Агония Иванова - Проощание с детством Страница 7

В комнате хлопнула дверь и на кровать рядом с девушкой села Дашина мать Галина Аркадиевна. Она потрепала дочь по волосам и спросила:

— Дашуль, у тебя что-то случилось?

— С Ларисой немного повздорили, — честно призналась Даша и уронила голову на руки, опершись о спинку кровати.

— Из-за мальчика? — Галина Аркадиевна каверзно улыбнулась, Даша грустно посмотрела на нее и покачала головой.

— Нет, мамочка. Не важно, в общем… Это ерунда, — девушка выдавила из себя улыбку.

— Ну хорошо, — облегченно вздохнула женщина и встала с кровати, — не грусти. К нам сейчас заедет Юрочка.

— Как здорово… — протянула Даша. Галина Аркадиевна ушла и тогда девушка упала на подушки и зарылась в них лицом, кусая губы, чтобы не заплакать. Она вскочила и со всей силы ударила кулаком в стену, а потом прикусила его так сильно, чтобы на нем остались следы. Дверной звонок застал ее в виде жалком и печальном — она сидела все в той же позе, уставившись в одну точку на полу.

— Дашка! — она чуть не подпрыгнула, когда на пороге комнаты нарисовался собственной персоной жених ее старшей сестры Юра. Он был как обычно обворожительным и прекрасным — Даше оставалось только любоваться, как и всегда и таять под прицелом взгляда теплых светло-карих глаз.

— Почему такой кислый вид? — спросил мужчина, садясь рядом с ней на кровать. Он бесцеремонно потрепал ее по волосам, а потом порывисто обнял — к Даше он привык относиться, как к маленькому ребенку. Впрочем, кем она была еще? Серый мышонок, пугавшийся его дружеских прикосновений.

— С подружкой поссорилась, — пожаловалась Даша, играя в туже игру, что и обычно, выполняя роль миленькой глупенькой девочки. А была ли она была кем-то другим?

— Бедная Дашка, — пожалел ее Юра, — вы с ней еще сто раз помиритесь, — пообещал он, — а чтобы ты не кисла, у меня есть подарок для тебя.

Даша удивленно захлопала глазами, и мужчина одел ей на шею серебряную цепочку, на которой болтался кулон в виде бабочки с эмалевыми крыльями. Дорого. Но так по-детски… Даша все равно засияла и засветилась, как раскаленная вольфрамовая нить, и полезла к Юре обниматься. Она купалась в теплых волнах его обаяния и чувствовала себя почти счастливой. Ложкой дегтя в бочке меда, которая все портила, было то обстоятельство, что вообще-то Юра жених ее старшей сестры.

Ночь стояла тихая и ясная, ветер улегся и на бархате небосвода можно было увидеть каждую маленькую звездочку. По старой привычке Кеша вышел курить на балкон, потому что тетя не любила, когда они с братом дымили в квартире, что было оправдано ее аллергией с астматическим компонентом. Он стоял, опершись на ржавые перилла, высоко запрокинув голову и любовался уходящим ввысь космическим простором. Ему вспоминалось старое, давно забытое ощущение, пришедшее, казалось бы, из прошлой жизни. За год до смерти отца, Кеше было не больше лет пяти, они ехали из деревни на машине и она сломалась посередине поля и, пока отец пытался что-то сделать с двигателем, Кеша сидел на бампере и смотрел на небо, поражаясь тому, какое оно огромное, необхватное и прекрасное. Тогда все воспринималось совершенно иначе и вроде бы звезды были ярче.

Когда парень вернулся в комнату, Рита уже проснулась и теперь лежала, прикрывшись простыней и курила свои сладкие дорогие сигареты. Сон сточил остроту черт ее лица и взгляда и они стали такими же плавными и пластичными, как и линии ее тела. Под покровом ночной темноты она не казалась похожей на акулу, в ней появилось какое-то магическое очарование, которое не чувствовалось до этого. Или это ночь так искажала привычные вещи?

— Это я тебя разбудил? — поинтересовался Кеша, возвращаться в постель он не торопился, потому что его настигло невыносимое гадкое чувство стыда и отвращения к себе. Как после этого он будет смотреть Лене в глаза? Или он больше не будет смотреть в ее глаза вообще, чтобы скрыть от нее свое маленькое приключение? Да и что смотреть на эти глаза, разве они сравняться с глазами Риты, красивыми, глубокими, полными магнетизма и властности.

— Да нет, — девушка сладко потянулась, голос ее звучал хрипло и сладко. Хотелось прикоснуться к ее обнаженной коже и похитить немного королевской благосклонности. Фу, противно. Как он только согласился пойти с ней, пить с ней и спать с ней? Молча и покорно — напрашивался ответ, от которого Кеша пожелал побыстрее провалиться под землю.

