Андрей Ларченко-Солонин - Инок Страница 7

Так пролежал двое суток, пока, уже коченея и теряя сознание, не услышал вдруг над собой злое воронье карканье и не почувствовал сильный удар в голову. Кровь залила глаза. Это была первая в его жизни схватка. Щенок оказался гораздо меньше огромного черного ворона и, кроме того, сильно ослаб от голода и холода за те двое суток, что пролежал на снегу без движения. Но тем не менее он, не раздумывая, сразу бросился в атаку.

Птица такого поворота событий явно не ожидала. Она считала зверька давно уже мёртвым и в удивлении отскочив в сторону, уселась на нижней ветке стоящей неподалеку сосны. Остальные вороны тоже взлетели на дерево. Им было любопытно посмотреть на маленького героя, что еле стоял на тоненьких ножках и зло скалил не успевшие ещё вырасти зубы.

Помощь пришла неожиданно. К поляне приближался человек на лыжах. Он шёл быстрым и уверенным шагом, что сразу выдавало в идущем старожила здешних мест. Посадив несчастного в сумку, не обращая внимания на истошные крики воронья, человек быстро зашагал дальше. Так дядя Фёдор в первый раз спас волку жизнь.

Зверь поднялся на ноги и, зажмурив глаза, с удовольствием потянулся. Это логово для ночевки было выбрано им не случайно. Во-первых, сухое место, хорошо защищённое со всех сторон от ветров и посторонних глаз. Во-вторых, солнце утром светило прямо внутрь, и от этого здесь становилось как-то по-особенному тепло и уютно в это зябкое время суток. А в-третьих (и это самое главное), место находилось на самом краю обрыва. Внизу шумела речка. Он хорошо плавал и долго мог находиться под водой, а спрыгнув с трёхметровой высоты вниз, прямо в воду, всегда легко исчезал с глаз непрошенных гостей.

Потянувшись, ещё немного понежился в лучах восходящего светила и вылез наружу. В расщелине утёса ночевали какие-то люди.

«По всей видимости, не охотники. Их можно не опасаться. Те ходят осторожно, никогда не выстраиваясь в длинную цепочку. Эти же, напротив, идут, особо не заботясь о том, чтобы остаться незамеченными и не обращая внимания ни на что вокруг. Незнакомцев семеро, и с ними нет собак. Хотя одна замызганная шавка всё-таки есть. Но она даже издали не напоминает тех борзых гончих, с которыми ходят люди с ружьями». Тех гончих, которых серый так ненавидел всей своей волчьей душой. И на то у него были свои причины.

«Запаха дыма не слышно. Может, уже ушли. Но всё же лишняя осторожность не помешает». Зверь поднимался в гору, неслышно скользя по самому дну оврага, густо поросшего мелким кустарником.

«Следов на снегу не видно. Огонь уже потушили. Но всё-таки они ещё здесь. Скоропостижные выводы обычно бывают обманчивыми. Наверное, стоит пойти следом и выяснить, что же забыли эти бродяги в здешних, таких нелюдимых местах». Возможно, что это была всего лишь игра, но, скорее всего, здесь в свои права вступал один из самых мощных рычагов продолжения жизни на земле – инстинкт самосохранения.

Серый вновь глубоко втянул в себя воздух. В нос ударил резкий запах дыма. Но это не был дым из расщелины утёса. Кто-то жёг костёр с совершенно противоположной стороны.

«Интересный поворот событий. Очень плохо, что в угрюмой долине в последнее время появилось много чужих. В прошлый раз люди приходили сюда лет десять назад, пробравшись с той стороны, где стоит изба дяди Фёдора. Ночевали в той же самой расщелине утеса, где сейчас торчат эти семеро чудаков, и направились дальше, в загадочную долину под странным названием Урочище дьявола. Именно так называли это место старики. Там прожили недели две, копали какие-то ямы вдоль реки, но, зайдя слишком далеко от избушки вниз по ручью, километрах в пятнадцати от своего жилья, обнаружили ту самую пещеру, в которой лесные люди, те, что не пахнут железом и живут неподалеку, прячут свои желтые камни. Как эти двое нашли тщательно замаскированный вход, находящийся на высоте двух с половиной метров от земли, до сих пор остается загадкой. Но они это сделали и поплатились своими жизнями. Охранники убили не прошенных гостей. Потом отрезали головы и насадили на колья прямо возле входа в избушку. Тела закопали, вырыв ямы в воде, недалеко от берега. Вслед за этими двумя, пришли человек тридцать. Они долго прочесывали лес вдоль и поперек. Видимо, искали своих друзей, пока не наткнулись на их головы со страшно выпученными глазами. Забрав их, люди ушли восвояси, и после этого сюда уже никто не приходил до сих пор, если, конечно, не считать нескольких охотников, что, случайно спустившись в долину, почему-то всегда спешили поскорее убраться восвояси. Одному из них этого сделать так и не удалось. Он очень сильно торопился и провалился в берлогу прямо в лапы к медведю. В начале марта косолапому свалившееся на голову „с неба“ мясо оказалось весьма кстати».

