Алексей Швецов - Лохless. Повесть о настоящей жизни Страница 7

– Эта интелесьня, сто понимали фокуся-глюппы. Мозьно посимотлети бумага? — спрашивает китаец, едва не падая со стула от злости.

– Не проблема, — категорично заявляю я. — Завтра с утра. Паршин, который занимался этим вопросом, сегодня выходной. А так как материалы у него, то раньше чем завтра никак не получится.

– Ну вот и славненько, что так все разрешилось, — радуется Кондрашова тому, что мы наконец поднялись со своих мест и устремляемся к выходу из кабинета. — Только в самом деле, Сергей Владимирович, добавьте вашему восточному человеку одежды. Все-таки глобусы и школьники покупают. Мы же не занимаемся наглядными пособиями к урокам анатомии.

– Не вопрос, Вера Андреевна, прикидик организуем. Добавим и «пьосов», и «псицев», и «косиков», — обещаю я.

– Ага, — кивает Кондрашова, снова приводя в порядок бюст, — добавляйте. И мне занесите посмотреть. Как-нибудь вечерком.

Взгляд томных глаз, направленный на меня, может расплавить эскиз рекламного плаката, который она держит в руках. Только меня он оставляет равнодушным.

– Непременно… как-нибудь… — выдыхаю я и ускользаю за дверь.

Чаньчунь, гордо кивнув головкой, уходит к себе, ни о чем меня не спрашивая. Результаты работы фокус-групп его более не интересуют.

– Катя, меня никто не спрашивал? — задаю я вопрос своей секретарше, вернувшись от Кондрашовой.

– Спрашивали, — слышу я в ответ.

– Кому же я понадобился?

– Ну тот… я вам про него говорила.

– Так, не понял! Про кого?

– Который взятку передал, — преданно глядя в мои глаза, осторожно сообщает Катерина.

– А что, он еще раз приходил? — удивляюсь я.

– Нет, — секретарша в свою очередь удивляется моей непонятливости, — вот как утром конверт передал, так я его больше не видела.

– Спасибо, — выдыхаю я. — Спасибо вам, Катерина, за ценную и, главное, своевременную информацию.

Чтобы не разорвать секретаршу на части, я быстро скрываюсь от нее в кабинете. «Видимо, у психически нездоровых людей сегодня неблагоприятные дни по геомагнитным факторам», — справедливо решаю я и набираю домашний телефон Паршина:

– Привет, Олег, отдыхаешь?

– Ага, отдыхаю, — не то сонным, не то пьяным голосом отвечает Паршин. — Да?

– Манда!

– Что?

– Манда, говорю, ты паршивая, Паршин!

– Не понял?!

– Макет рекламы с голым китайцем — твоя работа?

– Моя, — гордо отвечает Олег.

Мне кажется, что я вижу, как он стоит в трусах возле телефона и самодовольно улыбается. Явно не врубается чувак.

– Ты чего тащишься? Думаешь все пучком?

– А ты видел? Я там для прикола харю нашего Чуньхуя влепил. Смешно, правда?

– Тебе бы по харе за такие дела!

– А чего стряслось-то?

– Стряслось то, что меня сегодня за твой прикол на бабуку натянули по самые помидоры. Сама вызывала. Чаньчунь нажаловался. Ему твой прикол не по теме пришелся. Кукрыникса херов!

– И чё теперь?

– Ничё. Отмазал я тебя, идиота.

– Фу-у-у, — с облегчением выдыхает Паршин. — Серег, я тебе.

– Слушай сюда! — Я перебиваю поток благодарности, готовый излиться на мою голову. — Тебе надо до завтра изобразить фокус-группы.

Долго и нудно я растолковываю ему свои идеи.

– Понял, сработаю. Все будет по высшему разряду.

– Вот-вот. И макет подправь. Китайца одень, и еще… я не знаю… усы добавь. Очки солнечные нацепи, но чтобы сходства с нашим Хуэем не было! Собак туда влепи, птиц, кошечек до кучи.

– Кошечек — это в смысле сладких кисок?

– Нет! Кошечек — это в смысле вонючих кошек, самого, мать их, животного происхождения.

– А зоопарк-то этот зачем?

– Этот зоопарк задницу твою прикрывать будет. Понял?

Олег уверяет меня, что все сделает как надо, и клянется в вечной любви. Не дослушав его, я опускаю трубу на рычаг, окидываю прощальным взглядом ненавистный кабинет и представляю себя уже на подходе к ночному клубу «Vaginal».

Тусовка

Рассматривать негативные стороны — это всего лишь пустая трата времени, ведь жизнь для того, чтобы ею наслаждаться. Сегодняшний день — это все, что считается в жизни. Кого интересует завтра?

Лучший способ защититься — не уподобляться.

Понедельник — день тяжелый. Но, несмотря на это жизненно важное наблюдение, клубный понедельник мало чем отличается от любого другого дня — или, вернее сказать, позднего вечера. Орды бездельников и любителей ночной жизни оккупируют многочисленные клубы, рестораны и бары столицы. «Vaginal» переполнен толпами перманентно скучающих людей, жаждущих развлечений.

