Китлинский - Клан – моё Государство 5 Страница 7

– Уступчивые?!

– Нам нужен русский партнёр, так мне сказали. На перспективу. И я им предложил тебя, а они согласились.

– Газ, нефть?

– Только капитал, пока. Но и это, весит. У нас же что не пятилетка – новая власть.

– Точно. И гарантии все прежние ту-ту. Скажи, Анатолий Давыдович, а ты в их компанию как пролез?

– Через меня покупали земли под строительство в Восточной Германии заводов. Это старые военные полигоны. Я им отдал в аренду земли на пятьдесят лет. С того и живу.

– Лихо!!

– Плюс они помогли мне банк тут открыть, и теперь я независимый.

– Я смогу у них получить кредит под списание процентов, дело-то прибыльное?

– Сколько?

– Двадцать!

– Я переговорю. Ведь долбанет инфляция – это будет уже не двадцать. Они не твои – выходит.

– Не мои. А получателя я не знаю, но уважения он достоин. Может прийти в любой момент. Не хочу выглядеть ханыгой.

– Обязательно переговорю. Значит, ты с кем-то был на короткой ноге, коль получателя потерял.

– А это, по моим прогнозам, те самые призраки, что существуют в нашей стране. О которых все догадываются или имеют с ними контакты, но молчат.

– Очевидности в твоих словах я не увидел. Мало ли кто это мог быть? Деньги-то стоили того, чтоб за них корячиться. Я тебе завтра дам знать. Торопиться надобно.

– На текущие расходы я могу претендовать?

– Без проблем. Пришли кого-то в мой банк. Пусть откроет счёт.

– Передачу будем делать у тебя?

– Мой офис не банк. Договоримся, они пришлют представителя и нотариуса. Нужна будет переофорляшка от тебя на управление средствами на имя человека, который прибудет.

– "Контрол бэнк" – это Чарльз Пирс?

– Он.

– Вставший англичанин "с хорошей репутацией"?

– Почему вставший?

– А ты не знаешь?

– Я знаю, что он лучший банкир мира.

– Его выгнали за подлог, он спился, попал в психушку, а потом объявился в Швейцарии в качестве исполнительного директора "Контрол бэнк", где и достиг замечательных успехов.

– Впервые об этом слышу. Я с ним общался, когда он приезжал лет десять назад в Россию в составе делегации Европейского банка Реконструкции и Развития. Был приём, на который приглашали наших предпринимателей. Пришло приглашение и мне. Там и познакомились.

– А говорили через переводчика?

– По-немецки говорили!

– А ты владеешь немецким?

– Немецким, испанским, французским,- Скоблев перешёл на французский.- Он меня позвал в гости. И я поехал. Мне свой банк хотелось организовать, а опыта – ноль. Они помогли мне консультациями, оборудованием, программным обеспечением, обучением персонала. А потом и с землёй в Германии мы договорились.

– Превосходный акцент! Ей богу! Анатолий Давыдович! Нанимал учителя?

– По всякому было. Во Франции я три месяца стажировался несколько лет назад, думал язык у меня в трубочку свернется, но ничего, вытерпел все адовы муки. Понять не могу, как вы там, с русскими мозгами не прокалывались. Я был готов через слово материться.

– А я домой вернувшись, заново русский учил. Многие слова в первые месяцы произносить не мог, путался,- Пороховщиков поднялся.- Пойду. Мне ещё надо сегодня с одним клиентом встретиться, под протокол.

– Валерий Дмитриевич! Ещё мне велено спросить, нет ли у тебя желания вернуться в науку?

– Тоже от них?

– Нет. Это вопрос от твоего сокурсника по "Плутону". От Курского.

– А он где? Мы с ним тридцать лет не виделись.

– Он где-то под Бирмингемом работает в научном институте.

– Химией занимается?

– Да.

– А о нём ты откуда знаешь?

– Он приезжал год назад ко мне. Предложил фабрику фармацевтическую строить. Лекарства выпускать. Теперь она под Тверью фурычит.

– Ушёл в фармацевтику!- огорченно произносит Пороховщиков.

– Лекарство – это смежно. Я у него не интересовался, но выпускает она для тех, кто с пересаженными органами. Для уживления или приживления. А сам-то он занимается этими…, ну как их…, я же не химик, он произносил, но я мимо ушей. Сказал только, что делом юности занимается.

