Роберт Стоун - Дамасские ворота Страница 76

Толпа вопила:

— Itbah al-Yahud!

В тот самый момент, когда казалось, что Нуала вот-вот обогнет последний прилавок и проберется в центр свалки, она отшатнулась, прижимая ладонь к глазу. Лукас обнаружил, что не может преодолеть сопротивление троих парней, чьи лица были замотаны зеленой куфией. Кто-то крепко держал его, схватив сзади. Нуала уже направлялась обратно сквозь толпу. На сей раз толпа расступилась перед ней.

Затем Лукас увидел то, что было в их воздетых вверх руках: кельмы, деревянные молотки и косы, с некоторых капала кровь. Все вопили, взывая к Богу. «К Богу!» — подумал Лукас. Он боялся упасть и быть затоптанным бешеной стаей, кружившей вокруг него. «О Господи!» — услышал он свой голос. Он сам себе был отвратителен, что воззвал к Богу, к этому Великому Гребаному Нечто, Господу, Требующему Жертв, любителю задавать загадки. Из ядущего вышло ядомое[359]. Говорящему притчами и шибболетами. Собирателю крайней плоти, специалисту по унижениям, убийце посредством своих тысяч, своих десятков тысяч. Не мир, но меч. Безумный Дух Ближнего Востока, распятый и распинающий, враг всем Своим созданиям. Их Проклятый Бог.

Из толпы, опираясь на резную палку, вышел старик. На голове белая шапочка хаджи[360]. Лицо бедуина, продолговатое и мрачное. При его появлении молодые палестинцы отпустили Лукаса. Земной представитель Всемогущего Крылобородого Небесного Пресс-папье?

Старик говорил мягко, вежливо кивая. Но когда Нуала возразила ему, он поднял подбородок непреклонным движением, характерным для этого места. Надежды нет.

— Он говорит, что мы в опасности, — сказала им Нуала. — Что еврей мертв. Если мы останемся, то за нами придут войска, и войска всех убьют за него.

— Еврей был шпионом! — крикнул кто-то из молодых. Старик кивнул подтверждающе.

— Сожалею, — сказала Нуала друзьям, — но это так.

Над глазом у нее был длинный след от удара, нос в крови, и они не стали с ней спорить. К огромному облегчению Лукаса, машина и Линда были там, где он их оставил.

Когда они забирались внутрь, Сония повернулась к Нуале:

— Это был Ленни?

Роза плакала, крупные слезы текли по ее молочным, покрытым загаром щекам. На блузке виднелась кровь.

— Он был живой?

Нуала только мрачно посмотрела на нее.

Когда машина тронулась, Линда свалилась между сиденьями, рыдая, и ее стало рвать.

— Давай-ка в окно, милая, — сказала Нуала. — Понимаешь, нам лучше не останавливаться.

Наконец Линда смогла говорить:

— Мы могли спасти его. Будь у нас оружие.

Мгновение Лукас боялся, что Нуала скажет что-нибудь недоброе об американцах.

— Кто он был такой? — спросил он ее.

— Господи! — проговорила Нуала, трогая разбитый лоб. — Они еще чуть не сломали мне чертову ногу, проклятые черномазые. Ленни? Не знаю, кто он был. Кто он был, дорогая? — спросила она Линду. — У тебя есть здесь друзья? Работаешь на Шабак? На ЦРУ?

Линда лишь всхлипывала.

— У тебя кровь течет, — сказала Сония Нуале.

— Да, у меня чуть что, и сразу кровь. Кожа тонкая.

— Как у белого боксера.

Грубый юмор революции, предположил Лукас. Между тем до них еще доносилось:

— Itbah al-Yahud!

Через несколько миль они увидели впереди армейский пост, усиленный против обычного. Подъезжали полугусеничные и двух с половиной тонные грузовики, с них соскакивали солдаты и разбегались веером, занимая позицию по сторонам дороги.

— Надо рассказать им о Ленни! — крикнула Линда.

— Тормози! — велела Нуала. — Давай к обочине.

Лукас повиновался. Нуала и Роза, которая, похоже, пришла в себя, вышли из машины.

— Сония, расскажи ей, — кивнула Нуала на Линду.

— Объясни, — добавила Роза.

Сония повернулась на сиденье и заговорила с Линдой:

— Линда, Ленни уже убили, когда мы пробились к нему. Люди, которые работают в секторе, не должны допускать, чтобы их принимали за информаторов Цахала. Они не должны предоставлять сведения солдатам. Даже думать об этом.

— Нельзя! — завопила Линда. — Нельзя позволять этим зверям убивать еврея!

— Трудное дело, — сказала Сония, взглянув на Лукаса.

— Вижу.

