для меня все стало очевидно. Старший товарищ, бесспорно, был прав. Мне уже порядком надоело, что постоянно шпыняют за то, что текст не четырнадцатым кеглем и не с двойным интервалом («у Иосифа Марковича глаза устают»), да еще кто — его жена, наш корректор, но по поведению — второе лицо в издательском доме — не меньше. Потому что так и есть. Да и устал уже, что из любого текста получается не авторский материал, а перевод Шекспира а-ля Дымшиц. — Я соглашусь, если твой шеф даст добро.

— Ну что, — довольно потер руки Вадим, — давай уже поедим, а то все простыло, будет невкусно. А это нам не надо. За разнообразие вкусов!

Домой мы ехали вместе на машине. Я вышел на перекрестке возле дома, пожав Вадиму руку.

— Ну что, как и договаривались, я решу вопрос с шефом и тебе позвоню.

— Заметано, если меня в редакции не будет, просто оставь номер секретарю, я тебе перезвоню.

Уже через неделю секретарь Оля, светлая и застенчивая девушка, улыбаясь, передала мне листочек с номером. «Просили перезвонить, мужчина представился как Вадим Владимирович и сказал, что для тебя есть важная информация».

Следующим утром руководитель самого известного и крупного издания в городе, Иван Леонидович Сахаров — человек с картинной дореволюционной внешностью — уже смотрел на меня с хитрым прищуром и, покручивая ус, вел монолог.

— Ну что ж, батенька братец, ваше творчество мне знакомо, так что предлагаю влиться в наши крепкие ряды, пополнить их свежей, молодой и, что важно, талантливой кровью. Пишите заявление на прием. Будете работать с Ириной Тимофеевной в отделе социальной жизни. Она — опытный сотрудник, хороший наставник, работает с молодежью. Для вас будет хорошая школа и адаптация. Все, чем вы занимались раньше — это бирюльки и свиристелки, у нас уважаемое ежедневное издание. И это, батенька, вовсе не означает, что нужно бежать впереди паровоза или толкать его, и уж точно не стоит себя хлопать ушами по щекам. Нужен ровный поток информации в виде разножанровых публикаций, а уж эксклюзивчик-то как мы ценим, о-о! Да в гонораре сами увидите. Засим не буду больше вас стращать нашим поточным производством. Ступайте в отдел кадров и оформляйтесь. Я сделаю сейчас звонок Тамаре Алексеевне. И вы еще не уволились от Дымшица? Не тяните. Что-то мне подсказывает, что он будет против. Да, вы там что-то вроде тестового задания же принесли? Вадим вам передавал, что я хочу свежий текст почитать. Давайте дискету. Я уверен, там все в порядке, но хочу убедиться лишний раз, правильное ли решение по отделу мною принято, быть может, лучше экономика или информация. Ну да ладно, разберемся по ходу дела. Главное ведь начать. И Сахаров хитро улыбнулся в накрученный ус.