– Многомолекулярными дизами на основе атомарной сборки из секреций провинций,- называет Пороховщиков.

– Вроде,- Скоблев разводит руки по сторонам.- Про атом что-то было. Я его попросил не отягощать мои мозги своими терминами, и он сказал, что это какое-то там строительство, где применяют сборку отдельными атомами, как дом из кирпичей. Ага! Вот так и сказал.

– Он тебе про наше знакомство сказал?

– Он. Хочу, говорит, навестить. Вместе, мол, учились, но я ему отсоветовал.

– Правильно. Вокруг блохи шевелились. А в Англии он как оказался?

– Его туда пригласили. Он называл. Какой-то не то Люмберт, не то Ламберт.

– Ланберг!!

– Ага! Ламберг! Ты знаком?

– Великий ум. Я все его публикации знаю наизусть. В последнее десятилетие он перестал писать.

– Так что Курскому передать?

– Мой телефон домашний.

– Хорошо.

– Кто к тебе его направил?

– Жизнь. Ведь наши нувориши только торговле деньги давали. А на фабрику кто даст? Ко всему там надо было организовывать систему охраны от криминала. Он работал одно время в институте прикладной механики, который был под секретариатом Верховного Совета СССР, а я был куратором службы безопасности. Ну, с ним тогда знаком не был, хоть многих тогда знал. Вот один из них ко мне его и направил. А о том, что в "Плутоне" вы учились, он мне не говорил. Дак ты-то из той семьи пчелиной. Почему я тебе об этом и говорю.

– Мы в начальной школе вместе были. Койки наши рядом стояли. Ночами мечтали шёпотом о новых открытиях, науке. Я прошёл "вечный" отбор, а его зарубили по плохому зрению. И ещё что-то там нашли. Вроде печень.

– Значит, твой телефон ему дать!!?

– Обязательно.

– Он о тебе отзывался хорошо. Понять всё не мог, как ты в юристы пролез. Я ему глаза открыл, есть грех такой. Полчаса он сидел в трансе и попом попросил, если случай представится напомнить о себе. Ну и спросить, не хочешь ли ты в науку вернуться. Прошлое, сказал, помехой не будет.

– Он лекции там читает или практикой занимается?

– Вот тот англичанин Ламберг, дал ему лабораторию, и он работает по своей теме. Это точно помню, что он говорил. Многое не могу ему обещать, в смысле денег, но, мол, как никак своя лаборатория и место есть.

– Деньги меня и не интересуют,- произнёс задумчиво Пороховщиков.

– Ну, я думаю!!! Иметь в карманах миллиарды и ещё о них думать!?

– Ты ему давал кредит?

– Не а! Пополам. Его технологии, мои деньги. Он бывает тут раз в три месяца, чтобы запустить новые лекарства. У меня отдельный человек всем этим с ним занимается. Триста рабочих мест. Доходов – ноль.

– Убытков?

– Ноль. Я выбил через Минздрав льготы. Мы эти лекарства раньше за валюту покупали, которой всё время нет. Кабинет министров дал мне добро. Снабжаем теперь все медицинские центры, где делают пересадки.

– Всё, ухожу, а то душу мне разбредил,- Пороховщиков идёт к дверям.

– Бывай!- говорит ему Скоблев, но ответа нет.

