Леонид Воронов - Морская дева Страница 7

Однажды, во время стоянки во Владивостоке, Стрельцов забрел в ресторан.

— Миша! — к Стрельцову приближался улыбающийся Игорь Маркевич.

Они радостно приветствовали друг друга.

— А я тут один скучаю в пустом ресторане, и вдруг такая встреча! — Говорил Игорь, весело сверкая глазами.

— Ты рано пришел, вечером тут будет не продохнуть. Я очень рад тебя видеть, Игорь, и скучать тебе не дам.

— Да уж постарайся, а пока давай выпьем за встречу.

За разговором время летело незаметно. Они рассказали друг другу об общих знакомых и друзьях.

— Саша Лебедев женился на своей Надежде, уехал в город Пушкин. Я был на его свадьбе с Рекуновым и Ботовым, — сказал Миша. — Рекунов тоже женился, с флота ушел. Где Ботов сейчас, не знаю.

— Ботов работает на плавмастерской, Кочкин на "Слаутном", а Марина так и осталась на "Петропавловске"

— Замуж не вышла?

— Увы, насколько я знаю, нет, не везет девушке, — ответил Игорь.

— Наливай еще, выпьем за их удачную дальнейшую судьбу, потом о себе расскажешь.

— У меня, Миша, дочь родилась, год назад.

— И ты молчал! Как назвали?

Маркевич работал на лесовозе "Зеялес" уже два года. Его жена Аня получила крошечную комнату в девять квадратных метров, в которой и ютилась семья.

— А сейчас подыскиваю работу на берегу, — закончил свой рассказ Игорь. — А теперь давай о себе, и подробно, мы ведь никуда не торопимся.

— Ладно. Не зря говорят, что жизнь полосатая, как матросский тельник, — начал Стрельцов. — Вот в одну из темных полос я и попал. Однажды на восточном побережье во время шторма я набил себе шишку на лбу. Шел по коридору злой на весь свет по этому поводу, навстречу попался стармех. Что-то сказал мне, слово за слово, я нагрубил ему. Он обиделся, стал караулить каждый мой промах, чтобы ткнуть носом. Я на такие вещи чувствительный, мне это быстро надоело, и по приходу в порт я списался с судна. Это был "Иван Тургенев". Спустя четыре дня он ушел в Японию, а я попал в резерв. Целый месяц ходил каждый день отмечаться, наконец, вручают направление на "Вулканолог". Знаешь, наверно это судно. Весь набит аппаратурой, тесно как в консервной банке, но рейс предполагался очень интересный: в район Бермудских островов для научных исследований. Я обрадовался, как щенок болонки. Отработал я на этом судне в общей сложности два дня. Судно принадлежало институту, а экипаж пароходский. Что-то вулканологов не устроило, и они от услуг пароходства отказались.

Я снова в резерве, каждое утро отмечаюсь, как метроном, но однажды задержался и пришел к обеду. Прихожу, а начальник резерва чуть ли не с кулаками: "где ты был? мы тебя по всему городу искали!"

Оказывается, только что инспектор искал меня, чтобы вручить направление на "Алексей Смирнов", который работает в Италии. Кроме меня в резерве не было ни одного судового электрика.

— И что теперь делать?

— А теперь вот тебе направление на "Усть-Большерецк", будешь торчать в ремонте вместо того человека, который сейчас на пути в аэропорт.

Приезжаю на это корыто, а там полная разруха. В каютах переборки выломаны, по коридорам не пройти, в машине черт ногу сломит. И экипажа — никого. Думаю "ну попал". Нашел сонного матроса, спрашиваю:

— И надолго это? Срок окончания ремонта хоть известен?

— Может кто-то и знает, но нам ни черта не говорят.

— А работы хоть какие-то ведутся?

— Да вот сами кое-что ломаем, что скажут, а заводских работяг я здесь еще не видел.

Две недели я там продержался, ничего не сдвинулось, отправился в кадры просить пароход.

Инспектор полистал карточки.

— На "Байкаллес" пойдешь?

— Пойду.

Я прибыл на судно на рейдовом катере, отдал направление второму механику, а он говорит: "А что это они электрика прислали? Мы просили моториста".

— Так вам электрик не нужен?

— Нет.

— Ну, тогда я поехал.

— Куда же ты поехал, если катер уже ушел.

— Подожду следующего.

— А мы уже машину прогрели, вот тебя и ждали.

— Так я же не нужен.

— Мотористом пойдешь.

— Куда идем то хоть?

— Лес везем на западное побережье.

"Ну, влип, это же месяца на три, да еще и работа нелюбимая", — подумал я. Так и оказалось, проторчали три месяца на побережье, наконец, выгрузились, и пошли во Владивосток. Я запросил замену на переходе. Пришли в порт, выдали нам зарплату, мне прислали замену, а вернуться домой предложили на "Ржеве", в составе экипажа. Иду по порту к этому "Ржеву", смотрю — стоит мой "Усть-Большерецк". Чистенький, покрашенный. Захожу. Оказывается, его поставили на линию Находка — Япония.