Я вхожу в зеркальный зал этого культового клуба — альфы и омеги ночных тусовщиков и выискиваю знакомые лица, чтобы приземлиться за их столик, так сказать, «на хвоста», потому как отыскать свободный столик не представляется возможным. Замечаю трех девушек, с которыми смутно знаком. Вокруг них тусуются парни, затылки которых кажутся мне родными и близкими. Мой взгляд скользит вдоль их спин, опускается ниже. Нет, задницы этих господ мне совершенно ни о чем не говорят и абсолютно незнакомы. Тем не менее я двигаюсь по залу таким образом, чтобы по возможности попасть в поле зрения знакомых девушек. Я делаю пять кругов, постепенно сужая кольцо вокруг них. И вот, когда не замечать меня становится уже неприличным, одна из девушек, кажется Танюша, поднимает на меня взгляд своих оскорбительно-зеленых глаз. Я, как бы случайно, встречаюсь с ней глазами и приветливо машу руками. Есть контакт! Все три девицы начинают пожирать меня глазами и натянуто улыбаться. Как бы невзначай я подхожу к ним и с непринужденной улыбкой приземляюсь за их столик. Расцеловавшись с девицами, я говорю:

– Привет, как дела?

Получив кучу глупых улыбок в ответ, я приветствую сидящих рядом с ними парней. Те без особого энтузиазма жмут мне руку. В их глазах читается справедливый вопрос: «Что это за чувак и что ему надо?» Вместо ответа я просто тепло улыбаюсь. Парни так же тепло и загадочно начинают улыбаться мне. Со стороны мы похожи на группу педиков, соблазняющих друг друга. Но, поскольку атмосфера глупых улыбок царит здесь буквально повсюду, двусмысленность ситуации никого не напрягает. Улыбки наконец сменяются презрительно-аристократическими масками, и разговор, прерванный моим случайным появлением, возобновляется.

Одна из девушек делится впечатлениями о своем бой-френде, с которым она провела время на Ибице. При этом девушка пальцем показывает на парня, чтобы мы не перепутали, с кем именно она отрывалась на острове. Я обращаю внимание на ее загорелые до коричневой корки руки. Пальцы густо унизаны кольцами, что рождает ассоциации с невольницами из африканской страны Нуб. Глазами я спрашиваю Милу (так зовут девушку), слышала ли она о такой стране. «Вряд ли», — понимаю я. О такой стране она никогда не слышала в силу того, что ее никогда не существовало. Была когда-то историческая область в долине Нила, но об этом не знаю даже я. Да это и не главное. Главное, что парень, на которого девушка время от времени указывает пальцем — Фархад, — является представителем нефтяной элиты и, что еще важнее, он платит за весь стол. Мила под взглядами завистливых подруг чувствует себя королевой вечера и втирает какую-то чушь низким итальянским голосом, слегка обожженным по-гречески испанским солнцем.

Рядом с нами другая компания просматривает глянцевый журнал «Химия и наука» и вслух обсуждает достоинства новых синтетических «ускорителей». А один из парней, с лицом кавказской национальности, рассказывает о том, как собирался лететь с компанией на Кипр на показ мод, но так упился шампанским, что попал не в аэропорт, а в отделение милиции. Там он сильно захотел «по нужде». Когда же его выпустили через три часа и он осуществил свое трехчасовое желание у забора, то ему это долгожданное событие показалось много круче показа коллекции «Pravda — Burda».

Вокруг нашего столика кружат разные люди, желающие, как и я недавно, сесть на хвоста. Мы дружно прячем от них глаза. Люди, потеряв надежду и терпение, просто подходят и задают однотипный вопрос: «Как отдохнули?» Их никто не слушает. И они, не надеясь на исчерпывающий ответ, сразу переходят к рассказу о собственных впечатлениях об отдыхе.

– Привет, — подходит к столику очередной стервятник. — Как отдохнули?

Вместо ответа мы дружно ловим губами соломинки и тянем коктейли из бокалов.

– А я на Сардинии зависал, — продолжает он. — Круто. Отрывались по полной.

Через минуту я слышу, как красиво их компания отдохнула:

– Все перепились и поехали в баню. До прихода нашей компании в бане царила тишина. Скукотень, одним словом. Мы с собой взяли, как положено, приняли само собой. Раздеваемся и в бассейн ныряем. Соревнуемся, кто громче бултыхнется. Антон там с нами был. Тот устроил догонялки. Бегал за своей бабой. Она визжит, как Витас на высокой ноте, и от него удирает. Он хохочет и за ней мчится. Играют, значит. Антоха ржет так, что вода в бассейне начинает бурлить. Ну, догоняет он подружаку свою. Та отбивается. Антону уже играть расхотелось, он начинает немного злиться. И что вы думаете? Баба-то не его оказалась. Залепила она ему пощечину. Антон — тот еще джентльмен! — разворачивается и с разворота в торец чувихе. Баба оказалась немкой. Тут свои за нее вступились. Ну мы им устроили Сталинград… Не думаю, что они еще когда-нибудь в эту баню сунутся.