Дом на берегу лагуны - Ферре Росарио Страница 7

После обеда перешли в гостиную выпить кофе. Донья Эстер объяснила Буэнавентуре, что сахар нужно брать серебряной ложечкой, слегка отставив мизинец в знак своей утонченности; нужно вставать, если в комнату входит дама, и открыть даме дверь, если она собирается выйти, а не ломиться в дверь впереди нее, как бык, которому не терпится оказаться на лугу. Когда он собрался уходить, она упросила его сходить завтра в ателье к своему знакомому фотографу, чтобы тот сделал его портрет. Она хотела послать его своим подругам, Анхелите и Кончите, в Вальдевердеху, дабы они смогли убедиться в том, что их юный племянник пребывает в добром здравии, несмотря на москитов и нездоровую воду Острова.

Через несколько дней, когда донья Эстер возвратилась от Ребеки в шестой раз, она, измученная, вошла в гостиную и опустилась в плетеное кресло. На мраморном столике лежала фотография Буэнавентуры. Донья Эстер заранее попросила фотографа принести ей снимок домой, потому что на следующий день собиралась послать его в Испанию. Она проворно вскочила и поднесла портрет к глазам, чтобы лучше его рассмотреть.

«Ну и дура же я! – подумала она. – Таскаюсь по городу чуть живая, готова найти в короли Ребеке какого угодно сопливого мальчишку, а в это время у меня в гостиной – ни дать ни взять, настоящий монарх!»

На следующий день донья Эстер вместе с несколькими дамами из комитета явилась к Ребеке, неся под мышкой портрет Буэнавентуры в рамочке из красного бархата.

– Настоящий король, – сказала она ей, показывая снимок. – Ему двадцать три, немного старше, чем нужно. Только что приехал из Эстремадуры, и видно, что из хорошей семьи. У него с собой старинный документ – его генеалогическое древо производит впечатление. Думаю, тебе надо с ним познакомиться.

Взглянув на портрет, Ребека дважды думать не стала. Буэнавентура показался ей самым красивым мужчиной на земле, и она согласилась видеть его своим королем еще прежде, чем увидела во плоти и крови. Буэнавентура пришел к ней с визитом на следующий день и поцеловал руку. Роль короля бала ему очень нравилась, и он старательно вникал во все детали этикета. В день коронации он держался так, что Ребека и вправду, когда он сопровождал ее к трону, чувствовала себя королевой Антильских островов; а в день свадьбы, месяц спустя, он шел с ней от алтаря, поддерживая ее под локоть и выступая, будто белый журавль. Он не просто казался аристократом, он вел себя так, будто был им на самом деле. За добрую милю видны были воспитание и элегантность, которых ему никто не прививал, но которые он впитал с молоком матери.

4. В тени акул

В начале века наш остров неожиданно приобрел в глазах заправил Рейха важное стратегическое значение. Кинтин фанатично увлекался историей, особенно много знал как раз о том периоде времени и часто, когда мы еще были молодоженами, рассказывал мне всякие интересные вещи. То была эпоха приключений, и я с удовольствием слушала рассказы об адмирале Альфреде фон Тирпице. «Адмирал, – рассказывал Кинтин, – постоянно настаивал во время бесконечных аудиенций при дворе кайзера Вильгельма II, чтобы в Пуэрто-Рико была немецкая военно-морская база с целью охраны торговых путей между Антильскими островами и Мексиканским заливом». Кроме того, превращение Эль-Юнке в пушечное гнездо Круппа означало для немцев больший контроль над Панамским каналом, который приобретал все более важное значение для североамериканского флота. По нему свободно ходили суда, охранявшие границу на всем ее протяжении, от самых отдаленных берегов Калифорнии до портов Балтимора и Нью-Йорка.

Эта тема меня заинтересовала. В результате деятельности фон Тирпица немцы высадились на Острове, и в 1917 году, в год свадьбы Ребеки и Буэнавентуры, Остров жестоко страдал от этой осады. Окруженный немецкими подводными лодками, Остров был похож на дельфина, преследуемого голодными акулами. Субмарины кишели всюду. Они прятались в закоулках морской впадины Пуэрто-Рико, заселенных красными кораллами и ядовитыми анемонами на все двадцать семь тысяч миль глубины, и изучили эти закоулки так же хорошо, как собственную ладонь. Подводные лодки были прекрасно видны с плоских крыш Старого Сан-Хуана, где народ развлекался тем, что разглядывал, как они погружаются и всплывают, в такие же бинокли, какие носили на ипподром, чтобы наблюдать за скачками.

