Сергей Карамов - Ностальгия Страница 78

Антон подошел к даме и попытался ее успокоить:

– Не надо плакать… Вы молодая, должны радоваться жизни и…

Дама посмотрела на Антона, на его мятый больничный халат, шумно вздохнула, махнула рукой и отвернулась.

– А вы напрасно отказываетесь от нашей помощи, – вступил с ней в разговор Вася, – мы можем вам…

– Что? Ну, что вы можете здесь?! – завопила дама, вытирая платком лицо. – Отстаньте! Психи!

Как и вчера, друзья немного поговорили с плачущей Олей, успокоили ее, попрощались. Андрей покосился в сторону молчащего Антона, но ничего ему не сказал. Однако Антон заметил недовольный взгляд Андрея и быстро спросил:

– Чего тебе? Чего так смотришь?

– Ну, я был прав или нет? – На лице Андрея появилась торжествующая улыбка.

– Прав насчет чего?

– А насчет того, – охотно ответил Андрей, внимательно глядя Антону в глаза, – что все события прошлых трех дней сегодня повторились!

– Ну, повторились… И что?

– Дежа вю. И завтра всё повторится, – пообещал Андрей.

Антон задумался на миг, потом с интересом спросил:

– А потом?

– Я могу лишь догадываться, – произнес Андрей, – я не волшебник… Но ты хоть понял, что события прошлых дней снова повторились?

– Понял… Время остановилось, что ли? Не вечный двигатель, а вечная остановка?

– Неплохо сказано, Антон, – похвалил друга Вася.

– Кстати, Антон, – ответил с улыбкой Андрей, – могу рассказать тебе историю о советском вечном двигателе.

– Ладно тебе…

– Нет, послушай! Сажают одного гражданина в тюрьму за рассказ анекдота. Там его спрашивают: «За что сел?» Ну, гражданин молчит, не хочет ничего рассказывать.

А среди арестованных сидит один осведомитель, который постоянно докладывает о всех разговорах в камере начальству. И этот осведомитель больше всех пристал к гражданину, спрашивая его: «За что сел?» Тогда гражданин не выдерживает и отвечает, что сел за рассказ анекдота. «Расскажи!» – горячо просит осведомитель. Гражданин не выдерживает и рассказывает свой анекдот.

Вася засмеялся.

– Ты чего смеешься? – не понял Антон.

– А я понял конец, – ответил Вася.

– Ладно, дай закончить, – попросил друзей Андрей и продолжал: – После рассказа анекдота гражданина вызывают и допрашивают, дают новый срок. Гражданин идет в камеру, там его снова спрашивают: «А за что новый срок?» Гражданин не хочет отвечать, но осведомитель пристал с вопросами к гражданину, тот не выдерживает и…

Вася громко засмеялся.

– Ладно. Вась, дай закончить! – попросил Андрей, улыбаясь.

– А все уже понятно.

– Кому понятно, кому нет, – поморщился Антон. – Ну, чего там дальше было?

– Дальше? – смеясь, спросил Андрей. – Ах, дальше… А дальше то же самое… Гражданин рассказывает свой анекдот, его за это сажают в тюрьму, в камере допытываются, за что тот сел, он там рассказывает и снова садится за рассказ анекдота. Вот такое вечное движение гражданина в тюрьму и из тюрьмы!

Антон неопределенно пожал плечами, заметив:

– И совсем не смешно…

Друзья пошли в столовую.

Ужин, как всегда, им не понравился: овсянка, компот, несвежий хлеб и маленький кусочек сыра. Андрей выпил, морщась, стакан компота, съел кусочек сыра.

Антон заметил недовольного Андрея, похлопал его по плечу, дружелюбно говоря ему:

– Ешь, пока дают… Я ведь ем, не жалуюсь.

Андрей шумно вздохнул и вспомнил:

– И вчера ты это говорил мне!

– Ладно, вчера да вчера, – проворчал Антон, – ешь да молчи. И не жалуйся.

– А ты кому и на что здесь можешь жаловаться? – удивился Вася.

– Как кому? Администрации.

– Эта самая администрация в лице санитаров быстро тебя успокоит, – возразил Антону Андрей, вставая из-за стола. – Так что здесь некому тебе жаловаться! Никто не услышит наших стонов! Пошли в палату.

Антон промолчал. Он сидел за столом, задумавшись и уткнувшись в одну точку перед собой, и не двигался. Вася встал, заметил задумавшегося Антона и остановился. Андрей снова сел рядом с Антоном и спросил его:

– Ну? О чем думаешь?

Однако ответа не последовало.

– Ладно, Андрей, пошли в палату, он догонит нас, – сказал Вася. – Честно говоря, несколько дней он ходил очень задумчивый, заметил?

– Да, ладно, пойдем…

– Подождите, ребята, – попросил Антон и снова замолчал.

Андрей с Васей переглянулись, Вася присел рядом с Антоном.

– Я хочу сказать… в общем… – неторопливо заговорил Антон, обдумывая каждое слово, – вы были правы… Мне здесь очень неуютно…

– Так, так! – обрадовался Андрей, потирая руки. – Значит, осознал?

