Лия Флеминг - Спасенная с «Титаника» Страница 70

Хэрриет не сдвинулась с места.

– Я никуда не пойду, – заявила она. – Это мой дом. Не желаю, чтобы о нас чесали языками.

– Без тебя и я не уйду! – воскликнул Родди, однако Хэрриет была непоколебима. – Я обещал маме…

Хэрриет подняла голову и устремила взгляд на Гровера.

– К добру или к худу, он мой сын. Никогда не думала, что увижу, как вы двое деретесь до крови, точно горные козлы, но, видимо, к этому дело шло давно. Родерик, тебе действительно лучше уйти. Рукоприкладства в этом доме я более не потерплю.

Она помогла сыну подняться с пола. Казалось, Гровер до сих пор не пришел в себя от изумления.

– Ты давно заслужил сегодняшнюю трепку, Гровер Паркс, – обратилась Хэрриет к сыну. – Я рада, что Родерик не станет твоей копией. Гровер, Гровер, что же ты натворил… Ты уничтожил все хорошее, что было в твоей жизни, и, что самое печальное, пока даже не сознаешь этого. Но однажды прозрение наступит. Ты окончишь свои дни жалким, одиноким стариком, если не изменишься. Сожженные мосты очень трудно восстанавливать.

Гровер сидел на полу и отряхивал одежду, делая вид, что не слышит слов матери, затем поднял налитые кровью глаза.

– Вышвырни отсюда этого неблагодарного щенка, иначе я тумаками научу его уму-разуму.

– Ты все еще ничего не понял? Дням, когда ты мог раздавать тумаки, настал конец. Родерик уйдет отсюда и больше не вернется, если ты сейчас же не попросишь у него извинения.

– Еще чего! Я лучше знаю, что ему нужно, и должен за это извиняться?

– Он не твоя собственность. Считай, ты лишь взял его на время – так всегда бывает с детьми. Ты упустил свой шанс. Не хотелось бы целиком и полностью нести ответственность за то, что из тебя получилось, и все же… Мы с отцом слишком много позволяли тебе командовать. Посмотри на себя! Какая женщина захочет от тебя родить? Я беру назад все мои слова о твоей жене. Селестина знала, что делала, когда схватила сына в охапку и прыгнула на пароход. Очевидно, «Титаник» кое-чему ее научил. Только она попала из одной катастрофы в другую. Прошу тебя, извинись перед сыном, пока не поздно.

В гробовой тишине Родди закрыл дверь, оставив позади жизнь в Оук-корт. Высоко в небе висела луна, звезды освещали подъездную аллею, по которой он шагал, сжимая в руке саквояж с одеждой. Куда ему теперь податься?

В этот момент Родди владела только одна мысль: он свободен! С плеч будто свалился тяжкий груз. Бабушка права, пути назад нет. К отцу он ни за что не вернется, однако, если не хочет умереть с голоду или замерзнуть в ночи, нужно поскорее что-нибудь придумать.

Родди бодро направился в сторону города, манившего к себе огнями. Он уже знал, что будет делать. Цепи разорваны, оковы сброшены, впереди новая жизнь. И пускай ему страшновато, он уверен: все будет хорошо.

Глава 90

Близилось Рождество. Селеста составляла список покупок в мясной, кондитерской и зеленной лавках. Несмотря на тяжелые времена, нужно отметить праздник как полагается. Если бы вспомнить, что и как делала Мэй… На кухне ее отсутствие ощущается особенно остро.

В этом году многие мужчины остались без работы, так что для их семей праздник будет невеселым. Сама Селеста успела поработать на продуктовом складе и в магазине одежды. Говорят, в стране глубокая экономическая депрессия.

В отличие от многих, Селесте повезло: у нее есть дом и семья – люди, которым она небезразлична. Вдобавок в Ред-хаусе не сидят без средств – Арчи и Селвин регулярно приносят домой деньги. Да, они везунчики и потому обязаны делиться с другими. На Рождество Селеста хочет порадовать Эллу, хоть немного подбодрить ее после тяжелого года. Из Кэннок-Чейс привезут елку, а на соседней ферме уже заказана индейка. Для детей из городского приюта Селеста готовит небольшие чулки с подарками.

Элла заканчивает выпускной курс, специализируется на скульптуре. Кроме того, она подрабатывает в младшем отделении Бирмингемской школы искусств, каждый день ездит на поезде и отчаянно влюблена.

Она так тщательно скрывала имя предмета своей страсти, что Селеста начала опасаться, уж не женат ли этот тип и не водит ли девушку за нос. Однако Кир Уолш оказался худым, нескладным и взъерошенным молодым человеком одних лет с Эллой, социалистом с твердыми убеждениями в отношении политической ситуации и прав трудящихся. Он преподавал рисование с натуры, не посещал церковь и поначалу косился на семью Эллы с подозрением. Его родители были ирландцами, осевшими в Бирмингеме, но Кир никогда о них не упоминал и говорил исключительно о митингах, предвыборных кампаниях и о том, что средний класс не имеет понятия об условиях жизни в городе. По мнению Селесты, грубоватый, хотя искренний и честный юноша; «нешлифованный алмаз», как сказал бы каноник Форестер.

