Сергей Кузнецов - Девяностые: сказка Страница 7

Став инвалидом, Горский не изменил своим пристрастиям: ему по-прежнему нравилась танцевальная музыка, хотя это казалось странным даже его друзьям. Как можно слушать хаус в инвалидном кресле? Как можно любить техно, оставаясь неподвижным? Но Горский полюбил этот саунд еще с "Гагарин-Пати" и считал: танцевать нужно головой. Неподвижный танец - что-то вроде хлопка одной ладони. Впрочем, иногда он уставал от подобных дзэнских упражнений - и тогда наступал черед амбиента, который Горский любил еще с тех времен, когда и слова-то такого не было, а был только Брайан Ино. С каким удовольствием он заменил бы сейчас тех же "Future Sound of London" на Питера Намлука или на второй том "Aphex Twin", недавно принесенный Никитой!

Самое унизительное: бессилие. Один и тот же пейзаж за окном, те же обои, тот же компакт который час. Мне еще повезло, говорил себе Горский, американцы вот кресло купили, раз в сутки приходит сиделка - приготовить еду, по вечерам заходят друзья. А если бы я был совсем один? Меня бы, наверно, уже не было, сказал он себе. Мне еще повезло, повторял он, стараясь не думать о том, что состояние ухудшается, надо делать операцию, в России никто и не берется, в Америке есть специальная клиника, но денег нет даже на билет, не говоря уж про все остальное.

Запищал домофон - чудесное устройство, тоже поставленное на американские деньги. Можно открывать дверь квартиры одним нажатием клавиши, как в богатых домах - двери подъезда.

Алена сказала Привет, кинула сумку на диван, спросила: Есть хочешь? Они подружились уже после рокового для Горского октября: кажется, ее привел Олег, а может быть - Никита или Паша. Она заходила к Горскому раз в неделю, как правило - после работы. Но вот сегодня воскресенье, а она все равно тут. Приятно. Значит, ей интересно со мной, говорит себе Горский, и радуется, что у него не только - электрическое кресло и домофон, но и верные друзья, просто как в советских книжках. Всегда придут на помощь - еды приготовить, косяк забить, диск поменять.

- Есть не хочу, - сказал Горский, - а музыку поменяй. Меня от FSOL уже тошнит.

Алена подошла к стойке CD:

- Давай "Adventures Beyond The Ultraworld"? Под нее трава хорошо пойдет.

- Давай, - неохотно согласился Горский. Сейчас он бы согласился на что угодно, но Алена его забавляла: каждый раз, когда они курили вдвоем, она ставила один и тот же диск.

Интересно, почему? подумал Горский. А еще интересно, почему я никогда об этом не спрашивал - и, похоже, никогда не спрошу. Может, мне нравится каждый раз придумывать новую историю: под эту музыку она впервые курила, или кто-нибудь признался ей в любви, или в один прекрасный день трава была удачной, солнце ярким, музыка правильной, и Алена чувствовала себя молодой и красивой; чувствовала, что будущее - как дверь, открытая в волшебный мир. Она постаралась запомнить это чувство, не растерять его, когда вернется к привычной жизни, - но запомнила только название диска.

Алена принесла с кухни закипевший чайник и стала набивать беломорину смесью марихуаны и табака из выпотрошенной LM.

- У меня всю последнюю неделю чудесный роман по факсу, - сказала она, закручивая кончик и облизывая папиросу, чтобы бумага не выгорела раньше времени. - Совершенно замечательный американец из Бостона.

Язычок у нее розовый, влажный. Косяк Алена делала старательно, словно экзамен сдавала. Наверное, это у нее профессиональное, подумал Горский, секретарь-референт должен быть аккуратен.

Алена работала в каком-то совместном торговом предприятии. Должность ее называлась секретарь-референт, но в глубине души Горский подозревал, что это красивый термин, чтобы платить одну зарплату за работу секретарши и переводчицы. У нас работают чудесные люди, говорила Алена, очень душевные. Впрочем, слушая Аленины рассказы, Горский в этом сомневался. Что заставляет эту девушку вот уже год каждый день ходить в офис, переводить никому не нужные факсы, разливать по чашечкам кофе, радоваться трепу в курилке, совместным посещениям ирландских пабов по пятницам? Горский не знал, сколько денег получает Алена (на ее месте он бы потребовал надбавку за пабы), но в любом случае этого мало, чтобы променять свободу на ежедневные встречи с десятком чужих и неприятных людей.

Алена закурила и, втянув дым, передала косяк Горскому. С трудом удерживая в пальцах "беломорину", он сделал затяжку. Сразу вставило, и, закрыв глаза, Горский сказал:

- Мощная трава.

- Это Васина, - ответила Алена. - Ему кто-то принес целый рюкзак, так что он теперь всех раскуривает направо и налево.