До утра не так уж и долго, а утром он вернется домой, позвонит Лене… Ну что за дурак! Рита поманила и вот он уже здесь, просто потому что это Рита. Маргарита Польских, черт бы ее побрал. И ее семейку, и ее папашу с его деньгами, а заодно и с их школой. Нужно уехать отсюда, бежать подальше от этой Риты, от всех этих людей, которые ненавидят друг друга, даже не пытаясь это скрывать.

Он вернулся в постель и хотел совершить попытку заснуть, но у Риты были другие планы и все кругом обязаны были с ними считаться. Она прильнула к нему, как кошка.

— А твой парень? — почему-то спросил Кеша, вспомнив, как вечером, когда они шли с пляжа, и королева была пьяна настолько, что без его помощи, идти не могла, она без умолку рассказывала про какого-то юношу с Мальты, который блестяще знает итальянский и работает здесь переводчиком в крупной фирме, как ее отец.

— А твоя девушка? — язвительно откликнулась она и коротко поцеловала его, заметив, как его огорчили эти слова, — не хмурься, — промурлыкала она, — ты ее все равно не любишь…

— Это не правда, — возразил Кеша.

— Ты любишь другую, — продолжала Рита, прижимаясь все теснее, ее вишневые глаза горели в липкой ночной темноте, как две звезды.

— Кого по-твоему? — заинтересовался Кеша.

— Откуда мне знать, — беззаботно пожала плечами Маргарита, — одно я знаю точно — это не Леонова, — напоминание про Ларису заставило парня тяжело вздохнуть. Он очень ценил эту девушку и считал ее своим другом, хотя чувствовал, как она тянется к нему, как нуждается в нем и вовсе не как в друге.

— Она смотрит на тебя глазами побитой собаки, — продолжала королева, радуясь достигнутому результату, — таскается как хвостик за тобой… Никакого самоуважения!

— Да что ты знаешь о самоуважении? — разозлился Кеша, — когда спишь со всеми подряд!?

— Т-с-с, — Рита приложила пальчик к его губам, — я всего лишь получаю удовольствие от жизни…

— Ты просто коллекционируешь любовников, — перебил ее Кеша, и в это мгновение ему очень сильно хотелось ее придушить. За эти слова, за желания, которые пробуждала в нем ее красота, за измену Лене, за то, что она считала себя в праве смеяться над чувствами Ларисы — чистыми, искренними и настоящими, такими, каких ей никогда не знать.

— Может быть и так, — улыбнулась Рита, ей понравилась такая формулировка, она почувствовала себя кукольником, хозяином сундука с куклами, которыми могла вертеть и теперь смаковала это чувство. Она наклонилась к его уху и прошептала сладким, но насмешливым до тошноты голоском, — ну так трахни меня.

Кеша очень хотел ударить ее, но, конечно же, не смог.

Глава шестая

Из отпуска учительница английского Татьяна Георгиевна вернулась загорелая и посвежевшая. Исчезли синяки под глазами и следы усталости на ее лице, которые весь учебный год обычно только умножались, благодаря стараниям учеников. Теперь молодая женщина выглядела куда более симпатичной, чем раньше и ее кожа, став смуглой и золотистой, красиво оттеняла ее темные от природы волосы и зеленые глаза.

Татьяна Георгиевна хотела верить, что в этом году ей удастся достигнуть с учениками куда большего понимания, но в глубине души понимала, что все это глупые мечты. С каждым годом школьники становились все менее управляемыми, все более самоуверенными и все более жестокими к молодой учительнице.

— Good morning, — приветливо сказала она, собравшемуся десятому классу. Теперь ученики были ростом с нее и казались ее ровесниками, так сильно они выросли за лето, а Татьяна Георгиевна как будто напротив, стала на сантиметр ниже. — Let us speak English, — обратилась она к классу, но ее энтузиазм никто не разделил. Женщина тяжело вздохнула и села за свой стол, открывая журнал. — Who are absent?

С места поднялась отличница Маша и голосом пионер-вожатого, ответственного за свой отряд отчиталась:

— Сидоров выбыл. Отсутствуют Виноградова, Иванова и Якушев.

— Что опять с Якушевым? — устало спросила Татьяна Георгиевна, привыкшая к его выходкам и глупостям. То, что она была старше учеников всего на пять лет, делало ее объектом излишнего внимания хулиганов и прочих сомнительных личностей.

Маша безразлично передёрнула плечами. С места поднялся Коля, выглядел он помятым и заспанным, но желание поприставать к молодой англичанке было сильнее сонливости, с которой он боролся всеми силами.