Селеста видела, как светилось лицо Эллы, когда за столом Уолш читал им лекцию о распространении фашизма в Италии и Германии. Девушка от него просто без ума, а он смотрит на нее с изумлением, словно не верит, что такая красавица внимает каждому его слову.

– Вряд ли он ей подходит. Она еще совсем ребенок, – как-то за ужином шепнула Селеста на ухо Арчи. – Мне было столько же, когда появился Гровер, и вот чем закончилось.

– Сейчас все иначе, – возразил Арчи. – У молодых больше возможностей быть самими собой. Если они любят друг друга, то найдут общие точки.

– Но у него такие радикальные взгляды! – не соглашалась Селеста, наполняя чулки мандаринами и орехами. – Он говорит, в Европе скоро вспыхнет новая война. Германия наращивает мощь, строит железные и автомобильные дороги – использует труд своих безработных. Это ведь не так, войны не будет, правда?

– Они едва знакомы, да и Кир, похоже, из тех парней, которые не торопятся с женитьбой, – рассмеялся Арчи. – Пусть себе встречаются.

Селеста до сих пор не открыла Элле тайну ее происхождения и настоящую причину их с Арчи поездки в Болтон. История Мэй и Джо подтвердилась, однако о ребенке никто не мог сказать ничего определенного, за исключением того, что у четы Смитов родилась девочка. Викарий тоже не сумел помочь, сказав в свое оправдание, что крестил сотни младенцев. Одна из девушек с бумагопрядильной фабрики вскользь обронила, что Джо был светловолосым, тогда как Мэй утверждала, что он брюнет. Удастся ли Селесте когда-нибудь раскопать факты? Она не хочет говорить об этом с Эллой, пока не будет иметь на руках доказательств.

Никак не удается найти подходящий момент, чтобы начать этот разговор, заново вскрыть глубокую рану – вот в чем проблема. Селеста терзалась сомнениями: может, вообще забыть обо всем? Арчи, однако, ее аргументы не казались убедительными.

– Мы обязаны рассказать Элле о наших предположениях, она имеет право выяснить правду. Ей ведь даже о «Титанике» неизвестно!

– Хорошо, расскажу, только сейчас не время. Она не слушает никого, кроме своего Кира.

В этом году Рождество выйдет скромным, и главным событием сочельника будет полуночная служба в соборе. Селеста отправила Родди подарок, надписав на посылке адрес автобазы в окрестностях Акрона, где он теперь обитает. Ей ничуть не жаль, что мальчик оставил Оук-корт. В длинном письме он подробно описал сцену своего ухода. Селеста охотно посмотрела бы, как Гровер корчится на полу, получив дозу своего же лекарства. Она разорвала все контакты с мужем. Когда Элле станет известно, как в действительности обстояло дело, и когда жизнь опять наладится, Селеста будет добиваться развода, но все по порядку.

Вместе с приятелем Уиллом Родди постепенно создает собственный парк большегрузных автомобилей. В их подчинении целая команда водителей, нанятых по контракту. Они занимаются перевозкой грузов из штата в штат, накручивая на спидометры тысячи миль.

Хотя Родди теперь сам зарабатывает себе на хлеб, в его письмах по-прежнему сквозят неудовлетворенность и тревога. Селеста чувствует, что сын разочарован тем, как повернулась жизнь. В Англию он не собирается, Селеста перестала и спрашивать об этом. Зачем ему теперь возвращаться? И все же разлуку с сыном переносить тяжело. Конечно, Элла ей как дочь, однако в сердце на первом месте всегда Родди, единственный сын. Рядом с ней хватает родных людей, но сейчас все равно все не так, как в прежние времена, когда они жили впятером – она, Мэй, Элла, Родди и папа. Как весело они проводили Рождество! Жизнь казалась проще и интересней: нужно было придумать, чем развлечь пожилых священников, не пропустить репетиции рождественского хора, купить детям подарки и спрятать их в укромном местечке – сколько счастливых воспоминаний…

Селеста улыбнулась и вздохнула, вспомнив, что старая жизнь держалась на обмане, который она сочинила по поводу своего возвращения, на секретах, что хранила Мэй, да и семьей в обычном понимании они не были.

Появление в доме Арчи многое изменило. Теперь Селвину есть с кем поговорить о том, как в доме не хватает Мэй. Благодаря Арчи Селвин сумел завязать с выпивкой и еще дальше продвинуться в деле помощи ветеранам. Благодаря ему зарубцевалась часть старых душевных травм, нанесенных войной. Арчи и Селвин говорили на темы, общие для них, бывших солдат. В свою очередь, Селеста может только догадываться, что оба пережили. Это что-то вроде тайного братства, куда нет входа гражданским, – такое же чувство единения возникло между нею и Мэй, разделившими события кошмарной ночи в апреле 1912 года.