Алена немного стеснялась своего брата. Вся Москва знала Васю-Селезня или Васю-Растамана, рьяного пропагандиста Маркуса Гарви, Боба Марли и Питера Тоша - но Алена еще помнила времена, когда ее брат так же страстно увлекался Юлием Цезарем, а потом - Михаилом Щербаковым. В глубине души Алена ждала, что в один прекрасный день Вася провозгласит Щербакова первым русским растафари ("…виноградное варенье, анашу и барбарис…"), а Цезаря объявит предшественником Хайле Силассие. У тебя клевый брат, говорили Алене друзья, но даже в слове "клевый" Алене чувствовался подвох: кто-нибудь мог сказать "клевый" про Горского? Про Никиту? Про Дениса Майбаха? Нет, слово "клевый" было словно зарезервировано для Васи-Селезня, худющего альбиноса с блондинистыми лохмами, кое-как заплетенными в подобие дредов, с вечной расслабленной улыбкой и косяком в руках. Селезень жил с родителями, нигде особо не работал, учился играть на бас-гитаре и время от времени раскуривал всех направо и налево.

- А ты куришь на работе? - спросил Горский.

- Нет. Я попробовала один раз в обед покурить, так потом такое было!

Она подвинула свой стул ближе, села поудобнее и стала рассказывать, что когда только пришла в свою контору, страшно парилась, и поэтому Димка, ее тогдашний приятель, предложил ей дунуть в обед, ну, чтобы расслабиться. В перерыв она вышла в скверик, вынула из сигаретной пачки косяк, быстро пыхнула и вернулась.

- Мне еще показалось: меня совсем не вставило… ну ни капельки… только идти до офиса было дольше, чем обычно.

Горский кивнул - мол, знамо дело, совсем не вставило, как же, как же - и закашлялся. Алена протянула ему пятку, он слабо качнул головой - добивай сама, мне хватит. Она сделала последнюю затяжку, растерла окурок в пепельнице и продолжила:

- Ну, я вернулась, а Виталик говорит: пришел факс, надо срочно перевести. Я сажусь и вижу: факс - на итальянском, а я итальянского не знаю. Хочу Виталику об этом сказать, и понимаю: а что, если я села на измену, факс на английском, а я по обкурке ничего не соображаю. Думаю, ну все, сейчас меня попрут отсюда, надо тянуть время, чтобы трава выветрилась. - Алена довольно улыбнулась: - Хорошая идея, да? Трава же никогда не выветривается?

- Ну да, она… это самое… вымывается. Примерно за три-четыре дня. Период полувыведения у тетрагидроканнабиола такой. - Совершенно неясно, к чему я это сказал, сообразил Горский. - Но обычно часа за два все проходит. Или за четыре.

- Или за шесть.

Их разобрал смех, и минуту они смеялись, переглядываясь. Стоило одному перестать, второй тут же затихал - и через несколько секунд они снова начинали хохотать.

- На ха-ха пробило, - сказал Горский.

- Не, - сказала Алена, - я на измену села. И тут открывается дверь и появляется человек… ну, как тебе его описать? Собственно, он выглядел как Будда.

- А как выглядит Будда? - заинтересовался Горский

- Не знаю, - задумалась Алена, - ну, в зависимости от перерождения, наверное. По-разному.

- А в тот раз?

- Ну, в тот раз он выглядел обычно. Невысокий, в очень дорогом пиджаке, в золотых очках, кажется… короче, он входит в приемную, а я стою с чашкой кофе… как столб. Я кофе хотела попить, чтобы в себя прийти, - пояснила она. - И он как посмотрел на меня, меня сразу торкнуло: вот человек, который меня понимает. Который меня, так сказать, спасет. Потому что сразу было видно: он во все врубается.

Горский кивнул. Будда явился Алене в облике нового русского - нормально. Горский знал людей, видевших Будду - или иное божество - в облике камешка на берегу моря, бабочки необычной расцветки, енота в "Уголке Дурова" или даже пачки чая со слоном. На такие сильные переживания редко пробивало с травы - требовались вещества посерьезней. Всему этому Горский не удивлялся: он знал - в любом объекте можно обнаружить признаки Божественного, а психоделики - на то и психоделики, что в этом помогают. Ну, а кому что достанется, вероятно, зависит от личной кармы. Или - от Пути, по которому идешь. Или - от случая. На самом деле, ответ на этот вопрос непринципиален.

- Короче, его звали Андрей Альперович, какой-то коммерсант. Они с партнером пришли на переговоры к Виталику - и про факс все забыли, слава, как выражается мой брат, Джа.

- Так факс действительно был на итальянском?

Алена наморщила лоб.

- Не помню. Сейчас мне кажется, что да, но, может, и на английском. Пойму, когда трава… это самое… рассосется.