— Мы пытались спасти Ленни, — сказала Сония. — Не вышло. Он мертв. Если бы солдаты были знакомые или заслуживающие доверия, можно было бы… Не знаю. Но эти парни… — она показала головой на блокпост, где собирались пограничные полицейские и парашютисты из бригады «Голани», — но эти «голани» очень жесткие ребята. Спецподразделение. Если мы расскажем им, что произошло, они могут обвинить в случившемся нас. Даже могут как бы случайно, мятеж ведь, кого-то из нас убить. — Она посмотрела на Лукаса, понял ли он, кого она имела в виду. — Такое с ними случается.

— Не в этом главное, — сказал Лукас.

— Главное не в этом, — поддержала его Нуала, опускаясь на колени. — Если мы им расскажем, они пойдут в ту деревню и убьют десять человек за смерть одного еврея. Будут пытать мальчишек, чтобы узнать имена, а имена не всегда называют верные. Они убьют, и кто-то из тех, кого убьют, окажется невиновным. Вот так они поступают. Они считают это справедливостью.

— Но мы не считаем, что это справедливо, — тихо сказала Сония. — Потому что верим в… — Она опустила глаза в серый песок и покачала головой.

— В права человека? — пришел ей на помощь Лукас.

— Именно, — подхватила Сония. — В права человека.

— Ладно! — сказала Нуала. — Пойми, для того мы и здесь. Так что мы проедем через этот блокпост, если на то будет Божья воля, и ни слова не скажем.

— Мерзавцы вы, — сказала Линда. — Обо всем напишу в своем докладе.

— Нет, ты не понимаешь, — попыталась убедить ее Роза.

— Линда… — сказала Нуала. Она показала на что-то вдалеке, чтобы та выглянула из машины. — Посмотри.

Когда Линда высунула голову, рассчитывая увидеть что-то пришедшее им на помощь, как-то облегчающее и разрешающее ситуацию, Нуала жестко, расчетливо ударила ее снизу в подбородок. Из глаз Линды брызнули слезы, затем взгляд ее помутнел.

— Откинься на спинку, — мягко сказала ей Нуала. — Откинься, дорогая.

Она села в машину рядом с Линдой, и Лукас нажал на газ.

— Быстро, — сказала Нуала. — Она в сознании.

— Чуть и меня не провела, — хмыкнул Лукас.

На пропускном пункте к машине подошел капитан парашютистов, оттолкнув резервистов, которые проверяли их документы:

— Что вы делали там? Откуда едете?

— Мы попали в передрягу в лагере «Аргентина», — ответила Сония. — В Бурейдже беспорядки. У нас двое пострадавших и рация не работает.

— И куда направляетесь?

— Обратно на базу, если сможем добраться до Газы.

Офицер поморщился и покачал головой. Недалеко стоял другой офицер-«голани». Лукас заметил, что Сония, как темнокожая американка, явно вызывает у него симпатию.

— Если вам не позволят проехать через Газу, — сказал второй офицер, — можете добраться до границы по прибрежному шоссе. Тем более что у вас есть пострадавшие. — Он посмотрел на заднее сиденье. — Что, тяжелые?

Капитан рявкнул на него, и он отошел. Воспользовавшись тем, что на них не обращают внимания, они поехали дальше. Примерно через милю Линда, чья нижняя челюсть заметно распухла, принялась вопить. И вопила безостановочно.

— Держите ее, — сказала Роза.

— Боже! — крикнула Нуала, потому что Линда сумела вырваться из ее крепких объятий и выпрыгнула из машины.

Дорога была плохая, так что скорость не превышала двадцати километров. К тому времени, как они остановились и выскочили из машины, Линда уже встала на ноги.

— Линда, прошу тебя, детка, — сказала Сония.

Но та метнула на них яростный взгляд, как ребенок, отряхнула ушибленные колени и помчалась к израильскому посту, словно за ней гнался сам дьявол, — и так ей небось и казалось, подумал Лукас, — а четверо безбожников топтались на месте, не зная, что делать.

— Одной на дороге небезопасно, — сказала Сония.

— Черт, не держать же ее как арестантку! — огрызнулась Нуала. — Но теперь мы вляпались по уши.

— Знаешь какую-нибудь суфийскую молитву? — спросил Лукас Сонию.

— Да вот хоть эта.

Но больше она ничего не сказала, из чего он заключил, что сама ситуация, в которую они попали, представляет собой некоего рода суфийскую молитву. Требовательная религия, однако.

Они ехали среди куч горящих покрышек. Рядом с дорогой вновь появилась молодежь в зеленых клетчатых куфиях. Внезапно сзади возник армейский джип, прямо среди бегущих демонстрантов. Джип прижал «лендровер» к обочине. В джипе рядом с водителем сидел «добрый» офицер-«голани», который беспокоился об их пострадавших. Офицер выскочил на дорогу.

— Сучьи дети! — заорал он. — Нацистские свиньи! Смотрели, как убивают еврея!