Наше стратегическое значение стало очевидным и побудило Соединенные Штаты разместить на Острове военно-морские базы, где поселились тысячи американских солдат. Каждый день они пускали ко дну какое-нибудь судно, которое приносило Нептуну в подарок все, чем были нагружены его внутренности: канистры с бензином, рулоны типографской бумаги, мешки с бобами, рисом и солью. С полок магазинов стали исчезать товары. Люди жили только за счет Чрезвычайной программы правительства Соединенных Штатов, согласно которой все получали военный паек, что доставляли американские конвойные суда, закамуфлированные так же, как те, на которых прибывали солдаты.

Торговцы Сан-Хуана подсчитывали свои барыши, но не золотом и серебром, а каучуком, цистернами бензина и соленым пшиком, которые они тайно копили на складах своих магазинов, и Буэнавентура был одним из них. Остальное население, привыкшее туго затягивать пояс на пустом животе, перебивалось кое-как ячменным кофе с ромом и бататом, сваренным в апельсиновом чае, а дети бродили босые, завшивевшие, со вздутыми животами. Когда эти бесплотные создания бегали по улицам, то казались обрывками папиросной бумаги, которые туда-сюда носит ветер.

5. Начало коммерческой деятельности

На гербе Буэнавентуры, унаследованном им от его предка Франсиско Писарро, был изображен рыцарь в доспехах, шпагой пронзающий кабана.

– Все Писарро – Мендисабали были процветающими торговцами до того, как стать конкистадорами, – сказал Буэнавентура Ребеке в день свадьбы. – Прежде чем отправиться в Перу, семья занималась производством ветчины, которую выгодно продавала по всей Кастилии. – И с этими словами надел ей на безымянный палец золотое кольцо, также унаследованное от блистательного предка.

После свадьбы дела у Буэнавентуры пошли хорошо. Он получал баснословные барыши от продажи воды, и дедушка его жены, дон Эстебан Росич, им гордился. Дон Эстебан Росич продавал пассажирские пароходы и решил помочь своему внучатому зятю. Он преподнес ему в подарок два небольших судна водоизмещением по восемь тысяч тонн каждое, чтобы Буэнавентура мог доставлять товары из Испании. Ребека окрестила их «Родина» и «Свобода», разбила о борт бутылку шампанского и подняла тост вместе с алькальдом и другими именитыми приглашенными за прекрасное будущее «Мендисабаля и компании», предприятия, только что основанного ее мужем.

Мой свекор не был так умен, как казалось Ребеке поначалу, но его вел безошибочный инстинкт коммерсанта.

– Времена сейчас трудные, – сказал он своей жене, еще когда они жили в каменном бунгало на берегу лагуны. – Любая торговля может лопнуть, только не торговля съестными припасами, – что бы ни творилось на свете, еда людям всегда нужна.

В 1918 году, когда немецкие субмарины держали столицу в осаде и люди умирали от голода, Буэнавентура решил расширить торговлю. Он купил в Новой Шотландии рыболовную шхуну с тресковым филе, которой удалось миновать блокаду. Буэнавентура пустил рыбу в продажу, и она разошлась меньше чем за неделю. Куски филе были толстые и сочные и были покрыты сверкающими крупинками соли, защищавшей их от влаги и мух, чтобы они подольше не портились на тропической жаре. Уже не говоря о том, что в них содержалось астрономическое количество протеина и кальция. По горам и долинам, под растрепанными пальмами, у сахарных заводиков и рядом с бедными хижинами высокогорья – всюду весело булькало в латунных кастрюлях над очагом, сложенным из трех камней в тени мангового дерева, тресковое филе, которое Буэнавентуре привезли из далекого Галифакса, филе, приправленное пальмовым соком, ямсом, малангой и зеленым бананом.