Николай Прокудин - Второе азиатское нашествие Страница 7

 Второй близнец, но только без кепки, похожий на первого, как две капли воды, пихнул брата в бок.

 Озоруев удивился таким странным, давно вышедшим из обихода именам и переспросил: верно ли он их понял.

 - Да вы не мучайтесь, гражданин начальник, называйте нас Авось и Небось! Так проще для запоминания. Нас все так зовут. Наш папаша имена специально подбирал позаковыристее, а нам вот теперь с ними жить и мучиться.

 Озоруев удивился, но ничего не сказал: всякое бывает. Что поделать, коли батька у пацанов такой юморной. Да и имена эти звучали не чуднее чем Даздрапема или Смертимпер…

 Парни выглядели настоящими здоровяками: круглолицые, кудрявые, косая сажень в плечах, высокие и статные — одним словом, «кровь с молоком».

 - Заметные фигуры, да дуры! Не успели вовремя спрятаться? Какого года рождения?

 - Нам по двадцать пять исполнилось! — дружно, почти хором, ответили близнецы. — Мы не местные, скобари, работали на даче у одной бабки, она нас по доброте своей и прописала. Да вот незадача — забрали и в армию, забрили опять!

 - Не опять, а снова… — буркнул второй близнец.

 - Угу, нам постоянно не везёт, — буркнул первый.

 - Отставить разговорчики, бойцы! Не угу, а так точно! — рявкнул комбат. — Понятно?

 - Так точно! — одновременно ответили братья.

 - Никитишна прописала? — догадался Максим.

 - Она самая. Хорошая бабка, добрая.

 - Эх, и меня прописала, проклятая. Лучше бы отказала, — вздохнул Озоруев, мысленно сочувствуя и себе, и братьям. Теперь взгляд комбата остановился на третьем солдате. Этот мобилизованный был полной противоположностью братьям–здоровякам. Хлипкий интеллигент, близорукий, в роговых очках с толстыми стёклами, на голове шляпа, которая давно потеряла всякую форму. Протёртые почти до дыр брюки «ботаника» пузырями топорщились на коленях.

 - Как фамилия, умник?

 Мужчина даже не встрепенулся, продолжая думать о чём–то своём. Пришлось комбату ткнуть его пальцем в грудь и повторить:

 - Ваша фамилия, милейший!?

 Интеллигент встрепенулся и ответил:

 - Израиль Соломонович Шмуклер. Но можно просто, без церемоний — Изя. Осмелюсь доложить, я кандидат наук. Физик–теоретик института прикладной физики РАН. К вашим услугам.

 - Круто! — охнули братья в один голос. — Влип, яйцеголовый!

 - Настоящий доцент, додик!

 - Нельзя отзываться на имя Изя! — отрезал военкоматчик. — Запомните, отныне вы не Изя, а рядовой Шмуклер! И потом, у меня вы числитесь банкиром, и вы не Израиль, а Самуил.

 - Так я за него. Я дальний родственник банкира. Самуил Абрамович убыл по делам бизнеса, меня в его квартире зацепили, а я не стал спорить: хочу выполнить свой священный патриотический долг. Вам ведь всё равно, кто призван, главное — галочку поставить.

 Озоруев с изумлением уставился на добровольца, покачал головой, хмыкнул и подумал: «Чего- чего, а доморощенных мыслителей–философов у нас в избытке. Ишь ты, физик–патриот нашёлся!»

 - Молодец, теоретик! Но ты у нас так и останешься, как в бумагах написано — Изя! — и Озоруев одобрительно потрепал солдата по плечу.

 - Должон быть ищшо один индивидуум, — уточнил, глядя в свои бумаги, дежурный офицер.

 - Ага! — дружно подтвердили братья. — Был, но он за пивом побёг, сейчас вернётся.

 - Василий Степанович Дормидонтенко! — прочитал военкоматчик по бумажке.

 - Точно–точно, Васёк его имя! — закивали братья кудрявыми головами. — Как нашего нового Президента — Васей зовут.

 Озоруев затосковал: не успев встать в строй, часть его батальона уже подалась в бега. С кем прикажете наступать на грозного врага? С кем идти на войну?

 В это время через забор перевалился и шумно рухнул огромный мешок. Неожиданно «мешок» матюгнулся, поднялся, отряхнулся от пыли и мусора, кустарник затрещал под мощным напором солдата, и он оказался на плаце. Перед Максимом предстал человек, одетый в мятую бесформенную гимнастерку.

 - Лёгок на помине! — в унисон прокомментировали появление бойца братья. — Это и есть наш Вася. Надо же, вернулся, а мы думали: убёг! Степаныч, становись на место!

 Небритый мужчина с помятым лицом и бегающими воспаленными глазками, присоединился к компании, вернее, попытался встать в строй. В руках он сжимал две банки пива.