Глава 6

"Древний человек знал камень. Жизнь его зависела от него. Наконечники, рубила, топоры делали из пород под это подходящих,- размышлял Сашка, возлегая на нарах в балке и пуская дым папиросы в потолок.- В археологических слоях, датированных по времени в 20 тысяч лет до н.э. находят предметы, в которых отверстия сделаны примитивным сверлением. В 30 тысяч лет до н.э. эти дырки делали специальными ударными сколами, предварительно уменьшив толщину места под будущее отверстие, а в 20 тысяч лет назад какой-то умник придумал сверлить. А вот теперь бомбы водородные собирают. Шутка! Выходит, что десять тысяч лет совершенствовали искусство обработки подручных вещей. Научный мир мне со страниц втирает о том, что письменность зародилась в 5-6 тысячелетии до н.э. Среди сочинявших этот бред, не было ни одного геолога. Вот где собака зарыта. Отрежьте мне голову, но наш предок был геолог. Не дровосек, мать их в одно место, не собиратель гусениц и кореньев, (ему плодов хватало), даже не охотник он был, хоть мясо и уважал. Прежде он был геолог. В поисках материала для скребков скитался он по окрестностям. И уже в отношении найденных галечников решал о месте своих стоянок. От их размеров зависело, сколько времени он там обитать станет. Стукать камни он стал не позднее двух миллионов лет назад. Бил, наверное, по пальцам нещадно, однако, промысла этого, хоть и больно, не бросил. Что заставляло его упрямо дробить собственные кости? Эко ты парень замахнулся! Битьё по пальцам желаешь привязать к письменности? А она не хочет. Я тут что-то другое увидел. Какой-то предвестник. Он бьёт по камню, попадает по своим пальцам и что? А то! После каждого скола он смотрит на результат, сверяет с тем, что ему хочется сделать, при этом жутко матерясь. Ладно. Ещё он видит внутренний рисунок камня, шероховатые линии. Могли эти линии ему до чего-то довести? Два миллиона лет назад, вряд ли, а триста тысяч лет назад должны были обязательно. От двух до трёхсот путь длинный. За это время он не только научился ловко обращаться с камнем, но и говорить. Или только мукать? Мумуканьем можно передавать только природные инстинкты поведения. Тебя послушать, так обработка камня – инстинкт, развившийся до совершенства. Не дави в пустоту. Аборигены Австралии в начале двадцатого века, те, что обитали в континентальных районах, использовали бутылки для изготовления наконечников методом сколов, так глубоко эти знания сидели в их головах. Но они имели язык, на котором общались о вещах серьёзных. Письменности не имели, но на скалах рисовали картины. Примитивные, да, так что?! Просто попав в обособленный мир, изолированный, они остались на уровне, от которого ушли, что, в общем, не значит, что их предкам не была известна письменность. Она была им в своём котле за ненадобностью, вот они и разучились писать. Вон в Кампучии при режиме Пол Пота девяносто процентов населения разучилось писать и читать в течение десяти лет. Так можно мумуканьем передавать знания о камне и его качествах, и технологию его обработки? Не только ведь зрением и элементарным повторением шёл древний дядька. А чё он вообще каменюку в руки взял? В руку ли? Ну, хорошо, окрестим верхними конечностями. Дотошный ты, сил нет. Он мог и в нижнюю взять по-первости, раз на то пошло. Без точности к истине не придешь. Вот ты употребил археологические находки, а они не есть истина в последней инстанции. Черепов древнего человека и фрагментов костей скелета полутора миллионной давности найдено в мире пару сотен. Всего. По ним не удалось составить общего, нет, обобщенного сапиенс, столь огромен разброс черт. Что есть пара сотен в промежутке сто тысяч лет? Капля? Мне в микроскоп не видно, что можно вывести из таких крох. Жило их много. Населяли они определённые местности густо. Значит, искать их кости надо там, где был в те времена климат достойный нашего волосатого предка. Волосы с него облезли в ледниковый период, когда он от холода в звериную шкуру облачился. Как же! Стал бы он от собственных волос отказываться в холода!? Он бы их, наоборот, отрастил. Путаница? Хочешь, чтоб он был голый и потому в шкуру? Иди ты со своими подколками в одно место. Вон у космонавтов в длительных экспедициях на орбитальных станциях, а сидеть там не на чем, задницы обрастали мгновенно. Годится. Значит, древний наш предок так пахал, что