Григорий Полянкер - Белая ворона Страница 7

Тетя Зося поправила халат, пригладила растрепавшиеся волосы, выбившиеся из-под косынки и, с трудом сдерживая улыбку, которая рвалась на розовые ее губы, добавила:

– Конечно, у вас один выход. Вы в конце концов победите.

– Но ведь он даже не желает с нами разговаривать, – слезно отозвалась Дебора, – он даже не смотрит в нашу сторону.

– Чем больше добра мы пытаемся ему делать, тем больше он злится, – добавила Шпак-Ковалик.

– А Жора, который способен уговорить камень, тоже ничего не может сделать со стариком, – добавила Ната Церетели.

Тетя Зося окинула всех троих пронизывающим взглядом, задумалась и вдруг просияла, что-то вспомнив. Она нагнулась к ним, озираясь по сторонам, и, словно поверяя большую тайну, прошептала:

– Кто-то мне сказал, что послезавтра у старика день рождения. Знаете, человек не более как человек со своими странностями и слабостями, а сердце – не камень. Когда в такой знаменательный день преподносят ему букет роз, тортик или сувенир вроде зажигалки, пепельнички, рубашку или галстук, как бы он ни был черств – становится добрее, ласковее и даже забывает обо всех обидах. Вот у вас и появился подходящий случай оказать ему внимание и помириться…

– Ой, тетя Зося, какая же вы умница! – всплеснула руками Ната Церетели. – Ведь это идея!

– А сколько лет ему исполняется?

– Какая разница сколько лет? Вам ведь важны не его годы, а случай поздравить его, вот и вся недолга, – уже рассердилась тетя Зося. И весь ее вид выражал одну мысль: «Какие вы глупые, что задаете такие нелепые вопросы!»

Все трое обхватили тетю Зосю и стали ее целовать.

– Миленькая тетенька Зося, какая вы мудрая! Умничка! Золотая мысль! Как же мы сразу не додумались?…

Они отправились в отдаленный уголок парка, присели на травке и стали советоваться, как провести эту новую операцию, вернее, как отметить это знаменательное событие, что можно придумать для юбиляра за считанные дни.

Жора-культурник опять вырос, как из-под земли, увидев озабоченных балерин.

Узнав, о чем спор и что стряслось, он зажегся. У старого упрямца приближается такая важная дата, а они так поздно об этом узнали. Необходимо поднять общественность. Он добьется, чтобы широко отметили такое важное событие. Шутка сказать – день рождения такого знатного человека! Во-первых, он сделает так, чтобы администрация направила ему лично поздравительную телеграмму, это раз. Шеф-повар испечет торт и утыкает его свечами, нужно только уточнить, сколько старику стукнет, сколько свечей надо. Садовники нарежут цветов и поднесут ему. В клубе вот уже пять лет пылится огромный макет новой кухни и некуда его девать, он занимает черт знает сколько места, так они преподнесут этот макет юбиляру, и пусть подавится им!

Кроме того, он напишет куплеты про день рождения старика и сам придумает к ним музыку. Он же и напишет большой плакат – приветствие. И, кроме того, устроит в честь его вечер самодеятельности в летнем клубе, где девчата и парни будут плясать, петь, декламировать. Словом, старик будет доволен.

Короче говоря, можно вполне положиться на него. Уж коли он, Жора, возьмется за дело, то будет порядок в танковых войсках! Ол раит, генацвале!

План, который на ходу был составлен вчерне культурником, ошарашил балерин и произвел на них огромное впечатление. Одно только их тревожило: что же это получается, все сделает один Жора? А они трое останутся в тени? Окажутся в стороне? В такой день уж безусловно приедет сын старика, директор их театра, их поилец и кормилец. И сын должен видеть, быть свидетелем того, как они чествуют его отца, с каким почтением относятся к нему. Пусть сам посмотрит, какой заботой окружили любимого отца, как за ним ухаживают. Естественно, небось надолго запомнит их и сделает для себя соответствующие выводы.

Сказано – сделано.

Все четверо развили бешеную деятельность. Чуть с ног не сбились. На кухне готовили именинный торт. Повара старались не ударить лицом в грязь. Балерины помчались на Привоз и купили три букета пышных цветов. На толкучке приобрели соломенную шляпу, точно такую же, как он носил и которая сначала вызывала едкие шуточки и остроты, купили новый зонт допотопного производства, дабы он не намного отличался от того, которым пользовался здесь. Купили еще какие-то мелочи – сувениры и были счастливы. Ничего для именинника не пожалели. Потратились, но были уверены, что все это окупит себя сторицей. За эти дни они остались без ног, потеряли еще больше живого веса… Но какое это имеет значение? Игра стоила свеч. Не каждый день могут они встретиться лицом к лицу с папашей своего директора. Не каждую неделю справляют такому человеку день рождения.