Но это еще не все, на второй день возвращаюсь из города, зашел на "Байкаллес", а ревизор еще на трапе: "Зря ты ушел. Завтра мы грузимся лесом и идем в Японию. На линию нас ставят, по крайней мере, до весны. Вот такая цепочка неудач, — закончил свой рассказ Миша.

— Ну что же, как сказал бы Жеванецкий, "но опыт есть", надеюсь, что следующие подарки Фортуны, благодаря этому опыту, ты уже не упустишь. Гм, звучит как тост, тебе не кажется?

— А на "Ржеве" давно? — спросил Игорь, вылавливая что-то в тарелке.

— Уже почти год, и весь год паршивое настроение, хотя пароход хороший и работа интересная, каюта отдельная — я тут старшим электриком. Вот с тобой хоть посмеялся от души.

— А на трубе играешь?

— Иногда беру в руки, только одно расстройство от этого.

— Почему же?

— Ты же знаешь, на ней нужно играть хотя бы пару часов в день, чтобы она звучала.

По дороге в порт они вспоминали свой оркестр, который так их всех сблизил, и сожалели, что он распался.

На "Ржеве" у Стрельцова была любовная связь с буфетчицей Ларисой, которая почти каждую ночь приходила к нему. По приходу в Петропавловск с судна списалась уборщица, и ей на замену прислали девушку, которую Миша хорошо знал. Ее звали Надя, раньше она работала на "Петропавловске". Еще тогда у них была обоюдная симпатия, и встреча на "Ржеве", их обрадовала. Вечером Надя зашла поболтать в его каюту, ее визит затянулся, и в результате ушла она от Миши только утром. Вроде бы никто ничего и не заметил, тем более что Лариса ночевала дома на берегу. Тем не менее, после ужина Лариса устроила Мише скандал. Неведомый доброжелатель зафиксировал время прихода и ухода Надежды с точностью до минуты.

Стрельцов понял, что лучшим выходом для него в этой ситуации будет бегство. Он написал заявление на отпуск, тем более что не отдыхал три года подряд.

Глава 3

Пансионат

У Миши было две старших сестры, с которыми у него были очень дружественные отношения. Свои отпуска он всегда проводил у них, и не сомневался, что с большим удовольствием провести отпуск просто невозможно. Старшая сестра Ирина работала на крупном заводе в городе Запорожье в отделе кадров. К ней Миша и отправился.

Встреча была очень радостной, они никак не могли наговориться, но Ирина уходила на работу, и Миша скучал. Целыми днями он валялся на диване с книгой в руках, поджидая ее возвращения, не испытывая никакого желания выйти из дома. Инцидент на "Ржеве" подтвердил, что "темная полоса" в его жизни отнюдь не закончилась. И хоть при общении с сестрой Миша всегда оживлялся, Ирина заметила его депрессию. Однажды она пришла с работы, и завела с ним разговор:

— Миша, ты целыми днями сидишь дома, никуда не выходишь, ни с кем не общаешься, я тебя не узнаю, но, кажется, я придумала средство, которое тебя расшевелит. Ты должен дать мне слово, что сделаешь то, что я предложу.

— Ира, все в порядке, я отдыхаю, читаю, нет никакого повода для беспокойства.

Ирина жестом отмела всякие возражения, и настойчиво глядя в глаза, потребовала:

— Ты даешь мне слово?

— Я сделаю все, что ты захочешь.

— Я взяла для тебя путевку в наш пансионат в Крыму. Поедешь, развеешься, и пройдет твоя хандра.

Предложение было совершенно неожиданным для Михаила, более того, оно было бы даже заманчивым, если бы не "обломовщина", которая сумела уже угнездиться в его расслабленной душе. Он представил, как его сестра ходила по кабинетам, возможно, кого-то упрашивала, проявляя трогательную заботу о нем.

— Я обещал, что все исполню, но с куда большим удовольствием я бы поехал туда с тобой — сказал он с чувством.

— Я бы тоже хотела с тобой поехать, но у меня отпуск в августе. Я вижу, что восторга эта путевка у тебя не вызывает, но я знаю причину, и предвидела твою реакцию, поэтому и просила дать мне слово.

— Нет, сестричка, у меня не вызывает восторга лишь перспектива разлуки с тобой, а за путевку я тебе очень благодарен.

Этот вечер был посвящен крымским красотам, о которых Ирина с удовольствием рассказывала.

Два дня спустя Миша прибыл в пансионат "Горизонт" в городе Алушта. Ужин в пансионате уже закончился, и ему пришлось поужинать в ресторане. За его стол посадили трех женщин, которые были с ним более чем любезны, и даже предложили ему вино, когда закончилась скромная доза коньяка, который он себе заказал. Миша сдержанно поддерживал беседу, затем вежливо простился и ушел. Большого впечатления на него дамы не произвели, но свободные нравы курортного города его позабавили, и настроение сытого, хотя и уставшего с дороги Стрельцова немного поднялось.