Елена Ляпота - Через тернии к свету (СИ) Страница 72

— О чем? — ошалело спросила Марина, — Вы ведь меня почти не знаете, а уже делаете выводы.

— Да я вас насквозь вижу!

С этими словами директор развернулся и ушел, хлопнув дверью.

«Самодур» — промелькнуло в голове Марины. Она пока еще не догадывалась, во что выльется эта небольшая перепалка.

На следующее утро, словно гром среди ясного неба, прогремела новость: в отделе сбыта новый начальник. Мужчина.

Марине Викторовне предложили занять новую должность — заместителя начальника отдела. Фактически обязанности остались те же, а полномочия и зарплата — меньше.

Прикусив от обиды губу, Марина перебралась за другой стол и робко попросила нового начальника объяснить ей, что от нее требуется на занимаемой должности. Денис Антонович — так звали начальника, отчего-то невзлюбил Марину с первого взгляда, а может быть, и со второго. Маланина не безосновательно подозревала, что к такому отношению приложила свою цепкую ручку Софья Бережная. Двуличность этой особы она замечала и раньше, но чтоб вот так нагло метить на место Маланиной, откровенно прыгнув в постель к новому начальнику, — это отказывалось укладываться в голове Марины.

Всю жизнь она добивалась цели исключительно собственным трудом и мозгами, а вертеть мягким местом перед мужчиной было для нее худшим из унижений.

За три недели работы на новой должности ночевка в кабинете до десяти вечера стала привычной. Работы, как ни странно, больше не стало. Просто Денис Антонович замучил ее придирками. А тут еще и директор новоявленный решил прокатиться на ее спине вовсю.

И там, и здесь выискивал несуществующие недочеты, тыкал пальцем на несовершенство организации работы, требовал предложений по оптимизации, причем в письменном виде.

Привычный и удобный мир Маланиной рушился на глазах, напрочь сминая радужные планы на будущее. Руки непроизвольно опускались. Утренняя тишина в офисе уже не радовала Марину, всегда приходившую первой. Она стала методически опаздывать, за что ее лишили премии.

Надо же, как легко лишили. А она всегда старалась прикрывать девчонок. Это ведь все-таки деньги, заработанные честным трудом.

Через месяц Марина осознала, что больше так не может. Что ее корабль, столь прочно и бесстрашно державшийся на волнах производственных трудностей, выплывая в любые грозу и шторм, попросту идет ко дну, уткнувшись носом в банальную человеческую несправедливость.

Маланина и не подозревала, что окажется настолько слабой.

В пятницу вечером она вдруг встала и, не обращая внимания на удивленный взгляд начальника, ушла домой сразу же после окончания рабочего дня.

— Свои положенные восемь часов я отработала, — ответила она на немой вопрос Дениса Антоновича и захлопнула за собою дверь.

Выходные показались ей мукой. Ведь у нее не было ни друзей, ни подруг. Все свободное время безжалостно съедала работа. А ведь когда-то было совершенно по-другому. Пока не ушел папа, и мама не погрузилась с свой собственный страдальческий мир.

Тогда и жизнь казалась иной. И кавалеров было хоть отбавляй — в четырнадцать-то лет. Марина задумчиво рассматривала свое отражение в зеркале.

Красивая, да…

Умная — под вопросом…

Несчастливая — это точно!

Одиночество накатило острой жгучей волной.

Впервые за этот год Марина вытащила из комода фотографию умершей матери, ласково провела дрожащими пальцами по блестящему глянцу и вдруг заплакала. По-настоящему, от души, как не рыдала даже на кладбище.

Марина положила фотографию на стол и взяла в руки трубку радиотелефона. Раньше она часто задавалась вопросом, зачем ей нужен городской телефон, если разговаривает она по нему от силы раз в месяц. Теперь же трубка в ее пальцах буквально пела живым настоящим голосом. Еще бы — единственное звено, связывающее крепостные стены дома с иной — человеческой цивилизацией.

— Алло, дедушка? — улыбаясь сквозь слезы, сказала она в трубку, — Можно я в гости приеду? Да ничего не случилось. Я просто так. Соскучилась.

3

В понедельник утром Марина впорхнула в офис будто на легких крыльях бабочки и решительным шагом прошла мимо двери родного кабинета в приемную директора. В руках у нее были сумочка и папка с листочком. Что ж, судьба иногда преподносит сюрпризы. Не всегда приятные. Но радует одно — всегда можно собраться и начать все с чистого листа.