волосы у него стерлись. Или… Был таким лентяем, что беспрерывно сто тысяч лет валялся на камнях, его кто-то кормил, а он предавался праздности. И отлежался до пролежней. А может, он обгорел у костров? Осмолился! Вот стало холодно, и он напялил на себя для утепления шкуру какого-то животного. Это она все волосы на теле истёрла. Так вот всё было. Сейчас рыгну. Чего ж он потянулся к камню? Ясно, что не для метания. Если б так, до сих пор бы его кидал, как некоторые виды человекообразных обезьян. Он его по другой причине хапнул. И не случайно. Очень он ему был нужен. Очень. Прикинь, что ты первобытный мудак. Прикинул? Так чего ты его взял? Кости дробить. Какие? Обыкновенные. Животных и человека. Фу! Не человека, а живущего неподалёку гомо, отбившегося от своего стада. Как он до этого допёр? Наблюдением. Очень кушать хочется. Вот стая гомо улюлюканьем и воем отгоняет саблезубого тигра от жертвы, от парнокопытного. Именно стая. Голов в полсотни. Они как гиены валят толпой. Когти у них дай бог каждому и клыки тоже в наличии. Тигр парочку гомо в клочья, но чувствует на всех сил не хватит, сожрут, бросает добычу и ретируется. Они её жрут. Может и своих убитых сородичей заодно шамают. Не пропадать же харчам! Больных съели, стариков съели, а кушать хочется. Остаются кости, в которых вкусное и жирное, но достать, напряги мозги. Потому и мало костей в археологических раскопках. Съедали они друг друга, не оставляя следов. Дробили кости ударом о скалу, камни. Подъедаться приходилось в саванне, но недалеко от гор и леса, где прятались от тех же зверей. В саванне камней – иди сыщи! Мясо отоваривали в животы на месте, а кости тащили с собой до мест, где можно обо что-то дробить. К валунам и скальным выходам. О!! Я так бы делал. И чтобы раньше всех поживиться костным мозгом, видно, был он таки деликатес, прихватил бы с собой грудку, чтобы на месте костомахи истолочь. А каменюку с собой тащить край неудобно. Какой-то из конечностей надо было пожертвовать. Перемещаться на трёх. Поочерёдно меняя руку державшую камень. Это, вынудило его, в конечном итоге, распрямить свои задние грабалки и встать на них. Вернись к камню. Вернулся. Я его взял с собой. Что попало под конечность, то и волоку. Долго таскаю. Из поколения в поколение. Происходит трансформация. Медленно. Я долбаю им кости, а он вдруг пополам лопнул. Теперь их два и есть острый конец. Держать удобно и колоть кости сподручнее. Где логика? На следующий раз я его колю до того, как переться в саванну. И опять это длится долго. Из поколения в поколение. При сопровождении мумуканья и рыкотанья, мол, не подходи к моим кускам, а то пасть порву. И между делом спариваемся. Ты почти вундеркинд. Катим дальше. Поправку можно? Давай. Именно на стоянках древнего человека находят большое количество костей животных, а ты утверждаешь, что их долбацали в саванне? Ты временные рамки просеки. Индустрия камней отмечена на всех континентах, кроме Америк, на рубеже 3-2 миллионов лет назад. В это время они уже делали сколы, изготавливая конкретные рубила и скребки, примитивные резаки и это длилось до 0,5 миллионов лет назад. А мы речь ведём о времени между 20 и 10 миллионами лет назад. 3-2 назад гомо уже ходил на двух ногах и мог переносить добычу на свои стоянки. 20 миллионов лет назад он ещё не ходил своими двоими, на четверых конечностях передвигался. А звери, и это факт, жрут там, где разжились. Не тащат они добычу. Наш предок поступал также до известного времени. Когда стал ходить на двух, то решил перетаскивать к местам, где можно спокойно пожрать, не опасаясь нападений и приготовить камни для дробления костей. Это не раньше 5 миллионов лет назад,- Сашка вздохнул и выбросил погасшую папиросу в сторону печи.