Жора ходил как жених. Все готовил с размахом, позабыв о каждодневных мероприятиях. Трудности испытал только при составлении куплетов и музыки к ним. Ведь он собирался приветствовать юбиляра поэтическими строчками, а не обыденной прозой. Как назло, строки ложились на бумаге, как инвалиды, – искалеченные, малозвучные, унылые, а рифмы не клеились совершенно.

Но он не падал духом. Не пожалеет еще одной бессонной ночи, но придумает, как положено!

Вот и наступило долгожданное утро. Жора и балерины нарядились в свои праздничные одежды. Ездили накануне специально на Дерибасовскую к лучшим парикмахерам, чтоб они накрутили им наимоднейшие прически. Все четверо очень нервничали, но больше всех, конечно, переживали балерины. Особенно волновались, не в силах представить себе встречу с сыном старика, если, конечно, тот приедет, хотя приедет он наверняка. Как же может быть иначе – день рождения отца родного.

Утро началось как обычно. Отдыхающие, как всегда, были озабочены своими повседневными делами: распаренные, усталые, но веселые, возвращались они с пляжа. Аппетит разыгрался, и они спешили в столовую. Но, увидев огромный плакат у входа, останавливались в изумлении. Такого плаката с такой необычной надписью никто еще здесь не видел.

На плакате значилось, что администрация дома отдыха и все местные организации, начиная от месткома и кончая обществом «Спасения на водах», горячо и сердечно поздравляют дорогого и любимого отдыхающего Афанасия и т. д. и т. п.

На столике номер восемь, там, где обычно восседали балерины, стоял большой пирог со множеством свечей. В банках из-под томатов красовались цветы. На стуле лежали какие-то коробочки, а над ними возвышался приевшийся всем макет новой кухни.

Отдыхающие, проходя мимо столика номер восемь и мимо огромного плаката с приветствием, задерживались, пожимали плечами, не представляя себе, что, собственно, произошло. Кого и за что собираются чествовать и что это за личность, взбудоражившая весь дом отдыха?

Еще больше удивило людей, когда они прочитали объявление, что, в связи с этой важной датой, в клубе состоится вечер самодеятельности, а затем танцы.

– Балерины, размалеванные, вычурно причесанные, пестро наряженные, стояли у дверей в ожидании соседа, намереваясь первыми его поздравить и облобызать. Чуть поодаль нервно вышагивал взад и вперед с огромным рупором Жора.

Ему надлежало при появлении именинника прокричать в рупор те куплеты-поздравления, которые он сам придумал в эти бессонные ночи.

И виновник торжества наконец-то появился! Он медленно шагал, – руки за спиной – не представлял себе, что его ждет.

Когда он подошел ближе, то увидел шумную толпу людей вокруг какого-то плаката. Он не понимал, что там за шум, почему люди не завтракают, а столпились у плаката. «Но какое, – думал он, – это имеет отношение ко мне?» И медленно прошествовал к своему столику.

Вдруг навстречу ему бросились балерины и стали его обнимать, что-то выкрикивая. Они протягивали ему цветы, и он оторопел от удивления.

– Поздравляем вас, дорогой наш сосед!

– Десять тысяч лет живите счастливо! – хором воскликнули они, собираясь еще что-то добавить, но он резко вырвался из их объятий и вдруг увидел плакат, пробежал его глазами и потерял окончательно дар речи.

– С ума посходили! – с трудом пробормотал он. – Просто житья нет от этих баб. Чего они ко мне привязались?

– Папаша, не обижайтесь! – воскликнула чуть ли не со слезами на глазах Шпак-Ковалик. – Это мы, честное слово, от чистого сердца!

– Мы вас поздравляем с днем рождения! – вмешалась Ната Церетели.

– С каким днем рождения? Вы что, с ума сошли?

– Это ведь элементарная вежливость… – вставила Дебора Цирульник. – Сосед по столику, и вообще…

– Вообще, я уже вам заявил, что мне надоели ваши бесконечные фокусы! – крикнул он. – Что вам от меня нужно?… Никакой у– меня не день рождения. Я родился зимою, а теперь лето… И к тому же отстаньте! Буду жаловаться!

– Боже мой, что за упрямец, слова не дает сказать! – развела руками Шпак-Ковалик. – Мы так старались, а он…

Старик направился к столику, чтобы съесть свою рисовую кашу с молоком, и обалдел окончательно, увидев вместо нее не то пирог, не то торт со свечками и какой-то чудовищный ящик, чем-то похожий на саркофаг.