Маланина уже решила, что отработает положенные две недели и найдет себе другую работу. Другую жизнь. Другое будущее. В этом, теперешнем, по всем позициям она добросовестно проиграла.

Но, к немалой досаде девушки, Константин Юрьевич отсутствовал. Секретарша Наталья доверительно сообщила, что он у главного — владельца сети торговых комплексов по всей области, приехавшего с внеплановой проверкой.

Пришлось вернуться на рабочее место и целый день изображать кропотливый труд под сердитым начальственным взглядом. Надо сказать, что работать Денис Антонович особо не любил, а вот руководить подчиненными умел прекрасно. Кончились сплетни и чаепития, и даже походы в магазин или по своим делам в рабочее время. Коллектив все чаще стал напоминать пчелиный улей: все схвачено, организовано, но как-то монотонно и тоскливо.

Марина едва заставила себя дождаться окончания рабочего дня, схватила папку с заявлением и поспешила в приемную.

Секретарша уже ушла, но из-под двери директорского кабинета был виден свет. Значит, Константин Юрьевич на месте.

Марина постучала и взялась за ручку двери.

— Войдите!

Она вошла и замерла на пороге. Самообладание опять играло с ней злую шутку.

Директор сидел, развалившись в дорогом кожаном кресле, в довольно вальяжной позе. Вид у него был весьма удрученный, а на губах застыла ироническая усмешка.

— А, Маланина, — весело проговорил он и махнул рукой, приглашая сесть, — Самая красивая женщина в нашем офисе. Да что там — в целом городе, в целой Вселенной. Какого лешего, спрашивается, ты торчишь в этом офисе, когда все нормальные люди уже разошлись по домам, радуются общению с близкими, смотрят сериалы или занимаются любовью?

Марина выпучила изумленные глаза и сообразила, что Константин Юрьевич, скорее всего, пьян. Но чтоб на рабочем месте? Директор? Это было выше ее понимания.

— Ну чего ты молчишь? — испытывающее глядя ей прямо в глаза, спросил директор, — Почему в твоей личной жизни такой бардак?

— У меня нет бардака, Константин Юрьевич, — прошептала Маланина, — И личной жизни нет. Я не верю отношениям. Не верю в семью. Это все шатко и слишком ранимо, чтобы тратить на это свое время.

— А что в этом мире постоянно? — насмешливо поинтересовался директор, — Думаешь, работа не может предать? Все предают, Маланина. Если тому суждено быть. Но и любить тоже могут все. И без этого никак. Нельзя состояться как личность, живя одной работой. Иначе вскоре ты возненавидишь все вокруг.

Марина опустила глаза, с ужасом понимая, что он прав…

Прав, черт возьми! Тысячу раз прав!

Нельзя застраховаться от необдуманных поступков и неблагоприятных обстоятельств. И даже единственный надежный источник радости — любимую работу, тоже можно потерять. Но и найти тоже можно.

А значит… значит все остальное она судит зря и слишком строго.

— Перед тем, как встать с колен, обычно падают, — зачем-то сказал Константин.

Марина снова посмотрела на директора, но уже с новым выражением лица.

— Я и не думала… не догадывалась о том, что вы настолько проницательны, Константин Юрьевич.

— А вот ты, Марина, не видишь дальше собственного носа.

— Это почему?

— Потому что, — уклончиво ответил Константин Юрьевич и устремил глаза к потолку, рассматривая узор на люстре.

— У вас что-то случилось? — догадалась Марина.

— Да, случилось, — хмыкнул директор, — Только что вернулся от главного. Ругали меня сильно. Говорили, что не оправдал доверия. Ввел слишком жесткие рамки. Люди перестали работать с нужной отдачей, прибыль падает, здоровый дух в коллективе распался…

— Ну, откровенно говоря, палку вы слегка перегнули, — осторожно заметила Марина.

Константин посмотрел на нее с обидой, явно разочарованный отсутствием обыкновенной человеческой поддержки. Очевидно, в эту минуту он был вовсе не директором, а маленьким мальчиком, запутавшимся в собственных взрослых взглядах на жизнь. Он строил слишком призрачные замки и предъявлял чересчур высокие требования. А жизнь…

Жизнь была намного проще. И вовсе не стоило делать из себя монстра в попытке завоевать авторитет. Просто у него слишком мало опыта. И столько ответственности, разом свалившейся на неподготовленную голову. Попытка не ударить в грязь лицом имела полностью противоположный эффект.