 - Ефрейтор Дормидонтенко. По штату — старший гранатометчик, — представил его работник военкомата.

 Максим покачал головой и категорично сказал:

 - Ни гранат, ни гранатомета этот гвардеец у меня не получит. Его место кобылам хвосты крутить или в крайнем случае отправим поваром в хозвзвод.

 - Возражаю! Он должен служить согласно штату в гранатометно–пулеметном взводе… — вякнул военкоматчик, но сразу осекся под недобрым взглядом комбата.

 - А где ты был, когда этот штатный гранатометчик в бега подался? Самовольщика поощряешь, понимаешь ли…

 - Ладно, пусть будет по–вашему, поваром так поваром.

 Теперь в строю стояло четверо бойцов.

 - А где остальные? — спросил Озоруев. — Показывайте оправдательные документы уклонистов.

 Прямой вопрос, который задал Макс, смутил, но не поставил в тупик армейского чиновника. Толстяк передал Озоруеву пухлую пачку бумажек. Максим начал перебирать справки, узнавая, кто именно был приписан и счастливо избежал участи стать пушечным мясом на благо Отечества. И кого тут только не было: банкир, предприниматель, министр, шоумен, артист, сотрудники аппарата администрации президента и министерств.

 - Ужас! Что же такое со здоровьем элиты? Как я вижу, сплошь больные люди управляют страной…

 - Не моего ума… — уклонился от ответа чиновник. — Моё дело — отчетность…

 - Как прикажешь пятью боевыми штыками удерживать линию обороны протяжённостью три- пять километров?

 - Не хотите удерживать оборону — переходите в наступление, — хохотнул военный чиновник. — По–суворовски действуйте! Ведь лучший вид обороны — наступление!

 - А если серьезно?

 - Ну, если серьезно, то для усиления к вам прибудет рота молодого пополнения из Санкт- Петербурга. Как говорится, добровольцы с родины всех выдающихся людей государства. Волонтеры уже экипированы и ждут вас на железнодорожной станции в Воскресенске. Теперь можете получать для батальона обмундирование, сухой паёк на неделю и в путь.

 - Можем? — ехидно передразнил его Озоруев. — А что, есть другой вариант? Можем и не получать?

 - Такого варианта пока нет. Пока… Но… а это мысль… — пробормотал появившийся сержант.

 - Никаких мыслей я вам не позволю! — прервал его Озоруев. — А где наше оружие и боеприпасы?

 - Оружие получите на месте, в районе боевых действий. Сейчас могу выдать только одну ракетницу для подачи сигналов подразделениям, фонари и штык–ножи. Радиостанций тоже нет в наличии. Извиняйте…

 Озоруев изумленно посмотрел сначала на чиновника военкомата, а потом на сержанта- кладовщика, почесал затылок и махнул рукой. Воевать он всё равно не собирался, планируя покинуть этот «кастрированный» батальон на первом же полустанке.

 Жуликоватый кладовщик принес пять комплектов зимнего и летнего обмундирования и предложил расписаться за пятьсот пар сапог, пятьсот комплектов х/б и пятьсот штук противогазов.

 - Дудки! — комбат показал ему огромную фигу и поднес её к носу тыловой крысы.

 - Как хотите, — сержант пожал плечами и добавил: — Сам за вас могу расписаться.

 - Я тебе распишусь! Выдать всё, что положено батальону!

 Комбат хотел было врезать ему по челюсти, но передумал. Зачем кипятиться, ведь призыв на войну он воспринимал по–прежнему как плохую шутку. И для него лично это дурацкое шоу, устроенное ребятами из «Арбатского военного округа», скоро закончится. Он совсем не собирался бежать в атаку с патриотическими воплями: «За Родину!», «За президента Васю…!». Нет, в эти игры он больше не играет… Озоруев нехотя надел новую полевую форму, затянул портупею, повесил через плечо командирскую сумку. Кожаные ремни радостно скрипнули при этом. Несмотря на внутреннее сопротивление всему происходящему, верх взял воспитанный годами долгой службы «офицерский стержень». Комбат проследил, чтобы и его бойцы переоделись.

 - Остальное имущество доставить к месту погрузки эшелона! — велел Максим и вышел со склада.

 Немного подождав пока кладовщики выполнят его распоряжения и построив бойцов в колонну по одному, комбат повел их к воротам комендатуры. Там мобилизованных поджидала колонна грузовых машин с продуктами и вещевым имуществом, и всё тот же «тюремный» автобус. Автоколонну охранял взвод ОМОНа с автоматами, в касках и в бронежелетах. Батальон погрузили в призывной «автозак» и под конвоем с ветерком доставили на вокзал к эшелону.

 Глава 4. «Прощание славянки»

 Президент слушал доклады главного военного прокурора, руководителя контрразведки, министра наступления и внутренних дел. Речи министров и генералов были деловиты, а в словах сотрудников администрации даже звучали оптимистические нотки.