Вася шепнул Андрею:

– Ты не торопи его… Трудно ему говорить…

– Что значит осознал? – пожал плечами Антон. – В чем-то я был с вами согласен… В чем-то нет… Но что-то противно здесь… Домой как хочется!

Антон умолк, уставившись в одну точку перед собой.

– Гм, это все, что ты хотел нам сообщить? – удивился Андрей.

Антон отрицательно качнул головой, говоря так же неторопливо, как и ранее:

– Нет, далеко не все… Просто… просто мне трудно говорить… Я ошибался раньше…

Я ошибался, верил коммунистам, их лозунгам… Вел себя, как полный дурак!..

Вася и Андрей не верили собственным ушам, они застыли, слушая Антона.

– Я верил, – продолжал неторопливо Антон, – в эту коммунистическую утопию, которая не стала реальностью… Здесь я многое вспомнил, все обдумал…А теперь, как представлю, что придется снова жить в этом кошмарном прошлом, о котором так напрасно ностальгировал многие годы, что становится жутко!

Андрей улыбнулся, радостно говоря:

– Давно бы так!

А Вася успел добавить, тоже улыбаясь:

– Лучше поздно, чем никогда!

Антон кивнул, продолжая:

– Согласен… Я долго упрямился, не соглашался с вами… Все обдумывал, вспоминал…

– Чего ты вспоминал? Мамины пирожки и мультики?

Антон шумно вздохнул и ответил:

– Не только… Свое трудное детство, свои мечты… Страхи родителей, их тяжелую жизнь… Как им было трудно… Понял, что кошмарное прошлое не должно вновь возвратиться в нашу современную жизнь… Буду стараться, чтобы этого не произошло… Больше не стану ностальгировать… – Антон поднялся, немного походил, потом снова сел, продолжая говорить очень медленно:

– Трудно… Да, трудно иногда признавать свои ошибки… Не только в детстве, но и сейчас… Да!.. Я ошибался, верил и надеялся… Но поймите, что я пережил в начале девяностых годов!.. Потерю работы, жены… – Здесь он остановился, прослезился, вздыхая. – Больше не буду… зуб даю, честно, не буду вспоминать дешевую водку и колбасу, не только в них счастье… Кто-то раньше пил дешевую водку, а кого-то рядом судили, расстреливали… Не стану больше говорить: «Лес рубят – щепки летят». Каждая человеческая жизнь бесценна!.. И носить футболку с надписью «СССР» больше не буду… Зуб даю!..

– Всё? – вырвалось у Андрея.

– Нет… Ты меня не торопи… Больше не стану бездумно ностальгировать… Зуб даю! Можете с этого дня не считать меня коммунистом… Я заблуждался… Теперь все осознал, как появился в прошлом, как здесь снова пожил и помучился… И свой партбилет я порву, как войду в свою квартиру. Хватит ностальгировать о кошмарном прошлом, которое тянет нас в болото, трагическую бездну!

Вася одобрительно похлопал Антона по плечу, говоря:

– Молодец!

– Наконец-то! Антон, ты молодец! – похвалил друга Андрей. – Знаешь, иногда ты хорошо рассуждаешь, сразу все схватываешь, как на лету, а порой…

– Значит, не всегда я сразу все понимаю, – объяснил Антон.

– Логично!.. Прошлое никогда не заменит нам будущего, – решительно произнес Андрей, – но будущее туманно… Неизвестное и туманное будущее никак не выйдет из трагической ямы прошлого.

С улицы послышалась песня группы «Биттлз» «Back in USSR».

Андрей моментально спросил Антона:

– Слышишь песню «Биттлз»?

– Да.

– Она называется «Назад в СССР».

– Нет! Довольно ностальгии! А то тошно станет, – решительно произнес Антон, вставая. – Довольно всем нам пятиться назад!.. Надо мне жениться.

– Когда? Неужто сейчас? – удивился Вася.

– Нет, как возвратимся в свое время.

– Гм, а ты оптимист, Антон, – заметил Андрей.

– Нет, точно вырвемся отсюда! Зуб даю! – уверенно ответил Антон.

– И каким же образом?

– Придумай что-нибудь, Андрей, – попросил Антон. – Ведь ты можешь!

– Придумаю, – обнадежил друга Андрей.

Друзья пошли в палату. Закончился еще один день в психиатрической больнице.

Глава 26

Ура новому дню! Счастливый конец!

Андрей проснулся, но вставать ему что-то не хотелось. Вопли больного Наполеона на протяжении нескольких дней по утрам достаточно надоели как ему, так и всем остальным, находящимся в палате, поэтому Андрей предпочел пока полежать, думая, что больной где-то рядом и снова станет вопить. Он чуть приподнялся, ища взглядом Наполеона, но поблизости его не заметил. Тогда, полежав минуты три, Андрей решил встать. Некоторые больные еще спали, Антон и Вася тоже спали. Наполеон к удивлению Андрея лежал на своей кровати и не двигался. Подойдя к календарю, Андрей увидел отмеченную дату: четырнадцатое апреля.