Раймон Кено - Упражнения в стиле Страница 76

Они спустились по склону — Сидролен во главе шествия, непрестанно повторяя:

— Осторожно, не расквасьте себе физиономии.

Когда они проходили по мосткам над зловонной тиной, он сменил пластинку:

— Осторожно, не сверзитесь в воду.

Графиня заметила:

— Издали-то довольно миленько, а вблизи — кошмар!

— Да, вода на вид грязновата, — ответил Сидролен, — но не застойная. Так что грязь то и дело меняется. Иногда я разгоняю ее палкой, и она уплывает вниз по течению. Но с той стороны и вправду сильно пованивает.

— Что пованивает? — спросил герцог.

— Отбросы, — пояснил Сидролен.

И добавил:

— Не стукнитесь головой. Вот здесь у меня кубрик, или, по-вашему, салон.

— Ничего, вполне! — оценила графиня.

Сидролен позвал:

— Лали!

На зов явился некто — не то персона, не то персонаж, — скорее, женского пола, но облаченный в штаны, закатанные до колен, бело-голубую тельняшку и каскетку с названием судна; в руке этот некто сжимал швабру.

— Привет! — сказала графиня.

Остальные промолчали. Сидролен попросил как можно быстрее принести стаканы, минералку и бутылку укропной настойки.

— А какая у вас марка? — спросил герцог.

— «Белая лошадь», — ответил Сидролен.

Когда Лали скрылась, герцог прокомментировал эту проблему в таких выражениях:

— Конечно, я предпочел бы ту, что гоню из укропа, с моих земель, по рецепту Тимолео Тимолея...

— Это имя мне что-то напоминает, — пробормотал Сидролен.

— Знаменитейший алхимик. Знаменитейший по крайней мере для тех, кто его знал. В словарях он не упоминается.

— А вы его знали?

— Ну еще бы! Работал под его руководством. Был у него лаборантом — не смотри что герцог! Видите ли, когда дело доходит до дела, я не строю из себя невесть что.

— Ну и как, открыли вы философский камень или эликсир долголетия?

— Хотите откровенно? — спросил герцог.

— Хочу, — ответил Сидролен.

— Ни черта мы не открыли, — признался герцог.

— Одну только укропную настойку? — спросил Сидролен.

— Ну, ее-то хоть пить можно, — сказала графиня.

— Бе-е-е! — отозвалась Фелица.

Лали проворно внесла большой, заставленный посудой поднос.

Налив всем присутствующим, она уселась со стаканом в руке. Сидролен сказал гостям:

— Позвольте представить вам мою невесту.

Потом обратился к Лали:

— Герцог д’Ож... виконт де Прикармань... мадам... э-э-э...

— Графиня де Прикармань, — сказала графиня де Прикармань.

— И мадемуазель... э-э-э...

— Мадам, — поправил герцог, — мадам де Плакси.

— Привет, — говорит Лали.

— Бе-е-е! — отзывается Фелица.

— А знаете, — говорит герцог, — она совсем недурна — ваша укропная настойка.

— Вполне достойна одобрения, — говорит Прикармань.

— Не слабо! — говорит его мамаша.

Одна лишь Фелица не выражает удовольствия, поскольку пьет не настойку, а минералку.

— Надо бы напоить лошадей, — говорит герцог.

— Я схожу, — вызывается Прикармань.

— Ведро найдете на корме, — говорит Лали.

— Сфен и Стеф, верно, совсем потерялись в догадках, куда это мы делись, — говорит герцог.

— А вы всегда держите их в курсе своих дел? — спрашивает Сидролен.

— Так им больше нравится, — отвечает герцог.

— Они что — циркачи? — спрашивает Лали у Сидролена.

— Не знаю, — отвечает Сидролен Лали. — Во всяком случае, они туристы. Их не пустили на турбазу из-за лошадей.

— Из принципа не пустили? — спрашивает Лали. — Или потому что старые клячи?

— Прекрасные кони! — возражает герцог.

— Ну, выпить мы выпили, — говорит графиня, — что дальше будем делать? Эмигрировать?

Герцог не ответил, он рассеянно поглядел вокруг, потом негромко сказал:

— На этой барже, должно быть, довольно много места.

XVIII 

Жоашен д’Ож проснулся в превосходном настроении: он спал всю ночь крепким сном без снов. Приведя себя в презентабельный вид, он поднялся на палубу; никто из пассажиров на барже еще не встал. Герцог помочился в реку, от души наслаждаясь веселым журчанием струи, разбивавшейся о поверхность вод. На другом берегу уже рассаживались рыбаки. Ранние пташки — гребцы — стрелой пролетели мимо баржи. Герцог оглянулся: Сфен и Стеф выщипывали лакомые травки из чахлой растительности, покрывающей косогор. По набережной с монотонным жужжанием вихрем проносились уаттомобили.