Волк поднялся еще немного вверх, затем прошел метров пятьсот по склону и лёг на давно уже ему полюбившемся месте.

«Если пойдут в сторону урочища, значит, пройдут на расстоянии метров двести отсюда, вдоль реки. В этом случае никакой опасности нет, и можно спокойно жить дальше. Облавы устраивать не станут. Если же люди здесь не пройдут, то нужно держать ухо востро. Попасть под пули вновь, как это было уже однажды, в молодости, вовсе не хочется». Со стороны речки потянуло сыростью. Но какой-то необычный запах вдруг насторожил его и заставил шерсть на загривке встать дыбом. Несомненно, это был запах человека, к которому примешивался грубый дух медвежатины. Источник должен находиться метрах в двухстах, как раз в том месте, где проходила тропа. Но там никого не было.

«Наверное, это люди, что не пахнут железом и живут ниже по реке за Урочищем дьявола. Но что они делают здесь? Уж во всяком случае, „обезьяны“ пришли сюда не за моей головой. Стоит подождать дальнейшего развития событий».

В голове проплывали картины далекого прошлого, того самого, которое заставляло быть и впредь таким осторожным по отношению к двуногим существам.

Все произошло лет семь-восемь назад. Жил тогда на вырубках, неподалеку от избы дяди Федора. После того, как старик спас ему жизнь, зверь проникся доверием к этому человеку и всегда находился рядом, иногда ночуя прямо в подворотне.

Однажды солнечным декабрьским днем вырубки вокруг дома наполнились людскими голосами и звонким лаем собак. Серый не придал тогда этому значения, а когда сообразил, в чем дело, то было уже слишком поздно. Остановившись для короткого отдыха, услышал вдруг злобный и неуклонно приближающийся звук, который не предвещал ничего хорошего. Стало ясно: «Свора идет по следу». На раздумья времени не осталось. По неглубокому снегу бежалось легко. Собаки быстро отстали, но впереди уже подстерегала другая опасность.

«Дорога к отступлению всего одна. Вверх идти нельзя: там отвесные скалы чередуются с развешанными в цепочку красными флажками».

«Волк не может нарушить традиций», – так пел в свое время Высоцкий. Зверь песен Высоцкого не знал, но традиций нарушить тем не менее не мог. Его звериный инстинкт не позволял лезть на красные тряпки. Они его не пугали, вовсе нет, просто это было заложено в сознании еще когда-то очень и очень давно, и тут уж ничего не поделаешь.

«Вниз спускаться тоже не стоит. Там, на вырубках, снегоходы и люди с ружьями. Оставалось только вперед».

Пройдя еще немного, вдруг, в нерешительности остановился, поняв, наконец, что попал в западню. Спереди из заросшего кустами черемухи оврага исходил сильный запах человеческого пота и железа. От оврага отделяла площадка, покрытая огромными валунами и поросшая мелким березняком. Сзади все ближе и ближе слышался злобный лай разгоряченной погоней и охотничьим азартом своры. Собак волк не боялся, даже если их и было очень много, и потому решил принять бой прямо здесь. Одним из решающих факторов, которые могут повлиять на исход подобного поединка, является неожиданность.

Приняв решение, поднялся немного выше своего старого следа и пошёл навстречу собакам. Выбрав большой камень, занял исходную позицию так, что собственный след проходил внизу, на расстоянии в несколько метров.

«Одержимая жаждой крови, свора идёт по следу, особо не обращая внимания на посторонние запахи».

И собаки не заставили себя долго ждать. Их было штук семь или восемь. Сбившись в плотную кучу и заливаясь злобным лаем, псы уверенно шли вперед.

«Медлить некогда». Широко расставив передние ноги, приготовился к прыжку, а через секунду уже оказался в самой гуще собачей стаи. Мгновение, и три пса бились в предсмертных судорогах, валяясь на снегу с разодранными в клочья глотками. Они получили именно то, чего так желали.

Убивать ради удовольствия или для того, чтобы угодить кому-то, чуждо серого отшельника, что убивал лишь тогда, когда нужно выжить, оставшись верен себе и на этот раз.

Оставшиеся в живых, оставляя на снегу кровавые следы, с визгом бросились в разные стороны. После этого хотел было сразу кинуться бежать обратно, подальше от страшного места, но что-то как будто удержало. И именно это что-то спасло зверю жизнь. Замешкавшись, осторожно вышел из-за камня. Воздух прорезали оружейные выстрелы. Снег вздыбился фонтанчиками от пуль. Одна из них попала в ногу. За собаками шли люди. В пылу схватки он не обратил внимания на приближающихся охотников.