- Начал за здравие, а кончаю за упокой. Доболтался я до того, что он у меня три миллиона лет назад уже и говорил, и писал, и водку предпочитал другим напиткам. Судя из находок Лики в Олдувае, в одно и то же время существовало несколько видов. Какие-то стали тупиковыми, а какие-то добрались до нас. Грубо сказано. Существовали в одной местности в одно время. Может, одни виды вытеснили другие, и это происходило многократно в такой-то период времени. Воевали, значит? Нет, разгоняли друг друга костяными маслами. Ну, почём я знаю, почему черепа разных степеней развития в одних слоях оказались? Климат вот взял да и согнал их в одно место, и они поедали друг дружку ибо ещё на кого-то охотится было невозможно. Я ж не про это речь веду. А про что? Про косого Фому! О том, что к первому миллиону лет назад наш предок стал профессиональным геологом и камнетесом. Он через обработку познал породы его окружавшие донельзя. И интересные вещички ему тоже попадались. Золотые самородки, серебряные, нефрит, алмазы. При обработке камней, гальки и передавая опыт кому-то, надо было что-то пояснять. Я сам себя уговорил в том, что три миллиона лет назад он, наш предок, уже говорил нормальной речью. Он кричал своим соплеменникам, размахивая дубиной: "Поймайте мне вон того Homo habilus, мне кажется у него вкусные мозги, хоть их и не так много в его маленькой голове". Теперь самое время себя уволить. С чем ты не согласен? Они, несомненно, поедали друг друга и тех кто ниже их, да не ростом, на ступени развития, с нашей точки зрения. И гигантопитеков, которые с ними в одних краях обитали и грациальных питеков, и всех остальных они заглатывали залюбки. Надо брать отпуск и срочно ехать в психушку. Эти питеки доведут меня до гроба. Зачем я привязываю к древнему человеку геологию? А что сделали для становления современного человека гуманитарии? Вот тебе и ответ. Они только болтать мастаки, да непонятные книжки писать. Я склонен считать, что из питеков получился неандертальский человек. А мы от кроманьонского свои ветви людские тянем. Возможно, были и еще какие-то ветви, сошедшие с арены до 50 тысяч лет назад. Некоторые, снежные люди, спрятались и тихо угроблены нашей цивилизацией. Надо ли брать за основу, что 40 тысяч лет назад кроманьонец умел писать? Надо! А вот свидетельств тому не найдено. А они не сохранились. Он деревянной палочкой на морском песочке карябал. Смыло письмена волной. Мог на коже куском камешка чиркать, но кожа сгнила. И ведь на коже он и писал. Не было у него под руками другого пригодного материала для письма. Антинаучные концепции втираешь! Замачиваю. Есть такой момент. Оттолкнуться же не от чего. Они мне кричат, что письменность возникла на рубеже 6-5 тысячелетий до н.э. Так я не согласен. У меня бронзовые пластины коробки при исследовании дали дату изготовления – 12 тысяч лет назад. Это минус наши две – десять. Их послушать, так на скалах 8 тысяч лет назад землепашцы стали делать черточки, из которых и возникло письмо, но к 5 тысячелетию в виде простейшей клинописи. А мои бронзу катали десять тысяч лет назад, во времена, когда весь остальной мир вместо вилок использовал острую палочку. Мой переписчик жил 3869 лет назад. Что известно о том времени? Тёмное или Древнее царство в Египте. Кой-какие упоминания с Тигра и Евфрата на глиняных табличках. И всё. А девять назад что было? А ни фига не было. А у меня книга! Ну, это не книга, набор шелковых лоскутков. Ни хрена себе наборчик, открывающий прочитавшему в голове канал усиленного восприятия всяких звуков и, доводящий человека до сумасшествия. Этакое послание потомкам из расчёта – нака выкуси. 11300 лет назад, когда уже существовала письменность, некий субъект, явно знакомый с магией и потусторонними силами, обладавший знанием слова, заносит на шкуру, это видно она пришла в негодность, текст, точно положив его на звуковой ряд, чтобы ни в лево, ни в право не совались, ограничил его минными полями и табелем расшифровки, ужав всё до примитива, с расчётом того, что речь и язык изменяются со временем, о чём он знал наверняка, так, чтобы ознакомившийся с ним понял сущность, а смысл там есть, понял сущность собственного разума. Его основу и…, скорее всего ключ. Вот этим текстом он даёт ключ к самому себе. Читаешь, входи и пользуйся. Не понял, то есть, ключ не подошёл, в квартиру, где деньги лежат, не лезь. Хорошая мысль. Вор на то и вор, чтобы гражданин побеспокоился о сохранности своего драгоценного имущества. А я кто? Сто раз вор. Как я его надую? А я его текст прочитаю с заду наперёд. Звуковой ряд по его формуле не ляжет, но смысл текста я таким образом соберу. И не просто соберу, а перестрахуюсь, тоже его закодировав на нескольких языках в символической транскрипции. Мне хватит в башке моей места? Хватит. И превращусь как в сказке из красного молодца в козла. Говорила же сестрица: "Не пей водицы Иванушка, козленочком станешь". Жуть да и только. Ау!! Ау! Где вы?"