Герцог ступил на твердую землю и подошел к лошадям:

— Ну что, мой славный Сфен, как вы себя здесь чувствуете?

— Для полного счастья нам следовало бы превратиться в горных козлов.

— Ничего, привыкнете. Зато какая тренировка!

— А мы еще долго тут пробудем?

— Не знаю, — ответил герцог. — Возможно, что мы уже прибыли к месту назначения.

— Мы со Стефом предпочли бы, чтобы это место было более плоским.

— Какой-нибудь ровный лужок, — добавил Стеф.

— И потом, — продолжал Сфен, — тут и закусить-то как следует нечем.

— Скоро Пешедраль принесет вам сена.

— Когда это еще будет! Лодырь он, ваш Пешедраль. Не мешало бы задать ему хорошую трепку.

— Терпение, терпение, мой славный Сфен! Дадим невинным душам покой и сон.

— Ладно, дадим, — согласился Сфен. — Ну а вы как себя чувствуете на борту этого недвижного судна?

— Всю жизнь спал и видел поселиться на барже, — ответил герцог. — И теперь доволен сверх меры.

— Рад за вас, — сказал Сфен. — Вот нам бы побольше сена да овса...

— Терпение, терпение, мой славный Сфен!

На палубе появилась Лали.

— Кофе? Чай? Шоколад? Бульон? — крикнула она герцогу.

Герцог радостно вскинулся.

— Очень крепкий черный кофе, — ответил он, — тосты с очень толстым слоем масла, очень густой английский джем, очень хорошо зажаренную яичницу и очень острые свиные сосиски.

Черт возьми, жизнь на воде возбуждает аппетит!

Лали исчезла, никак не прокомментировав заказ.

На палубе появляется Пешедраль.

— Лошади заждались! — тотчас кричит ему герцог. — Надеюсь, в фургоне еще остались овес и сено?

— Если нет, — отвечает Пешедраль, протирая глаза, — я схожу на рынок. Хорошо ли спалось господину герцогу?

— Превосходно. Признаюсь, наш десант прошел весьма удачно.

— А мой завтрак? Где и когда я могу позавтракать?

— Сперва накорми Сфена и Стефа. Там, наверное, еще осталось чем им заморить червячка.

Пешедраль исчезает в направлении фургона.

На палубе появляется графиня де Прикармань.

— Хорошо ли вам спалось, сестрица? — спрашивает герцог.

— Привет! — отвечает ему графиня.

Появляется Фелица. Она целует своего папу.

— Бе-е-е! — говорит она.

Лали кричит:

— Подано!

Все собираются в кубрике и весело рассаживаются. Вскоре к их команде присоединяется и Пешедраль. На столе аппетитно дымится горячий-прегорячий кофе. Тут же, рядом, тосты толсты и нетолсты, джемы и масленки с маслом.

— А яичницы нет! — замечает герцог.

— А яичницы нет, — подтверждает Лали.

— И сосисок нет! — замечает герцог.

— И сосисок нет, — подтверждает Лали.

— Ну и ладно! — беззаботно говорит герцог.

Он уже заглотнул семь тостов вместе с жировыми и фруктово-ягодными субстанциями, намазанными на них сверху.

— А месье Сидролен еще не встал? — спрашивает он.

— Вот он я, — отвечает Сидролен, садясь за стол.

— Я прекрасно выспался, — сообщает ему герцог. — И весьма благодарен вам за гостеприимство, хотя оно и не сопровождалось сосисками.

— Мы примем к сведению, — отвечает Сидролен. — Правда, Лали?

— Не сопровождалось сосисками, — подтверждает Лали, — и яичницей тоже.

— А как поживают лошади? — спрашивает Сидролен.

— Они находят ваш косогор слишком крутым, — отвечает герцог. — И не очень расположены карабкаться по нему, точно горные козлы.

Тут Пешедраль, хотя ему никто не предлагал говорить, вмешивается с такими словами:

— А вот по поводу...

— По какому поводу? — осведомляется герцог.

— По поводу лошадей. Когда я нес им сено из фургона, я заметил, что на дверце у месье Сидролена кто-то написал ругательства.

— В мой адрес? — спрашивает герцог, грозно хмуря брови.

— Нет-нет, успокойтесь, — говорит Сидролен. — В мой.

— Кто-то имеет на вас зуб? — спрашивает герцог.

— Вполне возможно. С тех пор как я здесь поселился, кто-то упражняется в остроумии на моей загородке и дверце. Я замазываю краской. А он пишет поверх.

— И вы не знаете кто?

— Представления не имею.

— А вам не приходило в голову подстеречь его?

— Однажды ночью я сел в засаду. И подхватил жуткий вирусный бронхит, вот и весь результат.